Антон Лавреньтев : Об отношении...

Здесь и вправду очень много бабочек, как и говорят.
Я стою возле машины, разгоняя по затёкшим мышцам кровь, переступая с ноги на ногу. Достав сигарету и закурив, смотрю на Лену. Она присела возле небольшой лужицы, которую сотни бабочек выбрали чем-то вроде водопоя. Словно цветочные лепестки, насекомые взмывают вверх, когда она пытается коснуться их рукой и, кружась по спирали, спускаются вниз. На её лице выражение радости. Затягиваюсь, наблюдая за ней, и улыбаюсь, когда наши взгляды пересекаются.
- Иди сюда! Смотри! – Она вытягивает в моём направлении руку. На кончики указательного пальца пристроилась бабочка. – Она такая милая. Так водит своим хоботком…
К Ленке подходит Сергей. На шее покачивается фотоаппарат. Постояв немного рядом, он утверждает, что на него бабочки не садятся, только мухи. Мы втроём смеёмся собственным ассоциациям. Лёгкое опьянение делает меня более счастливым, чем обычно.
Сергей говорит, что надо бы начинать подъём. Время то уже к вечеру подходит. Я с ним согласен. Ещё придётся найти место для ночёвки и установить палатки, а делать это в темноте совсем не хочется. Мы поднимаемся по тропинке уходящей вверх, осторожно ступая между стелящихся под ногами корней. Ленка идёт замыкающей, всё ещё рассматривая обладательницу белых крыльев, которая так упорно вцепилась ей в палец.
- А я люблю насекомых, - она произносит это, пытаясь коснуться бабочки кончиком носа, на что та реагирует вполне естественно. Взмывает вверх. – Всяких разных люблю, только вот тараканов боюсь. Но разговаривать со всеми можно. У них у всех есть душа…
- Есть. – Соглашаюсь я, переступая через нагромождение камней и мха. – У всего живого есть душа. Только у насекомых и животных она смертная, а у человека бессмертная.
Я вдруг подумал, что сказал это не просто так. Ведь тропинка, по которой мы движемся, ведёт к Каменной Чаше, святому источнику в Самарской Луке. Я помню, что бывал здесь уже раньше, но помню очень смутно. Мне, скорее всего, было тогда лет шесть, а может и того меньше. Окружающее терзает чувством дежа вю. Но все попытки вспомнить что-то определённое бесплотны.
Подъём не кажется слишком сложным. Сначала параллельно, а потом уже и по центру тропинки располагается желоб, состоящий из продольно разрезанных труб, различного диаметра, связанных между собой проволокой на местах стыка. Для каких вод предназначен этот сток, мне остаётся только гадать, но по его сухости, я делаю предположение, что для дождевых. Возможно, чтобы сильные ливни не так размывали тропинку к Чаше. Но это только предположение…
Нам начинают попадаться люди, идущие навстречу. Точнее спускающиеся навстречу. Многие нам улыбаются, проходя мимо. Я замечаю у большинства в руках пластиковую тару, наполненную водой с источника. Люди уносят крупицу святости с собой. А также веру в чудотворность этой крупицы.
Мы видимо уже близко.
По пути Лена умудряется найти огромного жука, который занимает, чуть ли не всю её ладонь и сделать с ним пару фоток. Когда она предлагает мне поласкать этого её нового знакомца, по всему моему телу пробегает волна отвращения. Не люблю насекомых. А к жуку уже присоединятся мохнатая гусеница сантиметров 3- 4-х в длину и я решаю пойти чуть быстрее. Совсем не хочется, чтобы Ленке взбрело в голову посадить одно из этих созданий мне на плечо. Серёга же напротив, относится к насекомым равнодушно. Они на пару умиляются, поглаживая гусеницу.
Бррр-р-р…
Мы уже слышим голоса. Звук выплёскиваемой воды.
Тропинка расширяется раза в два и теперь вымощена гладкими, затёртыми от соприкосновения с подошвами, камнями. По левую сторону, в глаза сразу бросаются кабинки на подобии пляжных, только составленные из алюминиевых листов. Рядом несколько пустых вёдер. Звук доносился как раз из кабинок, где люди обливаются ледяной водой с источника. Справа расположены две деревянные лавки. Сигарета уже давно превратилась в окурок и я старательно ищу что-то похожее на место для мусора, сжимая его в кулаке. Просто отправить его в полёт в сторону лесной чащи, обступающей по краям, не позволяет отношение к этому месту, а вовсе не огромные таблички: «Не разговаривать громко! Не мусорить! Не ругаться!».
Мы проходим мимо кабинок, мимо каменной часовни Николая Чудотворца. Я не чувствуя себя паломником. Но и не должен чувствовать. За часовней, я, наконец, встречаю ведро с пометкой: «Для мусора», куда и отправляю окурок. И вот дорожка сужается, подводя нас прямо к каменной чаше диаметром около метра. В чашу непрерывно поступает вода с горного источника и оказывается, что моё предположение насчёт желоба было неверным. Желоб подходит к чаше и вода по нему течёт в небольшое хранилище, рядом с кабинками, увиденными ранее, а оттуда, когда хранилище переполняется, уходит к подножью склона, по которому мы поднимались сюда. Наверно, можно было догадаться.
Ленка зачерпывает из чаши воды и обмывает лицо. Я подхожу ближе и делаю тоже самое. Леденящая прохлада обволакивает щёки на несколько секунд. Ощущение, словно кожные поры пытаются втянуть внутрь себя частички этой прохлады. Частички святости. Я открываю глаза и вдруг осознаю, что моё лёгкое опьянение исчезло, словно его и не было. Я, почему то, воспринимаю это как должное. По краям чаши стоит множество пустых кружек, стаканов, чашек и т.п. Ленка берёт одну. Зачерпывает, пьёт и передаёт мне. Я делаю пару глотков. Теперь прохлада проносится по горлу и приятно увлажняет иссушённый алкоголем язык. Вода и вправду очень вкусная, как и говорят.
Пока Серёга наполняет двухлитровую бутылку из-под минералки водой, я отхожу к камню, возведённому в честь Николая Угодника. У камня лежат цветы. Я встаю напротив и рассматриваю врезанное в камень изображение святого. Задумываюсь.
Я считаю себя верующим человеком, но я не религиозен.
Я крещённый.
За всю свою жизнь, я бывал в церкви всего раза три и никогда не молился там.
Задумываюсь, а приходят ли вообще в это место неверующие люди. Просто посетить, как достопримечательность и источник пресной чистой воды.
Вдруг хочется перекреститься, но я замираю в сомнении, надо ли это делать перед камнем. Может только перед входом в часовню. Или только перед иконами в самой часовне. Рука так и остаётся без движения.
Недавно, один мой знакомый, утверждал, что при посещении буддийского храма, ты не обязан знать, как вести себя, если не относишься к буддистам. Ты просто гость и знание обрядности не обязательно.
На обратной стороне дверей Православного Храма в городе, я видел перечень молитв, которые необходимо знать при посещении службы. А также правил поведения в стенах Храма, по идее обязательных в исполнении.
Ко мне подходит Ленка и становится рядом. Она тоже просто стоит и смотрит.
- Плохо, наверно, - говорю я, переводя взгляд на цветы у подножья камня, - что мы не знаем, как надо выразить отношение к этому месту… или уважение к нему… как сделать это верно…
Ленка молчит.
На долю секунды у меня сжимается сердце и накатывает грусть. Почему то, мне стыдно, что на моей груди покоится освещённый крестик, а я стою здесь и задумываюсь над такими вещами. Задумываюсь, а не знаю…

* * *

Спуск обратно к машине проходит в разговорах о дальнейшем времяпрепровождении. Серёга часто останавливается и делает снимки природы, которыми уже засорил видать всю память фотоаппарата. Когда мы отдаляемся от источника на приличное расстояние, я вдруг чувствую, что снова пьянею. Я, почему то, воспринимаю это как должное.

Примечание автора:
Уважаемые читатели!!! Так уж получилось, что я съёпываю на неделю (20.07.09. в 7:00 уже выезжаю) в место, где нет ни злоебучего интернета, ни телевидения, ни радио, ни даже зон покрытия сотовой связи. Кароч, подаюсь в леса отшельником в поисках откровений, где буду хуярить свои нетленки рукописным трудомс. Продолжение «Мира на двоих» будет и новое кое-что по возвращению, после того как перенесу в ворд. Главное не запывайте уж совсем, хоть я и недавненько тута, мне здесь ооооооооочень нравитцца))) Всем творческих успехов!!!! До будущих встреч!!!