Антон Лавреньтев : Мемуары цикличности (отрывок) (из старенького)

«Господи, как холодно».
Голова елозит по подушке. Тело под одеялом подрагивает.
«Проклятый озноб. Башка просто раскалывается. Надо принять что-нибудь».
Под опушенными веками, глаза всё ещё наблюдают обрывчатые экспозиции нарушенного сна. Диалог, водка, эмо, отравление, девушка. Довольно привлекательная девушка.
«Приснится же такая херь… Хотя под температурой это может быть нормальное явление. Видеть такие яркие и непонятные сны».
Под приподнятыми веками, глаза наблюдают полосу света, сочащуюся под дверь палаты из больничного коридора. Пациент понимает, что это уже не воспоминания о сне, и он проснулся. Ему хочется помочиться. Ещё ему хочется согреться, больше не испытывать головной боли и ломоты в костях. Ему хочется просто-напросто выздороветь, как и многим другим в его палате, этой больнице, городе, стране и мире. Всем хочется излечиться от новой напасти двадцать первого века. Но лично для пациента, надежда на выздоровление, уже почти потеряна.
«Надеюсь, аспирин всё-таки остался».
Происходящее, можно было назвать вирусом.
Можно было назвать бактериемией.
Происходящее, можно было назвать ЛБОИ (лихорадка без видимого очага инфекции).
Можно было назвать даже Концом Света.
Для пациента не важно было название. Для него имела значение только одна вещь. Пациент считал, что он первоисточник. Во всяком случае, один из них. И это действительно его волновало.
«Предсказания огненной гибели мира, вызванной огненным дождём, известны многим народам. Но, если интерпретировать «огненную гибель» не как стихийное всемирное бедствие, а как огонь внутри наших тел. Огонь, сжигающий наши души, призванный привести всех без исключения к покаянию».
Тонкая бледная рука показалась из-под одеяла. Пальцы подцепили краешек дверцы шкафчика, стоящего у изголовья кровати. Дверца открылась чуть скрипнув. Рука стала шарить по нижней полке и, наконец, наткнулась на пластинку с жаропонижающим. Всё-таки аспирин остался.
«Покаянию, столь необходимому этому грешному человечеству, чтобы предстать перед Страшным Судом. В различных Откровениях было сказано: «Бог через Иисуса Христа будет судить иудеев и язычников, живых и мертвых, то есть имеющих воскреснуть из мертвых и тех, которые останутся до воскресения в живых, но, подобно воскресшим, изменятся, а также, кроме людей, и злых ангелов». Может, это и есть последний шанс для покаяния? Пока что ещё живы, но уже так близки к Смерти. А после, только воскрешение и Страшный Суд».
Непослушные пальцы выдавили таблетку и закинули в ротовую полость. Зубы тщательно её разжевали, и вместе со слюной аспирин ушёл в желудок. Пациент замер в ожидании эффекта, слегка вздрагивая от накатывающего волнами озноба. Увеличение теплопродукции за счет повышения мышечной активности, дрожи, сопровождаемое снижением теплоотдачи за счет сужения сосудов кожи.
«В таком состояние, мне точно не заснуть».
Врачи по всей стране были в замешательстве. К этому моменту, практически все они были уже больны.
Священнослужители тоже были в замешательстве. К этому моменту, практически все они стали жертвами Гнева Господнего.
В замешательстве был весь мир, потому что к этому моменту, болезнь или Гнев Господень поразили практически всё человечество.
«Надо не забыть с утра включить радио. Интересно, какая ещё страна впала в безумие в связи со вспышками неизвестной эпидемии, от которой не успевает спасти никакой карантин. А вообще, не мешало бы просто встать, добрести до туалета и справить там нужду. Вот это, действительно необходимо. Правда, нежелание выползать из-под одеяла пока сильнее, чем желание поссать».
Ещё до официальных сообщений в местных, а далее и в международных СМИ, первые слухи поползли из независимых газет, жёлтой прессы и интернета. Некоторые были о мировом заговоре. Некоторые о глобальном террористическом акте со стороны ближневосточных стран. Кое-какие о неудавшемся военном эксперименте, по созданию бактериологического или вирусного оружия, вышедшем из-под контроля. Различных версий происходящего было предостаточно, и каждая казалась ещё невероятней, чем предыдущая.
Потом появились официальные сообщения. Правительство отрицало любую возможность своего причастия. Врачи разводили руками. Тесты крови, мочи, кала ничего не выявляли. Обследования всевозможными приборами и на всевозможном оборудовании, походили на напрасную трату времени. У болезни были все признаки лихорадки, но отсутствовал хоть какой-нибудь намёк на инфекцию её породившую. Человек абсолютно в норме, и в тоже время болен. Медицина впервые была не только бессильна помочь людям, но даже объяснить, что с ними и чего им ждать дальше. Лихорадочное состояние становилось стабильным для заболевших. Не наблюдалось ни кратковременных спадов, ни возможностей дальнейшего прогресса болезни. Лихорадка не обладала «очаговостью», и прогрессировать, собственно говоря, было нечему.
А потом врачи, пытающиеся найти объяснения, стали заболевать сами. Даже безупречные меры карантина, используемые при работе с опаснейшими вирусами в мире, не смогли спасти их. Как передавалась зараза, было такой же загадкой, как и её появление.
Воспоминания слепили короткими вспышками. Его первый день.
/Кафель. Скорее всего, кафель. Поворот. Нет. Налево. Дальше… Освещённость. Слишком яркая освещённость у этих помещений. Режет глаза. Ещё раз налево. К выходу. Сколько здесь полок. Стеллажи из полок. Ага. Выход! Быстрее к аптеке. Надо измерить давление. Как стучит сердце. Как громко стучит сердце и режет глаза. Опять кафель. Или мрамор. Вывески. Люди. Искусственные растения и повсюду свет. Налево, налево… Вот она. Аптека. Девушка. Девушка, я могу измерить давление? Мне кажется, оно повышено. Странная слабость, головокружение и сердце так бьётся громко. Сколько? Блондинка. Стул. Металл, синтетика и пластик. Пластиковый стол. Десять рублей. Он электрический. Вздувается. Плотно облегает руку. Цифры мельтешат на чёрно-белом дисплее. Десять рублей. Купюра зажата в кулаке. Ладони пропотели. Вроде бы начинает болеть голова. Повышенное, но не сильно, по сравнению с моим нормальным давлением. Учащённое сердцебиение. Как будто, я сам не чувствую! Ничего страшного. Успокоительные. Валокордин. Можно и адельфан. В валокордине фенобарбутал. Седатив. Нужны седативы, понятно. Кулак разжимается. Обратно. Направо, направо. У завхоза, должны быть какие-нибудь лекарства. Как же доработать? Голова. Голова начинает болеть всё сильней. Ещё приму и анальгин. На всякий… Кафель. Свет…/
Пациент перевернулся на другой бок. В туалет хотелось всё сильнее, но он решил пока потерпеть. Скоро, наверняка, полегчает.
Первыми с полок аптек стали пропадать парацетамол и все содержащие его препараты. Следом дошло до любых лекарств жаропонижающего свойства.
Анальгин, в ампулах по 2 мл 25% раствора и таблетки по 0,5 г /Список Б/.
Аспирин, таблетки по 0,5 г /Список Б/.
Баралгин, таблетки, ампулы по 5 мг /Список Б/.
Лидокаин, ампулы по 1 мл 2% раствора /Список Б/.
Новокаин, ампулы по 2,5 и 10 мл 0,5% раствора, по 2 мл 1% раствора, по 1, 2, 5 и 10 мл 2% раствора /Список Б/.
Индометацин, таблетки по 0,025 г /Список Б/.
Бутадион (реопирин), таблетки по 0,15 г /Список Б/.
Атропин, ампулы по 1 мл 0,1% раствора /Список А/.
И многое другое.
По телевидению, пока оно ещё прилично функционировало, выступил один из признанных профессоров медицинских наук. В своём заявлении, он высказал мысль, что биологическое значение лихорадки — защита организма от инфекции. На животных моделях, по его словам, было показано повышение летальности от инфекции при подавлении лихорадки, сходный эффект был описан и на людях. Но так, как очаг инфекции не выявляет себя, и нет возможности его обнаружить, не следует пытаться подавить лихорадку при помощи жаропонижающих средств. Жаропонижающие средства понижают температуру, не влияя на вызвавшую ее причину. Не сокращая при инфекциях общей длительности лихорадочного периода. Из чего следует, что обнаружение причины заболевания, лишь вопрос времени. Само по себе, лихорадочное состояние не может привести к летальному исходу, являясь сопровождающей реакцией организма на действительное заболевание. Профессор не сомневался, чем бы ни была вызвана лихорадка, (вирусом, бактерией или т.п.) выявить очаг, можно лишь не вмешиваясь в период её протекания. Рано или поздно, инфекция покажет себя, считал он, отразившись в отклонении от нормальной жизнедеятельности организма. Только тогда станет действительно понятно, насколько опасно это новое заболевание и как, с ним бороться.
Профессор приводил ещё кучу доводов, примеров, фактов, но народ успел усвоить главное. Жаропонижающие временно приводили в дееспособное состояние. Нечего другого им было уже не нужно. Мало кто поверил телевизионному выступлению, и тем более, никто не собирался ждать, пока невидимая инфекция проявит себя. Аптеки стали брать чуть ли не штурмом.
Амидопирин.
Панадол.
Панадеин.
Пироксикам.
И многое другое.
Первые шаги к омуту глобального безумия. Его второй день.
/Цвета пополам. Белые стены. Светло-зелёные стены. Температура. Неясности. Обрывчатые воспоминания. Паршивая ночь. Солнце. Отдышка. Я сижу. Нужно к доктору. Я сижу в больнице. Затёртые кожаные покрытия лавок. Приглушённый свет. Покрытие, скорее всего не кожаное, а из дерматина. Двери белого цвета. Как стены. Таблички. Фамилии врачей. Как жарко. Господи, почему так жарко? Амбулаторный талон. Бумажки. Я умираю, а им нужны, чёртовы бумажки. Как здесь много стариков. Бабушки и дедушки. Пенсионеры. Бормотание. Жалобы. Стоны. Мне кажется, я очень бледен. Наверное. Не знаю. Тяжело сосредоточиться. Дышать тоже трудно. Слова. Бормотание из слов. В порядке живой очереди или по записи? Не помню. Помню, просил пропустить вне очереди. Пот на глаза. Спросили, где амбулаторный талон. На приём записан? Нет, у меня температура. Нужен талон. Нужна запись. Вниз, в регистратуру. Идиотская больница. Терапевт – мудак. Я же сдохнуть могу, а он талон. Номер участка? Не знаю. Адрес? Название улицы, номер дома, квартиры. Всё в полисе. Другой номер участка. Не тот, про который я думал. Мне к другому терапевту. Бумажки. Хреновы бюрократы. Вверх. Лестница. Отдышка. Жар. Кто последний? Вне очереди уже не прокатит. Посидеть. Перевести дух. Бормотание. Жалобы. Стоны. Почему так долго? Почему не захватил с собой аспирин? Пот на глаза. Полумрак. Лампы. Огромные лампы загораются над дверью. Анна Павловна. Врач-терапевт. Мой врач. Быстрее бы. Следующий. Лампочка загорается. Бормотание почти стихло. На лавке только я и задумчивая старушка. Я последний. Сколько я уже сижу здесь? Без разницы. Свет загорается. Лампочка загорается. Дверь. Здравствуйте, мне кажется, я подхватил какую-то инфекцию. Вот полис. Талон. Карточка. Фонендоскоп. Прослушивание. Явная температура. Градусник. Минуты. 39,2. Дыхание чистое. Боли? В суставах. Слабость. Скрип шарика в ручке. Рецепт. Антибиотик. Две в сутки, после еды. Спасибо. До свидания. Домой. Как добраться до дома? Кажется тошнит… Наверное, кажется…/
Озноб сменился на жар, сопровождаемый обильным потовыделением. Пациент понял, что аспирин начал действовать. Сейчас он прилично пропотеет, организм охладиться, утихнут боль и головокружение, и тогда он добредет, наконец, до туалета. Когда-то, в неясном прошлом, он страшно боялся смерти, но не теперь.
«Главное покаяться. А дальше с чистой душой»
Теперь он знал, что найти лекарство будет не суждено, и это, столь ожидаемый всеми, конец человеческого существования и господства на планете. Это предсказанный Апокалипсис, без землетрясений, пожаров и потопов. Человечество тихо и бесследно исчезнет, но время духовно очиститься, пока ещё есть.
Чрезвычайное положение по всей стране было объявлено через две недели после дня, когда заболел пациент. Если коротко, вся страна перешла в режим карантина, но слишком поздно. Лихорадка распространялась со скоростью, не виданной ранее ни у одного заболевания. Мгновенно. Моментально. Инкубационный период невидимой инфекции составлял около суток, по прошествии которых обнаруживались первые симптомы.
В Европе очаги вспыхивали в стране за страной. Следом появились сообщения с других материков. Заразу было уже не остановить.
Его четвёртый день.
/Целых два дня провалялся дома. Что за антибиотик такой? Даже температура после него не спадала! Одни аспирин и цитрамон как-то помогали. Давали возможность нормально поесть. Надеюсь, в этот раз осмотрят внимательней и попытаются понять, что со мной. Сколько ещё можно жить в таком состоянии? В голове всё путается, пока не примешь таблеток. Делать ничего не могу. Охренеть. Ну и долго топать до этой больницы. Хорошо, что аспирина принял перед выходом из дома. Наконец-то. Вот и дверь. Холл. Почему народу так много? И все бледные какие-то? Может массовое отравление? А, какая разница. Не моё дело. Так. Налево. Лестница. Стоп! Чуть было снова не забыл про амбулаторный талон. Назад, к регистратуре. Странно, никого нет. Люди вокруг толпятся, ждут. Ощущение, как будто на ногах еле стоят. Глаза такие красные. Странно… Поднимусь наверх. Может, у терапевта узнаю, что происходит. Обратно. Один пролёт. Второй. Блин, опять отдышка появляется. Ни хрена себе! Все лавки заняты! Аж в коридорах народ толпиться, как в паспортном столе! Поверх дверей простыни накинуты. Буквы красной краской. «НЕ ВХОДИТЬ». Господи, какие измученные лица! Все так тяжело дышат. Что же здесь происходит?!! К Анне Павловне. Надо протиснутся. Гомон вокруг. Ага, вот та самая дверь. Сейчас, только отодвину простыню. Что? Как ничего не трогать? А как мне разговаривать? Что, ещё раз? Симптомы? Я же был уже. Мне антибиотик прописывали. Температура у меня была, да и щас есть. Ломота в костях. Слабость… Какой кабинет? 113. Прямо туда с полисом и паспортом. Хорошо. Опять вниз. Лестница. Господи, уже и здесь толпятся люди. Откуда они только прут? Так, так. 113. Ах, да. Вот сюда надо. Здесь вроде нет почти никого. Медсестра или врач. В резиновых перчатках. В марле. Что случилось то? Какая ещё эпидемия? Даже не слышал? Продиктовать данные паспорта? Хорошо. Полис возьмите. Не касаться Вас? Ладно, ладно. Какой нервный у неё голос. Какую бумажку взять со стола? А-а-а, эту. Так, что такое. Направление на госпитализацию в Больницу №… Диагноз… Что-то тут неразборчиво… Ладно. Ладно, ухожу уже! Что за хрень? Какая ещё эпидемия? Блин! Надо позвонить на работу, сказать, что меня в больницу положили и я теперь на больничном. Так. Вот номер. Мм-м… Странно… Никто трубку не берёт. Телефон же стационарный. Там что, весь магазин вымер. Попозже, попробую ещё раз…/
Чёрный юмор. Лихорадка не была смертельна. Она не прекращалась, изматывала организм, мешала нормально жить, но не вела к летальным последствиям. И, что самое удивительное, абсолютно здоровый человек, подхватив её, не заболевал больше ничем. Словно остальные инфекции боялись её или просто выработка цитокинов, участвующих в иммунологических реакциях, была на столь высоком уровне, что ни одна другая болезнь была не в состоянии закрепиться. Первые смерти оказались более связаны с чрезмерным «самолечением», чем с воздействием невидимой инфекции.
Передозировка жаропонижающих препаратов.
Лечение, воздействующее на сердце, когда высокая температура и так заставляла работать его на износ. В итоге, сердечные приступы.
В итоге массовые отравления лекарствами.
В итоге угнетение кроветворения (гранулоцитопения, агранулоцитоз). Проблемы с печенью.
И главное, смертельные случаи, не заставляли задуматься о причинах, а наоборот ещё больше подстегивали панику. Слух, что болезнь смертельна, передавался из уст в уста, охватывающим сухостой пламенем. Люди, с ужасом понимая, что им грозит, бездумно запихивали в рот таблетки в неимоверных дозировках и умирали, порождая новые слухи.
Порождая новые шаги к омуту глобального безумия.
«Всё! Надо вставать! Голова уже практически перестала болеть, озноб прекратился. Нормально. Теперь можно спокойно доковылять до сортира. А то ощущение, будто кипяточка в мочевой пузырь плеснули».
Пациент осторожно выпутался из простыни. Опустив, сверкнувшие в полумраке белизной, ноги на пол, он, также осторожно нащупал тапочки. Вдел ступни. Вдруг вспомнил, что в одних трусах, и застеснялся, по старой памяти, своей худобы. Скинул тапки. Рука быстро нашарила шорты, висевшие на спинке кровати. Опять же осторожно, без резких движений, он натянул их. Снова вдел ступни. Опёрся руками и заставил себя встать. Сначала голова закружилась, но довольно быстро всё пришло в норму. Осталось только дойти до туалета. Метров 10 – 12 всего.
Заболевание священнослужителей породили слухи о Конце Света. Здоровые аферисты организовывали культы и секты, рассчитывая наживиться в общей неразберихи. Потом заболевали, и начинали верить в собственные бредовые проповеди, приводя себя и мессу свою в исступление. Апокалипсис. Конец Света. Гнев Божий. Христианские церкви призывали каяться. «Страшный Суд грядёт, возвещали они, и не будет никому спасения. Всем придётся предстать на Суде том. Молитесь. Восхваляйте Господа Нашего и покайтесь, ибо не будет у вас другого шанса искупить грехи земные, чтобы войти в Царство Небесное». Остальные религии были примерно того же мнения. Трактовка всех упоминаний о Конце Света в различных Писаниях, была вполне сносно подогнана к сложившейся ситуации. Вдруг оказалось, что и Нострадамус, и Ванга, и индейцы Майя, и многие другие, предсказывали Конец Света именно в этот год. Даже чуть ли не в этот месяц.
В США, эсхатология – учение о Конце Света, быстро обратилось в религию, зарабатывающую последователей с огромнейшей скоростью.
Мир медленно, но верно сходил с ума. А прошёл всего месяц.
Пациент, стараясь негромко шаркать тапочками, направился к полоске света из-под двери, ориентируясь на неё, как на маяк. С подачей электроэнергии в последнее время были проблемы. Очень частыми стали длительные отключения. Вообще-то, в последнее время, проблемы были со всем. Электроэнергией, продуктами питания, особенно скоропортящимися, газом, доставкой топлива и др. Телевизор транслировал только центральный канал, показывающий повторы различных телепередач и сериалов, вечно прерываемые экстренным выпуском новостей. Лекарство не найдено. Массовые беспорядки. Самоубийства. Крах цивилизации. Сообщения других стран. Безвыходность. С радио было также.
Пациент, стараясь не шуметь, открыл дверь. Свет электрических ламп резанул по глазам, привыкшим к полумраку палаты. Пациент сощурился. Тихонечко прикрыл за собой дверь и повернул к туалету. Пошёл по коридору. Люди располагались вдоль стен на всём, что придётся. Кушетки, кресла, стулья и пол. Большинству было застелено на полу. Некоторые спали. Некоторые бодрствовали, смотря в никуда пустыми глазами. Кто-то постанывал. Кто-то молился. А кто-то даже плакал. Пациент шёл мимо этих людей, с чувством человека, которому приходится идти по горло в воде. Он боялся утонуть в царившей безысходности.
«Ага. Вот и заветная дверь. Наконец»
Лихорадка не была смертельна, но смерти всё-таки были. В основном среди стариков и младенцев, ослабленных наследственными заболеваниями. У них не выдерживал организм. Они перегорали, словно дешёвые лампочки, насколько ужасным бы не казалось такое сравнение.
Его пятый день.
/Автобусная остановка. Сигарета. Пара затяжек. Курить вроде бы и хочется, но не в силах. В урну. В кармане две пластинки аспирина. У матери температура. И у сестры. Парацетамол купить не удалось. Уже нет. Эпидемия. С утра смотрел новости. Город будут ставить на карантин. Я тоже. Наверняка, болен. И родные. А может, я и заболел самым первым. Заразил весь город. Не хочется даже думать об этом, но, скорее всего, так и есть. Блядь. Почему именно со мной должны происходить такие вещи? А, Господи, почему? Слабость. Быстрее бы автобус подошёл. Какой туда идёт? 13. Нет, это не тот. Пусть проезжает. На улицах нет почти никого. Походу страшную заразу подцепил. Как валит то всех. Мда… А вдруг смертельна? Не хочу умирать. Ой, как не хочу умирать. И за что только свалилось на голову. Что там? Автобус! 13, точно! Внутрь. Людей в салоне человек пять. Боже, они тоже больны! Те же выражения лиц, что я видел в больнице. И кондуктор. Что же за лажа? И лекарство, главное, найти никак не могут. Десять рублей. Сяду у окна. Город словно вымер, машины на пальцах пересчитать можно. Тротуары пустые вообще. До чего докатились. Передохнем все к чертям. И всё! Конец! Природа отомстила человеку! Никаких глобальных катастроф и катаклизмов. Экологию и ту не успели разрушить основательно. А тут бац, и какой-то вирус всех угробил! На душе то, как тяжело. Не уж то не вылечат? Не найдут лекарства и умру. Ух, нет. Нет, не надо об этом задумываться, пока и про смертельные случаи не сообщали. Мало ли. Может просто новая мутация гриппа. Сейчас попаникуем, а врачи раз и вакцину изобрели. И здоровы все. Дай, Боже! А то страшно чего-то. Блин, жарковато. Кстати, мне же выходить на следующей. К дверям надо. Шипение. Через дорогу. Первый корпус. Народу уйма. Гомон стоит. Обсуждения. Куда мне с направлением? Ага, понятно. Ни хрена себе! Люди в жёлтых комбинезонах, лица в масках-противогазах. Знаки чёрной краской на спинах. Не, не радиация. Вроде «Биологическая угроза», если не ошибаюсь. Направляют в разные стороны. К кому бы подойти? Голос такой приглушённый из-под маски. Словно змея шипит. Что? Паспорт? Вот паспорт и полис. Куда мне? На третий этаж, в левое крыло, палата 309. Хорошо. Понял. Шаги. Лестница. Переход. Двери. Врачей даже не видно. Везде только люди в этих комбинезонах. А может они и есть врачи? Вот и палата. Надо же, даже койка свободная есть! Походу, я один из первых, кого определили. Что ж, буду располагаться…/
Несколько дней назад, на одной из последних, работающих радиостанций, выступил малоизвестный биохимик. Пациент не запомнил его фамилии, но отчётливо помнил слова.
«У меня есть одна гипотеза, - начал биохимик. – Насколько уже всем известно, это новое заболевание определённая разновидность лихорадки без видимого очага инфекции, где инфекция не проявляет себя даже после трёхнедельного периода. И найти эту инфекцию, этот возбудитель, никак не удаётся. Хотя в принципе, лихорадка невозможна без возбудителя. Что-то должно воздействовать на организм, чтобы породить подобное состояние. В распространяемую сейчас теорию о Конце Света и Наказанье Божьем, я конечно не верю. Это бред. Наука развивалась столько веков не для того, чтобы в один момент погрузиться обратно в невежественные выдумки. У всего есть объяснение, поверьте. И моя гипотеза, с которой я собираюсь Вас ознакомить, и есть это возможное объяснение. Только сразу хочу предупредить, гипотеза может быть и ошибочной. Но она хотя бы проливает свет на происходящее с научной точки зрения. Так вот… Что мы знаем о лихорадочном состоянии? Лихорадка — следствие действия на терморегуляторный центр эндогенных пирогенов: цитокинов. Которые, в свою очередь, участвуют в иммунологических реакциях организма. Принято считать, что усиление синтеза цитокинов происходит под влиянием продуктов, выделяемых микроорганизмами, а также клетками организма при их инфицировании вирусами, при воспалении, распаде тканей. Так и есть. Цитокины стимулируют продукцию простагландина Е2. Именно воздействием простагландина Е2 и обусловлены все симптомы лихорадки: действие на терморегуляторный центр, когда нормальная температура тела определяется им, как пониженная; боли в мышцах и суставах, которые мы ощущаем как ломоту; сонливость и слабость. Но, мы упускаем из виду, что синтез цитокинов может быть спровоцирован искусственно, без наличия вируса, воспаления или патологических микроорганизмов. В природе наличествует ряд веществ, способных заставить организм ошибочно считать, что он болен. Есть даже антибиотики, побочным эффектом приёма которых, как раз и является усиление синтеза цитокинов. Вот о чём Нам следует задуматься? А если нет внутреннего возбудителя. Если это не невидимая инфекция, а последствия беспрерывного внешнего воздействия. И если это так, то возможны два варианта. Либо, эти вещества, продукт жизнедеятельности абсолютно новой разновидности микроорганизмов заполняющих нашу планету, попадают в состав воздуха, которым мы дышим, что и поддерживает лихорадочное состояние столь длительно. При этом микроорганизмы существуют вне человеческого тела, иначе, они наверняка были бы обнаружены, но присутствуют в определённой близости от людей. И, именно их перемещение и размножение, порождает новые очаги заболевания. Либо, есть определённое меньшинство инфицированных носителей, которые по воле случая не попали под тщательные обследования. Организмы этого меньшинства также подвержены лихорадке, но кроме этого выделяют в окружающую среду вещество, вызывающее некоторые изменения в организме здорового человека. Возможно, хотя мне бы не хотелось в такое верить, изменения связаны именно с продукцией простагландина Е2. У пораженного простагландин Е2 начинает вырабатываться беспрерывно, что и поддерживает лихорадочное состояние. Но долго ли организм сможет функционировать при подобных воздействиях, сказать довольно сложно…»
Пациент дернул за рычаг. Смыв пошёл. Мочеиспускание было болезненным, как будто ему действительно добавили в мочевой пузырь кипятка. Покалывало в области печени. Выключив в туалете свет, он медленно побрёл обратно в палату.
«Какая разница, даже если биохимик был прав. Ну, найдём мы этот новый микроорганизм и что? Успеем истребить его до собственной гибели? Или выдадим всем по баллону с чистым кислородом? Бред! Нет никакого микроорганизма. Просто пришло время. Страшный Суд близок».
Пациент стянул с себя шорты. Повесил их на спинку кровати и, укутавшись в простыню, отвернулся к стене. Закрыл глаза.
«Завтра надо доковылять до Церкви. Надо покаяться. Уже недолго осталось. Это конец…»