Зипун : Осенние иллюзии

Дела не клеились, брат улетал, было не много грустно. Не люблю провожать, не люблю, когда провожают, глупое дело, лишний стресс, словно отрывается что-то. Другое дело встречать! Встреча всегда замечательна, если конечно она не в зале суда или не в мрачном вестибюле крематория. Брат уезжал, и ни он, ни я, ни кто бы из нас не сказал, когда мы в следующий раз встретимся, и встретимся ли вообще. Не понятная лезла наружу тоска, дёрнули коньяку, обнялись. Сдавил спину, отстранился и спрашивает:
-тебя не стесняют погодные условия, в этом зипуне ты рискуешь простатой?
-давай, напоследок обойдёмся без нравоучений.

Взвизгнула молния на его роскошной Колумбии, она была приобретена перед самым отъездом
-вот тебе, братуха, куртка, я ведь домой лечу, ну и вообще, носи на память, в такой я спокоен за демографическую обстановку.

Его всосал в себя зал регистрации, я почти не смотрел ему вслед, допил коньяк и снова стал каплей в восьмимиллионном муравейнике.

Наше знакомство при всём желании нельзя назвать заурядным, оно состоялось в отделе милиции. Меня не плохо тогда обработали «ребята с нашего двора»: участковый и два залётных опера; чуть подрихтовали печень, не обделили вниманием почки, ну и в довесок, уже теряя кураж, выдыхаясь, сломали об голову табуретку. В обезьяннике было словно в метро в час пик, но что самое удивительное, все пассажиры были девочки. Да я просто не поверил своим глазам, улыбка растянула пасть, Господи, говорю, здравствуйте, как же я рад! Они захихикали, зажужжали, но видимо что-то было в моём лице, какая-то тень недавней тёплой встречи, они расступились, освобождая проход к лавке, а две, вскочили и уступили мне место. Та, что была ближе всех, неожиданно нагнулась ко мне, вперила сочувственный и в то же время блядоватый, пьянящий взгляд
-бедненький,- говорит,- совсем плохо тебе?
И уже грея дыханьем, в самое ухо
-хочешь дорожку?

Второй раз мы встретились в парке Лианозово, я сам позвонил ей, а место выбрала она
-там, около пруда.
Мне нравился остывший, хмурый пруд. Тяжёлое небо висело низко, пахло томлённым терпким осенним естеством, ветер передёргивал поверхность пруда рябью мурашек, упавшие на воду отражения деревьев мутнели и дрожали. Было вкусно курить.

Она появилась с другой стороны, белыми волосами её играл ветер, я ревновал к нему, чёрная куртка в обтяжку, чёрная юбка на палец выше колен, высокие сапоги на шпильках. Взял, сжал и поочерёдно поцеловал её холодные руки.
-ты вся пропахла осенью!
-я думала ты на машине.
-я глобальное нарушение сводов и правил, а посади меня за руль… Стэтхем будоражит мой комплекс неполноценности.

Понятия не имел, как с ней себя вести, смотрел на неё и не мог насмотреться. Ветер швырял в нас с деревьев листву. Я постепенно привыкал к миру с ней, мы шли молча, она держала меня под руку.
-а куда мы пойдём, ты знаешь, я бы что-нибудь съела в Макдоналдсе.
Представил, как она вот такая вот вся красивая входит в этот Макдоналдс, как запах фаст-фуда выжрет, вытянет, впитает в себя её запах.

-ты знаешь, от тебя пахнет осенью!
-чудак, осень на дворе, потому и пахнет
-нет,- притянул её, ткнулся носом между воротником и шеей,- вот тут пахнет.
У самого по телу мурашки.
-ну, пусти псих, мы идём в Макдоналдс или что?

Через час мы сидели у меня на полу, поесть взяли в окошко, честное слово вся автомобильная очередь смотрела на её ноги, я сам не отрываясь, смотрел на них, стоило между нами упасть расстоянию двух шагов. Она ела картошку, с удовольствием пила гретый портвейн с жжёным сахаром, чокаясь обращала на меня внимание и снова пялилась в телевизор, хохотала над мультиками, болтала ногой.
-Слушай, а нет у тебя фильма «Красотка»?- я еле отлепил взгляд от её носка
-нет,- говорю, - а что?

Она не ответила, снова захрустела картошкой и уставилась в телевизор.

Портвейн закончился как всегда быстро, она взяла свою сумочку и зашла в ванну, а я пошёл на кухню греть вторую бутылку. Она вышла голая, я чуть не откусил край стакана…

Мы виделись только по понедельникам, у неё по понедельникам были выходные дни, я приходил в её двор и ждал на детской площадке, часто раскачиваясь на качели, закидывая глаза в тяжёлую, низкую, хмурь неба. Как-то она сказала, что в следующий понедельник мы не увидимся, перед этим в воскресенье у неё будет день рождения, и в понедельник у неё на меня просто не хватит сил. Меня бы не так напугали собственные похороны, чем альтернатива не быть с ней две недели. Я спросил можно ли мне её в воскресенье поздравить. Она отстранённо посмотрела на меня
-послушай, глупыш, если хочешь, зачем же спрашивать?!

Это была сумасшедшая неделя, я подвинул напарника и пахал в две смены, лишил себя всего кроме сигарет, мне на сутки хватало пачки каши и пол булки хлеба, экономил на всём. В субботу у меня на руках была достаточная сумма, я с лёгким сердцем выпил бутылку огуречного одеколона и провалился в сон. В восемь утра, спускаясь в метро, прикидывал с какого ряда, начну выбирать цветы. Весёлые усачи торговали цветами оптом и в розницу, я бывал тут, ходил, приценивался. Она любила цветы и часто в разговорах мне давала это понять и каждую нашу встречу, дарил ей букетик. Не знаю, кто из нас ловил больший кайф, она от цветов или я от её глаз, они каждый раз вспыхивали, словно детонируя от букета, она бросалась мне на шею и звонко чмокала в щёку, я млел и жмурил глаза как паскуда кот.

Решил ей подарить сто и одну розу, а потом, когда она спросит, зачем так много, удивить её ответом, я его вычитал в каком-то романе, когда отбывал второй срок. По одной на каждый год нашей жизни с тобой, заявил бы я. Обо всём этом я думал, когда пилюля поезда продиралась по электризованным кишкам города.

Ступив на гремящую пасть эскалатора, сунул руку в карман, и меня прошиб пот. Господи, я чуть не заорал, карман был бесстыдно пуст, не знаю зачем, я резко обернулся назад, сухонькая старушка уцепившись обеими руками за резиновый поручень, подрагивая наклонённой головой, смотрела вперёд широко раскрытыми глазами.

Суматошно пульсировал рынок, сжатая, от этого более концентрированная модель мира, где каждый пытается обмануть другого. Один хочет по дороже продать, другой халвы за рубль двадцать. Я смотрел на бесконечный ряд цветов, у меня с собой не было ни копейки.
Налетел колючий, ноябрьский ветер и принёс решение, телефон я продал быстро. Не задумываясь, отправился по рядам, где-то на десятой попытке у меня получилось.
- куртк кароший, кароший, но цветок тоже карош, савсем карош, ошен замечатэлный!- продавец разглядывал каждый шов,- двацать пять дам, эй, слуший карош двацапять. Выбырым самый свэжи, пашли.

Он сунул куртку в павильон, закрыл его, и мы потекли в общей сутолоке, я боялся потерять его кучерявый шлем из виду. Мы довольно далеко отошли от рынка, перешли пути и остановились у одного огромного контейнера, смирно стоящего в шеренге себе подобных.

Усач всю дорогу твердил, что «куртк карош савсэм», но «сту циветов, вай», останавливался, качал головой и поднимал руки кверху. Я не много продрог пока мы шли, но в контейнере мне показалось ещё холодней, чем на улице. Ленивый свет жёлтой лампы едва освещал гулкое нутро, у противоположной от входа стены, чуть не под самый потолок, были уложены стопки роз.

Я лишь слегка приложился ему с правой под дых, он нудно скулил о чём-то пока я выбирал цветы. Потом долго упрямился, на моё предложение вывернуть карманы. Чёрт, да у него с собой оказался дебет госбанка, вежливо попросил его не шуметь, врезал для надёжности ему навесным замком, взял хрустящую охапку цветов, ровно сто одну розу, закрыл его, притихшего в контейнере, и через пути пошёл к дороге.

Как же она была счастлива, она вся дрожала, бешено целовала меня в глаза, руки, рот, волосы, просто прилипла ко мне. Я сам прижимался к ней, вдыхал её запах
-ты пахнешь осенью!
-чудак, где ты взял эти сумасшедшие цветы? Зачем же так много?
-тут не много, тут всего сто одна роза, по одной на каждый год нашей жизни с тобой.
-ты дурак, я ведь проститутка!
-ну и что, у каждого есть прошлое, давай улетим!

Удивительно, она согласилась сразу же, как в кино, мелькнула мысль. Но вдруг тень набежала ей на лицо, предугадывая вопрос, показал ей пачку «зелёных друзей». На сборы ушло чуть больше часа, в машине она снова прижалась ко мне, млея, старался не стечь под сиденье. Всё место рядом с водителем занимали цветы.
-а полетели в Ялту?!
-нет проблем,- заметил я и меня словно ухватили за яйца
-послушай, крошка, - внушают ли тебе доверия поезда?
Её лицо дрогнуло
-я без ума от авиалайнеров?
-в поезде я куплю целых две полки для твоих цветов. А в авиалайнер, я думаю, нас не пустят с таким букетом
-«СВ» возьмёшь?
-гарантия, и два эмалированных ведра.
Водитель чертыхнулся, но успокоенный обещанием оплаты как до аэропорта, безропотно повёз нас на Курский вокзал.

А где-то на Киевском вокзале, в цветочном павильоне, в оставленной мною куртке, лежал забытый второпях мой паспорт. Надо будет как-то решить этот вопрос, подумал я и положил руку на тёплую ляжку.