10_kg_cocainos : Ебля с баяном (на конкурс кавера классической литературы)

Пюпитров шлепал обшарпанными подошвами по облеванной мостовой, направляясь на дачу Петра Петровича Подъебкина, где еще прошлой неделей был анонсирован званный вечер с танцами, музыкой и, разумеется, всеми вытекающими излишествами. Жопа Пюпитрова слиплась от трехдневного запоя, запах подмышек сшибал пробегающих мимо детей, а особенно портила весь его творческий образ засохшая сопля. Зеленая с кровавыми вкраплениями, со вчерашнего вечера засохшая, по всему периметру лица слева направо, сопля. За спиной у музыканта в солдатском вещевом мешке висел баян. Естественно, как истинный интеллигент и музыкант, Пюпитров, проходя мутную, ледяную еще ранней весной реку, решил искупать свое измученное тело. Он сбросил свои пропахшие кабаком одежды и погрузился в воду.
А в это время, Подъебкина, дочь того самого Петра Петровича, уже с раннего утра находилась в жутком объебосе. Получив от мамы по щам, в обидах на весь мир и в бессознательном состоянии, светская львица заехала на новеньком немецком велосипеде в лавку за кирогазом. После второго же стакана, ей пришла замечательная идея, отправиться на реку, карасиков потягать, а, заодно, можно было там, у местной шантрапы, дубасом обзавестись. Взяла на рынке удочку – натуральный бамбук, и опарышу местного производства, и направилась к реке. Там удачно замаскировав велосипед, сняв зачем-то панталоны и, забросив поплавок из гусиного пера подальше, Подъебкина вырубилась.
Пюпитров быстро закоченел от всего этого не подходящего его тонкой душе климата, но окончательно протрезвел, что в связи с предстоящим мероприятием было весьма кстати. Время было уже к вечеру, и он, пуская струйки воды через рот, направился было к берегу, как вдруг на обрыве заметил спящую девушку. Девушка была прекрасна: светлые струящиеся волосы скользили по её плечам, левая грудь с розовым и впавшим соском вывалилась из сарафана. Ноги её были широко раздвинуты и, несмотря на погоду, там явно угадывалось отсутствие нижнего белья, от чего у Пюпитрова мгновенно вздыбился окоченевший хуй. Он подошел к ней поближе, прикрывая причинное место двумя пальцами, и потрогал за грудь. Девушка что-то романтичное промычала и открыла свой рот – заливистый молодецкий храп отпугнул Пюпитрова от её лица, и он решил исследовать нижнюю часть незнакомки. Еле заметная, мягкая поросль обрамляла слегка красноватые половые губы. Музыкант не удержался и втиснул в спящее лоно свои порочность и невоспитанность. Так он уже почти и отогрелся, как что-то инородное, непривычное слегка царапнуло его хуй. Детально углубившись в суть вопроса, Пюпитров извлек из влагалища небольшой сверток, состоявший из ассигнаций и записки: «Здесь на два коробка. Пъ.». Как-то вдруг опомнившись, он оглянулся вокруг, казалось, по-прежнему никого не было, и он сжал деньги в кулаке. Решив все-таки на прощание подшутить над юной прелестницей, он спустил ей на лицо и, метнувшись в воду, прицепил к её крючку мешок с пустыми бутылками. Радостный, удовлетворенный, чистый душой и телом Пюпитров попрыгал, болтая хозяйством, к своей одежде и баяну.
Здесь, дорогой мой читатель, можно было бы и закончить сие романтическое приключение, а можно было бы и добавить, о чудесных свойствах вагины молодой госпожи Подъебкиной, но жизнь - театр, а мы актеры, и именно поэтому Пюпитров поскользнулся на влажной траве и, пробив себе череп о торчащую из земли уже в то далекое время арматурину, потерял сознание. Мысли его унесли к позавчерашнему пьянству и прошлогоднему концерту в Большом Театре. А в это время моросящий дождь и залипшие от незнатного семени глаза, разбудили нашу маленькую «спящую красавицу».
Подъебкина чувствовала себя плохо. Голова раскалывалась, вид был «не комильфо». Крючок за что-то зацепился и, рискуя порвать леску, девушка тянула-вертела удочку во все стороны. Бесполезно. Пришлось сбросить с себя окончательно оковы сна и одежды, дабы распутать эту не типичную, видимо для столь опытного рыбака, ситуацию. Пока она, матерясь на местных «соловьев» разбрасывающих бутылки, ныряла в мутную воду, происходило странное.
Земля рядом с ивой чудно отъехала в бок, и оттуда явились небольшие, скорее даже крохотные люди. Они, деловито оглядываясь по сторонам, принялись собирать всё вокруг – консервные банки, пакеты, зацепили и одежду, валявшуюся на берегу, сбрили бы и баян – но тот ни в какую не проходил в лаз. Хотели протащить полудохлого Пюпитрова и опарышей, но побрезговали. Ограничились казначейскими билетами, которые были судорожно сжаты в кулаке. Так же абсолютно беззвучно и спокойно всё вернулось на свои места.
Девушка вышла из воды и обомлела – одежды как не бывало. Велосипеда тоже. Она схватила удочку и, сгорая от стыда и досады, прыгнула в ближайшие кусты. Там лежал Пюпитров. Дождь усиливался, а званный вечер на даче у Петра Петровича Подъебкина приближался. Обнаженная прелестница, кое-как кулаками привела музыканта в чувства.
- Где моя одежда, синева кабацкая? – она хлестала его по лицу в истерике.
- Боже, Вы мне, видимо, снитесь… - лепетал раненный мужчина.
- Как я домой пойду? Меня батька на пороге же и зарубит! – рыдала Подъебкина.
Пюпитров собрался с мыслями и выдал план.
-Вы, сударыня, забирайтесь ко мне в вещевой мешок, я взвалю его на плечи и прикроюсь баяном, и так, играючи, мы доберемся до моего дома, где и сможем одеться.
Так и сделали. Дождь лупит по щекам и спине, а Пюпитров шлепает босыми ногами по мостовой, рвёт меха - «камаринского» наяривает.
-Не бойтесь, сударыня, нам уже совсем близко осталось!
И вот, дорогой мой читатель, мы подошли к, казалось бы, счастливому финалу этой незамысловатой, жизненной истории. Но Антон Павлович тот еще пессимист, а время тогда было лютое, и поэтому сие повествование закончилось хорошо не для всех. До дома Пюпитрова они так и не дошли – потому, как никакого дома у Пюпитрова не было. Спустя пятнадцать минут он упал без сознания от потери крови и скончался; падал он на спину, поэтому дочке Петра Петровича ноги поломало. Но на званный вечер она все-таки попала, правда на костылях. Впрочем, без баяниста музыки все равно не было. А музыканта отпевать не стали – прямо так и похоронили на обочине, вместе с баяном.
***
И в наши дни, люди, живущие в этих краях, рассказывают, что по ночам около реки можно встретить голого баяниста, с кровавой соплей на пол-лица, ебущего свой баян. Ух-ух. Ух-ух.