Азин : Возраст Христа.

- Электрички меня успокаивают – так кажется сказал Гари Потер в последнем фильме. Меня тоже успокаивает железнодорожный транспорт. Железная дорога – стальная река. Есть в ней спокойствие воды, мощь и мудрость стихии. Люди вообще часто создают стихии – безразличные к живому силы. А ещё чаще они сами становятся такой стихией.
Я возвращаюсь с бунта. Бунта, которого так долго ждал. Всё тело ноет от синяков. Кожа стянута корками запёкшейся крови. Убираясь из Москвы, я смог себе позволить только билет до Перми. Дальше на «собаках». Мне бы сейчас полежать, но приходиться бегать от контролёров. Вообще слишком часто бегу последнее время. Можно сказать даже больше:
- Я в побеге от Я.
Да, печально сейчас смотреть на себя со стороны: побитый, без гроша в кармане. Нет даже пачки сигарет. Возвращаюсь домой к маме, хотя все мои друзья давно покинули отчий дом. Это поражение. Где-то я проиграл, но вот где?
Помню я бежал от разлуки – ушел в пеший поход. Забыться в усталости, природе и водке легко. А что еще делать? Пытаться вернуть? Всё исправить? Зачем? Не знаю где прогадал. Где обещал больше других, а поступил как все. Есть только факт:
- Насильно мил не будешь – так мне сказал тот мужик в деревне. Тот, чьё день рожденье мы «не праздновали». Нельзя праздновать – возраст Христа.
Христа распяла толпа… Нас побили местные. Неважно. Тогда я понял, что хочу увидеть бунт. Почувствовать безумие и свободу толпы.
Надо было гнать в Европу… По крайней мере TV и I-net именно в ней рисовали самые красивые беспорядки. Но в Европу ехать не пришлось:
Форумы и ЖЖ поведали мне о готовящейся акции протеста в Москве. Неповиновение толпы! Тогда я еще не знал, что это такое.
Подвернулась халтура, появились денежки. Москва. Новые, случайные друзья. Пиво. Водка. Деньги. Ветер. Не ветер, а буря. Точнее – предчувствие бури.
Собрались где-то с транспарантами и плакатами – скукота. Самое интересное началось, когда приехал он – ОМОН.
Сначала мы пошли им на встречу - они нам. Мы встали - они тоже. Мы все такие разношёрстные и свободные; они в форме и молчаливые. Нам предлагали разойтись – мы начали кричать.
Потом полетели дымовухи. Сначала в них - самодельные, затем в нас – профессиональные. Кто первый кинул камень? ХЗ. У меня камня просто не было.
Дальше всё быстро: они давят и мнут первые ряды (кумарят газом, гасят водой, трамбуют «скалками»). Мы бежим, ломая и толкая друг друга. Кто-то конечно пытался что-то и как-то ответить, организовать сопротивление (их подавили).
В общем, я почувствовал то, что хотел – пьянящую силу толпы и власть паники. Было всё: и страх и счастье. Была боль, но была и радость. Правда больше всего мне запомнился один человек. Он был безоружный, с открытыми всем ладонями. Он шел им на встречу, словно жертвуя собой. Я помню, вспомнил тогда об непротивлении злу насилием и образе Христа. Вспомнил тогда, но потом раздался взрыв. Его взрыв.
И вот тут началась труба:
Сначала повисла гробовая тишина. Потом стали слышны стоны и плач. А уже после я понял – что такое полное бессилие, невозможность хоть что-то изменить.
И вот я сейчас еду домой. У меня сегодня день рождение. Не буду его отмечать. Не потому, что не с кем, а потому, что стал суеверным – Возраст Христа.