Addam : Сон в Зночь

Ника сладко зевнула. Она засыпала. В ней то ли посапывая, то ли мурлыча, затихал Вадик.
- Милый, когда мне плохо, я хочу выпить парочку ветров востока. Позвонить тебе. Такая вся беспомощная, растерянная, потерянная. Хочу, чтоб ты приехал и успокоил меня. Как только ты умеешь. А я совсем ни чему бы не сопротивлялась, пыталась бы тебе на что-то жаловаться, рассказывать. А ты меня бы совсем не слушал. Точнее делал бы вид, что слушаешь, но тебе было бы совершенно безразлично.
Мы бы сели в машинку и поехали куда-нибудь к воде. Я бы разулась там и захотела постоять в водичке по щиколотки. Меня бы всю трусило от выпитого, от холода, а ты бы ласкал меня….и меня бы начало трусить от жуткого желания. Я бы повернулась к тебе лицом, посмотрела бы тебе в глаза и начала бы аккуратненько опускаться на колени. У меня бы минуту точно не выходило расстегнуть твой ремень на брюках. А ты, улыбнувшись, поднял бы меня с колен и поцеловал. Потом развернул бы спинкой к себе, нагнул, аккуратненько задрал юбку. Я опустила бы ручки прямо в холодную ночную воду и кончила бы сразу, как только ты вошёл в меня. При этом по водоёму прокатилось бы жуткое эхо, от которого твоя сперма просто самым нахальным образом, после двух толчков, захотела бы излиться.
- Холодный ночной водоем ни очень воодушевляет.

- Чик, - пискнуло лезвие ножичка.
- Хлюп, - ответило ему перерезанное горлышко.

- Сладкий, знаешь, я люблю заниматься сексом. Я люблю ебаться. Я люблю брать, иногда я люблю давать. А однажды я даже забыла о трудностях с химией и любила заниматься любовью. Но с тобой я не знаю, как это назвать. Я люблю…
- Не важно как, лишь бы «пёрло».

- Чик, - настойчивей пискнуло лезвие ножичка, - чик же.
- Бульк, - поддерживая беседу, пробасил вспоротый животик.

- Вадик, я хочу посвящать тебе стихи. Я хочу писать на холсте для тебя утреннее море. Я хочу сочинять для тебя музыку. Я хочу лепить скульптуру. Я хочу вязать тебе шарфы. Я хочу побеждать во всех войнах и дарить победы тебе. Я хочу быть только твоей Никой.
- Ника, спи уже, сколько можно.

- Чик-к-к-к, непоколебимо пищало лезвие ножичка.
- Плям, плям, плям, - зарыдало исполосованное личико.

- Хорошо, мой милый. Сладкий Вадик, - сквозь сон и слёзы согласилась Ника.
Солнце нахально протиснулось в не зашторенное, огромное от пола до потолка окно. Что-то затарахтело на полу, как груда костей. Наверное, пёс снова притащил свой завтрак к хозяйскому ложе. Ника поднялась, поднялась, чтобы зашторить окно, уничтожить Солнце, и потрепать морду старого Кобы.

- Ой, - шепнула Ника, открыв глаза.
- Клац, - громче, чем следовало б с утра, разорвалась под девичьей пяточкой селезёнка Вадика.
- Ой, - отперев окно и шагнув, закричала Ника.