Bалерий Kapлицкий : Гаврюша

Прим. Редактора. Аффтар. Ты ебанутый на всю голову ублюдок. Обязательно пиши еще!

Сергей Звада ебал мёртвого безногого кабана.
Окровавленная мохнатая туша мелко тряслась в такт его фрикциям, противно скрипела панцирная сетка. То, что всего несколько часов назад было симпатичной декоративной свинкой, теперь превратилось в тяжёлую чавкающую мясную глыбу.
- Гаврюша, Гаврюшенька, друг... - шептал в исступлении Сергей, вызывая из памяти радужные картинки Гаврюшиной жизни - наконец-то, наконец-то, боже...
Лицо юноши исказила гримаса наслаждения. Всхлипнув, он замер на кровавой туше и задрожал. Потом несколько раз вильнул задом, достал мокрый, увядший член из проделанного в брюхе свиньи разреза и вытер конец о тёмную щетину.
- Ну вот и всё, а ты боялся, свинушка... Глупый, глупый свинуля! А визжал-то, визжал-то как...
Сергей чмокнул труп в мокрый, слизистый пятак, подтянул трусы, спущенные до колен, и вышел на балкон покурить. Лёгкая грусть овладела им теперь, после секса. Он вспомнил, как принёс домой Гаврюшу ещё совсем маленьким поросёнком, неумелого и глупого, как кормил его кашей из блюдца и вытирал тряпочкой смешное мокрое рыльце.
На глаза навернулись слёзы умиления.
Гаврюша так быстро вырос...
В глубине квартиры звонил телефон, но Сергей не брал трубку. В этот ясный субботний день ему хотелось побыть наедине с собой и своим другом, которого предстояло проводить в последний путь.
- Ты не сердись на меня Гаврюша, - шептал он, теребя отвислое кабанье ухо, - так нужно было, пойми. Ну, не разрешали мне тебя держать больше, сам ведь знаешь. Пачкать много стал, поросятина! А ведь я тебе по-доброму намекал...
Трогая свои яички, Сергей перебирал в уме страницы их с Гаврюшей блаженного соития. Бархатистая попка кабана подрагивала в животной истоме, пока Сергей ножовкой перепиливал его обутые в коричневые копытца крепкие ноги. Кабан визжал от наслаждения, трогательно пуская меж бивников розовую пену. Звада перетянул Гаврюшины культи ремнями, зная, что его мохнатый друг оценит заботу. В стену колотили соседи, но Сергею было плевать. Его напыженый членсон уже рвался навстречу новым свершениям, все больше набухая и увеличиваясь в размерах.
Волнение сделало руки и губы Сергея суетливыми. Он быстро провёл языком по Гаврюшиному брюху, наметив линию разреза.
- Вот... вот... сейчас... - шептал Сергей, выбирая нож поострее, - сейчас всё кончится, родимый!
Когда вопли истязаемого Гаврюши стали совсем нестерпимы, Сергей включил погромче старенький магнитофон. Комнату заполнил задорный треск гармошек и электрогитар.

Хали-гали, паратрупер,
Нам с тобою было супер!
Хали-гали, хали-гали,
Мы с тобой всю ночь летали!

Погрузив руки в тёплые внутренности, Звада сначала закатил глаза и застонал, а затем принялся яростно пердолить кабана, по-гусарски наскакивая на него и выкрикивая бессвязные фразы.
- Прекратите там! Слышите? Вы что, совсем очумели! - забарабанила кулаком в дверь какая-то женщина.
- Орррррррро! Оррроррроооо!! - раскатисто заливался Сергей, подпрыгивая на Гаврюше до самого потолка.
Кровать жалобно ахала.
- Наркоманы чёртовы! - в сердцах сплюнула женщина, отшатнувшись от двери.

Все закончилось так быстро...

Сергей выпускал дым в чистое небо выходного дня, а позади него, на кровати, лежал четвертованный кабан. В комнате пахло кровью и мясным рядом. Заляпанные подростковой спермой внутренности Гаврюши аккуратной горкой лежали у кровати. Докурив сигарету, Звада вернулся к своему питомцу и присел рядом с ним на постель.
- Ну что, Гаврюш, поехали, - сказал Сергей и сделал надрез у него под ушами. Шкура легко слезла с головы зверя. Она была похожа на маску. Страшную, кровавую маску, которую Звада с радостью надел и принялся важно расхаживать по квартире, смешно подбоченившись.
- Дарагие рассияне! - протяжно заревел он голосом Ельцина - Дабро пожаловать, панимаешь, в звери-и-инец!!!
Телефон снова зазвонил. Утирая кровь со лба, Сергей снял трубку.
Звонила мама. Поинтересовавшись у Сергея, пропылесосил ли он квартиру, мама сказала, что через полтора часа будет дома.
Времени оставалось мало.
Когда мать вернулась, Сергей уже делал уроки, сидя за столом.
- Привет, Серёжа. Ты поесть приготовил? - с порога спросила тучная женщина, в предвкушении потирая белые жировые складки на животе.
Звада молча кивнул. На кухне в духовке покорно испекался Гаврюша. Пока мама тщательно мыла в ванной потные от голода ладошки и меняла тампон, Сергей сервировал стол на двоих, заткнул свиную пасть свежим яблоком, и водрузил поднос с печёной тушкой между своей и маминой тарелками.
- Боже, что это? - Мама схватилась рукой за дверной косяк, едва завидев аппетитное блюдо - Серёжа, это что такое?
- Я... я приготовил тут вот... - скромно мямлил Звада, косясь на запёкшиеся капельки белого соуса. - Ужин, мам, для нас с тобой...
- Зачем ты это сделал? - мама беззлобно посмотрела на Сергея. Жалость к Гаврюше в ней быстро заглушилось голодом
- Мог бы отдать его... Мог бы просто отдать его в хорошие руки... - нерешительно пожала плечами она, беря в руки вилку и нож.
- Он мой, ты разве не понимаешь?! - сказал Сергей. - Это мой хрюшка! Теперь его душа будет всегда жить в нас. Ну же, ешь. - Звада оторвал от Гаврюши кусочек и протянул матери. - Жри! Жри жирная мразь!
Мамин взгляд переменился. Маска скорби окончательно спала с ее лица.
- Сынок... Сынок, блядская ты пидовка! О, как ты постарался сегодня!
Она поспешно выхватила мясо из рук сына и заревела.
- М-м-м, как вкусно, блядский ад! - пробубнила она с набитым ртом.
- Мама, я... Послушай. - Сергей Звада искал нужные слова. - Ведь ты любила его? Любила нашего Гаврюшу? Скажи! Скажи, сука-а-а-а!!
- Конечно. Конечно любила. Но ты же сам понимаешь, мы больше не могли...
- Мама, я его тоже любил. Очень.
- Серёжа... Что ты...
- Мама... Сделай это... Сделай то, что хочешь! Сделай! Сделай, проститутка!
- Сережа, обожди, дай я сама... Дай я сама ВЫЕБУ ЭТУ СРАНУЮ СКОТИНУ!!
- Во-от, вот так, да... ДА!!! ДАААА!!!!!
Они перевернули Гаврюшу кверху рылом, оторвали от головы нижнюю челюсть и забрались на стол. Сергей сорвал с матери огромные трусищи и держал Гаврюшу обеими руками, пока мать заправляла себе в широченную пиздень хорошо прожаренный пятак. Наконец, он провалился в прореху. Мать выдохнула и чуть расслабила ноги в коленях, чтобы пропустить Гаврюшин рубильник поглубже внутрь. Голова свина вошла в мокрую волосатую впадину. Что-то захлюпало.
- О-о-о-о-о, да-а-а-а!!! Гаврю-у-у-у-у-ша!!!! Свинья! Свинья!!! Свинья!!! - заголосила мама и принялась задорно подмахивать.