Drakkar : Любовь как ненависть...

Она переживала очередной кризис. Хотя слово «очередной» можно употребить очень условно: с ней такого еще никогда не случалось.
Было нечто другое.
Например, в школе это была зависть подруг. Хотя не каждая могла стать ей соперником, в праве главенствовать над ученической массой. С фигурой теннисистки, постоянным врожденным загаром и греческим дворянским профилем, ей было позволено практически все. Подобные внешние генетические признаки говорили еще и о том, что «с родителями» у нее тоже все в порядке.
Первые плееры и видео появлялось именно у нее. Хлопковые белые «бананы», в которых могли себе позволить станцевать брейк только артисты в программе «Утренняя почта», тоже были только у нее. Божественный запах американских (конечно же, польских) жвачек и дезодорантов, сопровождал ее повсеместно и сплошь. По-своему разбалованная, но вместе с тем воспитанная девочка, постепенно приходила к выводу, что в жизни нет ничего невозможного, что планок не существует…
Ведь у каждого человека есть своя планка… Каждый из нас вполне отдает себе отчет в том, что, мол, это я еще смогу, а вот это, -неееет. Это не для меня. У нее такого не было. Все решалось по ходу. Так или иначе, но решалось.
Любви хотелось. Настоящей. Как у папы с мамой: красивой классической «упакованной» пары. Она знала, что у папы, в силу его невероятной мужской красоты и двухметрового роста, были женщины и помимо мамы, но она давно дала себе зарок, что с ней такого не будет. У нее будет исключение. У нее будет единственный и только ее.
Постоянное блистание в элитных пионерлагерях закрепили за ней статус «акулы и звезды». Она «динамила» и мучила сотни красивых загорелых пионервожатых – выпускников ДЮСШ и убеждала сама себя, что не хочет быть такой как все, и ей должны нравиться иные мужчины. Умные.
Однажды вечером, выбрав удобный момент, она подошла к одному знакомому очкарику и присела рядом. Очкарик получил мощный выброс в кровь адреналина, его надпочечники бешено заработали, а гипофиз ,вообще, зашевелился где-то в глубинах мозга. Слово за слово. Такая себе спокойная беседа умного изгоя и «звезды» в белой короткой юбке. Вскоре парень просто потерял сознание. От простой беседы.
В «веселые 90-е» семья не ощутила практически никакого морального кризиса и трудностей. Только один раз, и то, ради развлечения, она мотанула с подружками в Польшу с полным пакованом полотенец. Все польские злотые ей казались на одно лицо, и потому, проторговав себе в минус, она раздала остальной товар подружкам, скупилась в ближайшем магазине и вернулась домой.
Будущий муж оказался простым нашим парнем. До того простым, что просто добавлял в голос немного баска и чаще, чем все остальные, говорил о настоящих человеческих (и мужских) ценностях. О том, что «пусть, мол, у меня сейчас ничего нет», но зато, он знает «ради чего борется». А борется, конечно, ради нее. Вообщем, тупо влюбил в себя, ее волевую и бескомпромиссную личность. Был принят в семью, обласкан, получил огромную помощь по линии связей, что немаловажно, как для начинающего адвоката. И пошло- поехало…
Двухуровневая квартира на Оболонских Липках, - деньги молодой семье дал ее родной брат. Адвокатская контора напополам с друзьями. Мальдивы. Музей бабочек в Греции. Пинаколада. «Козырная Карта». Достаток. Друзья. Вечеринки…любовницы.
Она узнала об этом резко и четко. Еще бы. Все его крутые друзья, были, прежде всего, друзьями ее семьи, - умные, взрослые,лысеющие, вальяжные мужчины, с крепкими запястьями и дорогими часами на руках. Он как «боевая единица» был довольно таки посредственен и потому, никто по-дружески покрывать его не хотел, а не замечать, было не в кайф: все они были немножко влюблены в Нее, еще в маленькую.
Она была в шоке. По ночам вставала с огромной постели. Одевалась. Спускалась на улицу и бродила. Под дождем. В немую кричала криком, отражаясь в огромных холодных витринах. Рвала на себе волосы. Мерзла, сидя на остановках. Худела. Плакала без слез, и слезы сами лились, даже когда она не плакала.
Вся жизненная философия рушилась, ломалась. Казалось, что известны все жизненные формулы: и вот на тебе! Что делать? Почему так? И главное: за что?!
И однажды ночью у нее зажглись глаза. Зажглись двумя яркими, холодно-зелеными прожекторами. Они освещали комнату и ее сознание, но никто этого не видел…
А утром я случайно познакомился с ней. Два абсолютно разных человека, у которых не было никаких шансов когда либо встретится, просто столкнулись около лифта в Торговом Центре. Только что лбами не треснулись! Боже, как она красива… Высокая как лань с блестящими губами и невероятной осанкой. С огромными, бутиковыми бесформенными бумажными пакетами на длинных ручках она была словно круизная яхта. Поражало все: от запаха до звука каблучков. Начали извиняться. Разговорились. Сели. Выпили кофе. Она млеет. А я не останавливаюсь. Она влюбляется. Ее глаз наполняются чем-то маслянистым. Кто может отразить это состояние? Кто? Ни один рекламный гений не опишет его так, как я его почувствовал. Она влюбилась.
И чем сильнее она меня любила, тем сильнее ненавидела. Ненавидела за свою слабость и свою любовь ко мне. За то, что я невольно являюсь того же мужского рода, представители которого врут, обманывают, изменяют и доставляют мучительную ноющую боль, а она так бессильна и обнажена. И как бы я себя не вел, чтобы не делал, на мне была сия отметина. Временами я видел блеск того неведомого прожектора, который светился адскими снежинками. Я чувствовал себя беззащитным как кролик, просвечиваемым и прозрачным. Иногда, между лаской, я вдруг замечал на себе взгляд терминаторского робота Т-1000, холодно и безжалостно прокалывающего свою жертву жидкометаллическим шилом. Любить и ненавидеть одновременно! Все мои действия ее абсолютно не волновали: был ли я внимательным и добрым или безразличным и необязательным. Она просто толкала меня на диван, подбирала юбку и садилась на меня лицом к лицу. Она стонала от удовольствия и выла от боли одновременно. Бросала себя из прохладных небес оргазма в пылающий омут ненависти и адской лавы. Хотела одновременно целовать меня и расцарапать лицо до кости. Вырвать мне все волосы или надавать по голове каблуком свои смертоносных туфель.
Мы были очень близки и одновременно жили глубоко своей жизнью. Наш душевный интим был повсеместным и касался практически всего, что бы мы не обсуждали и чего бы не касались: ее, ее ребенка, ее родителей, ее работы и карьеры, ее желаний…
Она была бы идеальной любовницей, о которой мечтают большинство мужчин: со страстным задом и короткой памятью. Я прекрасно знал как она, закрыв за мною дверь, тихо опускается на колени и рвет в ненависти ногтями ковер. Он предаст! Он изменит! Он такой же! Я его ненавижу! Ненавижу! А на следующий день ее нельзя было оторвать от себя. Она была открыта и нежна. Не стеснялась запустить руку мне в джинсы под столом на приеме.
Я влюбился. Сорвался. Начало не хватать ее запаха и запаха ее кожаного салона. Не хватать слезливых фонарей в ее машине и глубоких поцелуев. Не хватать ее полированных ног и запаха мяты ее пальцев. Не хватать ее длинного «хвоста» и ее уверенной походки.
Она это заметила не сразу. Только чаще стали сверкать ее «терминаторские» прожекторы и секс стал еще более остервенелый и дикий.
Все закончилось в один день. Она, наконец, решила сделать мне больно. Наконец, убить свою любимую жертву. Остро. Безжалостно. С долгими конвульсиями и судорогами. Отплатить за все. За всех. Отплатить мне одному за все!
Фраза «нам нужно серьезно поговорить» после недельного телефонного молчания, никогда не несет ничего хорошего. И если ты, конечно, не полный идиот, хотя бы постарайся быть до конца мужчиной и войном… без истерик и мокрых глаз. Потом встреча пару раз откладывалась. Томилась. Рвала по кусочкам, Упивалась моей медленной смертью.
- В конце концов, мы можем остаться просто друзьями, - безучастно подвела она после двух стаканов грейпфрутового фреша и коньяка, но продолжала меня держать за колено под столом.
- Зачем? – парировал я, но понял, что больше никогда не возьму в рот ни грейпфрутового фреша, ни коньяка.
Ее удивленные глаза сузились и налились зеленым ядом. Боже, как она красива… Высокая как лань с блестящими губами и невероятной осанкой. С огромными, бутиковыми бесформенными бумажными пакетами на длинных ручках она была словно круизная яхта.
Потом ее не стало. То есть она где-то и сейчас живет в Киеве, функционирует, но уже где-то на другой планете.
Живет свою молодую, красивую тридцатилетнюю жизнь в ненависти и страсти. Кого-то выслеживает, настигает, приручает, убивает. При это пристально вглядывается в глаза умирающей жертвы, теряющей свою кровь и жизнь, и видит в них СЕБЯ. Рвет зубами ее помятое тело.Рвет когтями еще кого-то. Потом еще кого-то, и еще…
А потом опять себя.