Миша Дзюба : Zet

Заграничный рассматривал пятку на предмет наличия мозолей, которые он так любил препарировать спицей для вязания. Затем он любил, предварительно изучив содержимое кратера, обслюнявить палец, и покрыть по его окружности слюнной коркой. Это занятие для Заграничного было равно фетишу, что твоему извращенцу подзакаканые трусы мужеподобной тьотьки проживающей на улице Губная, дом семь, третья парадная, третий этаж, пятнадцатая квартира, окна во двор, кухня на проезжую часть. Заграничный не знал никакой тьотьки проживающей по такому адресу. Впрочем, это совсем не важно; такие вещи важны для любителя подзакаканых трусов мужеподобной тьотьки, иначе как ему стащить эти самые трусы, чтобы наслаждаться ими в темном углу темной квартиры под аккомпанемент Вагнеровского «Парсифаля», да дергая за свой малозначимый, в контексте универсума, писюнчик?
Собственно, Заграничный уже провел осмотр пятки, простукал ее методом перкуссии, и уже собрался тянуться за спицей (которые находились в разеточке для карамелек, среди карамелек, старых пуговиц, пробки от пива с выигрышем дополнительного литра, двухгодичным билетом в кинотеатр на фильм, которого Заграничный хоть-убей-не-помнил, и прочих ничтожных презервативов, огрызков груши и яблока, абрикосовой косточки и поливинилхлоридной рыбки-гадалки), когда в этот момент из его лба выскочил Петеч. Петеч всегда появлялся в самый неудобный момент. Неудобный потому, что в этот неудобный момент Заграничный либо отдыхал, либо ковырял пятку, либо предавался акту дефекации. Наиболее неудобный момент был, конечно, во время акта дефекации: Заграничный очень стеснялся Петеча, хотя, если признаться, стеснятся нечему, но наблюдать за Петечем, с каким он интересом наблюдает за сидящем на унитазе Заграничным было выше сил Заграничного; отчего Заграничный постепенно приближался к некой, еще конечно не оформленной, но явно пробивающейся наружу фобии – страхокакания. Фобии с таким названием нет, но Заграничный потихоньку ее выдумывал.
Петеч потянул себя за левую ногу, так как ее ступня застряла между складок лба Заграничного, с неприличным звуком «чффпок» освободил ее из складочного капкана, и погрузился в одиноко стоящее возле дальней стены комнаты Заграничного кресло. Заграничный исподреснично глянул в сторону Петеча – сделал он это так, словно его взору предстала мерзкая самка кальмара – и вернулся к тому, что хотел сделать, а именно – взять спицу.
Петеч, сплошь покрытой мокрым шанкром ладонью, ощупал свой живот (а надо заметить живот у него был добрых полтора метра в обхвате), затем рыхлую тестодрожжевую свою физию, запустил пальцы под мышку, после понюхал результат исследования и погрузился в раздумье, кое отразилось на его челе дерзко-приторным обнажением краснозубого рта.
Заграничный прицелился жалом спицы в наиболее уважаемый им мозоль, придал спице ускорение путем обратного сокращения мышц плечевого сустава и предплечья, пронзил белесую полусферу и углубился в нее примерно на шесть миллиметров. Столь удачная операция по проникновению в собственное тело инородным телом вызвала впрыск эндорфина в его головной мозг, что стало причиной повышения настроения in toto, и лояльности к Петечу в частности. Последний выбрался из раздумий, шмакнул губами, вновь запустил пальцы под мышку, но в этот раз нюхать их не стал.
- Мой давнишний друг, - нараспев сказал Петеч, - Пекин Пекиныч Желтухин однажды и, прошу отметить, не по своей воле стал буквой Зет. Погружаясь на лодке мыслеблудия в глубины палеокортекса, он неожиданно для себя самого разразился смехом, отчего подскочил с кровати, подбежал к зеркалу, в котором и увидел себя как букву Зет. Плюс ко всему смех его (и снова прошу отметить, смеяться он не прекращал) выражался в хрустальных буковках зет. Они падали из его рта и разбивались о полочку для косметических принадлежностей.
Заграничный вытащил спицу из мозоля, вернул ее на место – в разеточку.
- Ты предлагаешь теперь и нам стать буквой зет?
Заграничный знал, Петеч никогда не говорил что-либо просто так. В последнюю их встречу – не далее, как позавчера – Петеч предложил искать клад давнодухиспустивших майя. Вследствие чего Заграничный был пойман соседом Исааком Валерьяновичем на девятом этаже, где Заграничный пластмассовой лопаткой ковырял железную дверь Исаака Валерьяновича в поисках того самого клада. Клад найден не был, сам же Заграничный был искусной ненормативной лексикой с вплетением чудовищных в морфологии идиом изгнан к месту своего жительства под номером сорок семь.
- Дррр – продырчал Петеч, - нет и нет. И если этого мало, тогда еще раз – нет! Буква Зет уже не повторится. В этом времени, пространстве, и во всех прочих перечислениях. Будучи запущенной единожды методом всеякосмической энергетической пульсации в голову Желтухина, ее возвращение - невозможно. И тэ дэ, друг мой...
- Тогда к чему басня? - Эндорфиновый прилив отпустил Заграничного, и теперь в его внутренностях зарождалась зигота недовольства; в ней, в зиготе, женское преобладало над мужским, что было свойственно природе Заграничного.
- Так, к слову.
- К какому слову. Как мне помнится, я молчал.
- Фу, друг мой, ты нудный. - Наигранно возмутился Петеч. Затем обратился акустической системой и переместился на трюмо с потрескавшимся фасадом и наклейками порнографического содержания на нем же. - Давай-ка лучше затронем тему парадоксов. - Сказал уже динамик.
Понять был это вопрос или же утверждение Заграничный затруднялся: уразуметь говоримое Петечем было задачей невыполнимой.
- Я взялся за наилучший свой мозоль. Будь добр, залезай обратно.
- Шыц...вот тебе парадокс. - Заграничный тяжело вздохнул. Бесполезно. - Как видишь на моей передней панели три регулятора: громкость, высокие и низкие соответственно.
- Вижу.
Заграничный выудил карамельку из разеточки, пошелестел бумажкой, закинул карамельку в рот. Клубничная. Петечу не предложил. Акустические системы карамелек не жуют.
- Очень хорошо. Значит так: громкость отбрасываем... Вот, друг мой, какой парадокс - семантическая ошибка. Смотри внимательно. Крутим высокие частоты по часовой стрелке, они, как им и положено, повышаются. Здесь все правильно: высокие - повышаем, крутим по часовой стрелке. Теперь крутим низкие, ба, да они тоже по часовой! Вот здесь и есть парадокс, видишь ли ты?
- Не вижу.
- Шыц...Ну это же низкие частоты, они понижают звучание, но крутилка для регулировки крутится тоже по часовой стрелке, а, по идее, должна крутится против. В противоположную сторону, так как высокие повышаем, низкие понижаем - противоположное действие. А тут присутствует физическое выражение диаметральных процессов одинаково.
- Ну и что? - Спросил Заграничный. Философствования либо любовь Петеча к логическим конструкциям всегда его раздражали.
- Как это что? Весь сраный мир построен на таких вот недочетах, а ты "ну и что"!
- Ну, работает ведь...
- нуработаетведь - передразнил Петеч Заграничного - ни хрена у тебя голова не работает!
В комнате установилась тишина. Только газовая конфорка шумела изрыгаемым газом; Заграничный забыл ее выключить после того, как кипящая вода из чайника, словно беременная, разродилась собою, вылезла из-под крышки и хлынула на огонь.
Петеч трансформировался в керамическую фигурку зеленой кошки модель "узбек", (серийный номер 2309756/0, заверен ГОСТом) переместился за стекло в сервант к таким же фарфоровым фигуркам кошек напоминая собою фарфоровые фигурки кошек, которые напоминали фарфоровую фигурку кошки, в которую обратился Петеч.
Заграничный посмотрел на еще не препарированный мозоль, обреченно втянул воздух носом, послюнявил палец, коснулся им отверстия проделанного им спицей намедни, выпустил воздух через рот и засобирался в гальюн.
Только стянув трехполосные по шву вниз штаны, - такие все в подтеках кетчупа, майонеза, пятнах от пельменей, супа харчо в брикетах по два сорок два за брикет, - и усевшись на унитаз, как появился Петеч. Он занял, как обычно, место в стаканчике для зубных щеток и, как обычно, с интересом уставился на Заграничного.
Заграничный решил не обращать внимания на Петеча, но просидев с десяток минут так и не произведя продукта качества один точка один, пришел к выводу, что его охватило страхокакание. О чем он сообщил Петечу, в попытке попросить того вон.
Петеч лишь пожал маленькими плечиками в стаканчике для зубных щеток и продолжил свое наблюдение.