Антон Вильгоцкий : Кладбище порнозвёзд. Глава 4

Мухосранский Университет Девиаций располагался на Тютчевской улице, аккурат напротив главной библиотеки области. Гигантский комплекс, включавший в себя учебные и административные корпуса, спортивные сооружения и студенческий городок, занимал целый квартал. Здесь царили особенные правила. Добропорядочные граждане старались обходить эти места стороной. Возможно, их отпугивали часто раздававшиеся из университетской зоны страдальческие крики. А может быть, они боялись местного контингента, встречи с которым были чреваты, как минимум, вовлечением в экстремальный разврат. Какая, в принципе, разница? Все опасения были оправданы.
Несколько лет назад город взбудоражило таинственное исчезновение сантехника дяди Васи. Он приходился тестем спикеру мухосранской Думы, поэтому в поисках были задействованы лучшие силы местной полиции. Но разыскать дядю Васю копы так и не смогли. Спустя шесть месяцев он объявился сам. Только был это уже не дядя Вася, а Тётя Va$ya. Починяя трубы в подвале библиотеки, сантехник наткнулся на древний тоннель. Будучи от природы человеком любознательным, Василий углубился в катакомбы и вскоре оказался в подземельях МУД. Такого конкретного попадалова история не знала со времён поцелуя Иуды.
Когда из дыры в стене вдруг вывалился абсолютно голый, покрытый паутиной шрамов и седой, как лунь, Va$ya, на бухавших в библиотечном подвале троих мужиков напала медвежья болезнь. А после того, как бывший сантехник в общих чертах рассказал, где он был, и что с ним там приключилось, трое ханыг за десять минут наглухо замуровали вход в проклятый коридор. И вовремя, ибо по следам беглеца уже нёсся отряд зоофилов со специально обученными собаками.
Ещё через полгода окончательно свихнувшийся Тётя Va$ya выпустил книгу воспоминаний. В ней он подробно описал всё, что вытворяли с ним извращенцы: маньяки, геи, садомазохисты, гигрофилы и копрофаги. Его мемуары мгновенно стали бестселлером и вошли в курс внеклассного чтения МУД.
Были ещё три маленьких девочки, также волею судеб оказавшихся не в том месте в неподходящее время. Но их, памятуя о сумевшем улизнуть сантехнике, охраняли особенно тщательно.

В первый день занятий Анджей взял с собой Женю Маркина, который, наслушавшись его рассказов, решил, что лучше один раз увидеть. Богохульский честно предупредил его, что сегодня ничего особенного может и не произойти. Как вскорости выяснилось, Анджей заблуждался.
Некоторых из галдевших вокруг парней, девушек и существ неопределённого пола Анджей помнил по вступительным экзаменам. Вот Володя Козырев с факультета маньяков. Здоровенный амбал, которому на роду написано насиловать, калечить и убивать. Ирма Дарьялова. Тоже, вроде бы, по мясницкой части.
А вот и ещё один знакомец – Андрюха Кушнарёв. Помешан на творчестве маркиза де Сада, но поступил на некрофилию. Будет, наверное, над трупами издеваться.
А это – Анечка Медведева, тоже будущая коллега. Анджей питал надежду, что отношения с Аней рано или поздно выйдут за рамки профессиональных. Высокая грудь девушки едва не разрывала блузку, а попка была словно создана для того, чтобы что-нибудь туда задвинуть. Да и мордашка у Медведевой была весьма смазливой. Это не преминул отметить и Маркин. Положив руку Анджею на плечо, он шёпотом сказал другу:
- Старик, обязательно затащи её как-нибудь к нам в берлогу.
- Постараюсь. Только, если выгорит, чур, я первый.
- Без базара.
К ним подошёл худощавый паренёк в топике, кожаных шортах и ботинках на высокой платформе. Субтильное создание прозывалось Иннокентием, но предпочитало, чтобы его называли DJ Pederast. Свои сеты Кеша играл в городских гей-клубах и в свои семнадцать был уже достаточно известной персоной.
- Привет, Анджей, - сказал Pederast.
- Здорово, Кешка. А где макияж? Где цветы? Или ты забыл, какой сегодня день?
- Первый день занятий. Цветы-то причём? Преподам, что ли, дарить?
- Дурилка ты картонная! – Анджей щёлкнул Pederast’a по лбу. – Сегодня на твоей улице праздник – Международный День Проктолога.
Pederast смущённо заулыбался. Анджей продолжал стебаться.
- Скажи мне честно, Кеша, - спросил он, - ты педераст?
- Педераст.
- Что ж тогда на некрофила учиться пошёл? Не твоя ведь епархия.
- А про педерастию я и так всё знаю. Да и потом, когда раком ставят, диплом ведь не требуют. А некрофилия – это жуть, как интересно. За некрофилией будущее. Вот я и…
- Ладно, с этим понятно, - зевнув, сказал Богохульский. – Слушай, а когда ты педерастом-то стал?
- Морально или физиологически?
- И то, и другое.
- Ну, если морально, то с рождения. А инициировали меня в шестнадцать лет.
- Как?
- Пошёл раз вечерком прогуляться, да и забрёл в Парк Насилия. И сразу трое навстречу. «Иди сюда, мальчик!». Ну, я для приличия побегал от них немного, а потом сделал вид, что споткнулся. И начался прессинг! Без вазелина, правда, трахали, больно, но всё равно – боевое крещение, точно заново родился! Двое отстрелялись, а третий не успел. Джефф с дерева спрыгнул, и всё – поминай, как срали. Одного – в клочки, второй от страха скончался, а с последним мы наперегонки к выходу бежали. С меня ещё штаны всё время сваливались, застегнуть времени не было. В общем, удрали мы от зверюги и в кабак пошли, спасение обмывать. Парень, кстати, душевный оказался. Гоша его зовут. Живём теперь вместе, – потупив взор и шаркая ножкой, закончил Pederast.
- Зря вы бежали, - вступил в разговор Кушнарёв. – Джефф больше одного человека за ночь не убивает. Хотя, конечно, сомнительное удовольствие рядом с ним торчать. Я живу напротив Парка Насилия. Каждый вечер слышу, как эта тварь, выходя на охоту, воет. А наутро в Парке новый труп находят. Без рук, без ног, или вообще обглоданный.
- Мальчики, что за страсти вы тут рассказываете? – спросила рыжеволосая девчонка с причёской «конский хвост». – Я не местная, может просветите? Со всех сторон только и слышишь – Джефф то, Джефф это. Что за звезда микрорайона?
После того, как Кушнарёв рассказал рыжей историю Джеффа, та с позеленевшим лицом умчалась в кусты, зажимая ладонью рот.
Джефферсон, или попросту Джефф, был уроженцем мухосранского зоопарка. Он появился на свет в результате надругательства, которое йети Уйхандыр на пару с волком Мориарти совершили над бурой медведицей Изольдой. Плод экстремальной страсти унаследовал самые устрашающие черты матери и обоих папаш. Принимавший роды ветеринар лишился правого предплечья. А новорождённый малыш мгновенно привык к человечине и ничего иного в пищу употреблять не желал. Первое время ему привозили трупы из городских моргов, но Джеффу хотелось большего. Спустя два года покрытый разноцветной шерстью желтоглазый монстр с неимоверным количеством зубов и громадными кривыми когтями, разгромил свою клетку, отвернул башку сторожу и, попив на посошок свежей кровушки, сбежал. Он обосновался в Парке Насилия. Эта миграция слегка осложнила жизнь любителям брутального секса. Посещение Парка стало теперь своего рода «мухосранской рулеткой» – Джефф убивал только ради еды, и одного человека за ночь ему вполне хватало.

- Правильно, - изрёк Pederast, проводив взглядом скрывшуюся в зарослях девицу. – Нефиг на людях блевать.
- А тем более – на людей, - добавил Кушнарёв. – Помню, с месяц назад я мимо общаги МУД проходил, а с балкона какой-то гад как струганёт! Еле успел увернуться. Прямо как в фильме вышло, «Четыре комнаты», видели?
- Кажется, это был я, - раздался чей-то голос чуть в стороне от них. Все четверо, как по команде, посмотрели туда. Поодаль от толпы первокурсников стояли двое. Один – низкорослый, облачённый в фирменные кожаные BDSM-доспехи. На его заросшем гутой щетиной лице отпечатались все мыслимые пороки. Второй – долговязый и абсолютно голый. Торс верзилы-эксгибициониста покрывали разноцветные татуировки, изображавшие грандиозную оргию, настолько гнусную, что Анджей внутренне содрогнулся.
- Ты уж извини, браток, - продолжил коротышка. – С кем не бывает? Да и ты ведь тогда попал-таки под мою струю. Потом еще полчаса бутылки в меня швырял. А я, блядь с балкона уйти не мог, обдолбанный был. Так что мы с тобой, считай, квиты. Кстати, я – Паук. А этого кадра зовут Петька-эксгибиционист. Мы из общаги, - Паук махнул рукой в сторону студгородка. – Наркоманы, алкоголики, извращенцы.
- С какого вы курса? – спросил, представившись, Анджей.
- Четвёртый, - сказал Паук. – Постигли все грани внутренней мерзости. Теперь ещё год практики, и здравствуй, свобода! Я, как видите садюга, а Петюнчик, - Паук звонко хлопнул товарища по тощему заду, - специалист широкого профиля.
- А что, и так можно? – поинтересовался Pederast.
- Можно, - ответил эксгибиционист. – На втором курсе после летней сессии выбираешь, куда идти – дальше по специальности или по расширенной программе. Рекомендую выбрать расширенную. Ебать, конечно, будут в три раза сильнее, зато карьера, считай, сделана. С таким дипломом – честь и хвала в любом ночном клубе, в любой политической партии. Паук, о главном не забывай.
- Девичья память! – хлопнув себя по лбу, Паук достал из кармана наполненный прозрачной жидкостью маленький шприц. Схватил Петьку за его «петьку», ввёл иглу прямо в головку и впрыснул туда половину содержимого.
- Нихуя себе! – в один голос выдохнули все, кто это увидел.
- Это ещё цветочки! – проворковал Паук, высунул длинный татуированный язык и вонзил иглу в его кончик.
- Вот почему я не захотел жить в общаге, - сказал Анджей на ухо Маркину.
- А теперь – обмен опытом, - торжественно провозгласил Паук, опускаясь на колени перед Петюнчиком.
- Слабонервных попрошу отвернуться, - добавил тот.
- Слушай, пойду-ка я, - не выдержал Маркин. – Слишком уж тут у вас… интересно. Давай, до встречи.
Вместе с ним от толпы отделились ещё человек пятнадцать. Несколько первокурсников с недвусмысленными выражениями лиц ломанулись в кусты. Кто-то свалился в обморок.