Унтер-офицерская вдова : На деревню. Дедушке. (Конкурссс)

Полина, тридцатилетняя мать двоих детей, в ночь перед рождеством не ложилась спать. Походивши без толку по сонной квартире, она, воровато оглянувшись, включила компьютер. Не сводя безумных и серых глаз с монитора, последовательно меняющего цвета с коричневого на черный и виндоусовский голубой с радугой, она залезла с ногами на крутящийся стул. Удобно устроилась на коленках.
Нетерпеливо вводя логин и пароль почтового ящика, айсикью и личных страниц на социальных сайтах, Полина прикусила до крови губу - так она решила немного заплатить болью судьбе за положительное решение одного важного вопроса, но судьба послала Полину ко всем чертям, оказывается. Или же судьбе показалось ничтожно малым жалкая прокусанная губа, не исключено, что судьба предпочла бы вынутые вручную зубы и хрустяще вывернутые плечевые суставы.
Так или иначе, почтовый ящик оказался пуст. Остальные службы тоже не содержали новых сообщений, Полина ненавидяще уставилась на дружелюбно подрагивающий огонек рождественской свечи.
Надо ему что-то немедленно написать, - с усилием думала она, - прямо сейчас. Только что? Что? Даёбтвоюмать, что?! Не про любовь. Это напрягает и нафиг ему не нужно. Про секс. Надо про секс и чтобы весело. Зажигательно про секс. Про секс и весело. Забавно и со смыслом. Необычно и ненавязчиво. Про секс. Не про любовь. Ебать-колотить, как это?
Полина расплела ноги от стула, встала, подошла к стенке и несколько раз стукнулась лбом, но несильно.
Я тебя заставлю работать, сука, - пообещала она охеревшей голове, - это я ещё к зеркалу не подошла...
Мозг, взбудораженный картинами толстых осколков стекла, возможно, в его шероховатой нежной коре, поднатужился и выдал идею.
Стилизованное письмо! - возликовала Полина, упитанной горной козой прыгая на стул и набирая в поисковике то самое, подсказанное испуганным разумом: Ванька Жуков.
Через пару минут она уже стремительно клацала гелевыми ногтями по клавиатуре, почти совсем даже не подглядывая в первоисточник:
"Дорогой дедушка, Константин Макарыч! И пишу тебе письмо... "
Полина перевела умалишенный взгляд на темное окно, в котором отражалась ее собственная лохматость и ещё круг желтого живого света от свечки, и живо представила себе своего неверного жестокого возлюбленного, как он стоит, как курит, отмахивая дым широкой ладонью, как улыбается, как смотрит на часы и чуть в сторону, и кажется, что все будет хорошо вроде бы.
Босыми ногами прошлепал Полинин старший сын, сонно спросил, почему мать мутится в интернете и не спит. "Кто-то же должен работать в этой семье," - сердито и тихо вскричала Полина, обиженный сын шумно попил холодного молока прямо из пакета и вернулся в детскую. "Сестру не разбуди", - пробурчала Полина ему вслед.
" А вчерась нам была выволочка. Начальник выволок меня и свою вторую секретаршу Ольку за волосья к себе в кабинет, и заставил сначала ее сосать ему хуй, а мне - делать массаж воротниковой зоны, потом - наоборот, а потом - ещё раз наоборот, так что кончил он, благодарю Бога, все-таки Ольке в рот, хоть в чем-то мне повезло.
А на неделе я пресс-релиз составляла, так он выхватил у меня распечатки, свернул их в тугой плотный рулончик и этим рулончиком мне в харю тыкал, а потом в нескольких простых словах рассказал, как, по идее, он хотел бы употребить этот самый рулончик. Тугой и плотный...
А так-то все ничего, дорогой и любимый дедушка, мон шер ами, и твое последнее задание относительно секса с незнакомцем я честно выполнила, но несколько неожиданным образом, в чем покорнейше сознаюсь. Оченно прошу мою историю прочитать и не гневаться..."
Полина на минутку прикрыла глаза.
Звенящий торопливый бег трамвая, нечастые тревожные сигналы автомобилей, тоскливое завывание северного ветра в листьях, уже готовых к осеннему гниению, традиционные покашливания соседа на балконе - часто курит по ночам, неплохой дядька, начальник какого-то депо на пенсии, подписчик "Литературной газеты".Какая-то птица, скорее всего - нелюбимый голубь - когтисто перебирает на балконе тонкими слабыми ногами.
Это если слушать улицу.
Но можно послушать дом - гнусавые жалобы растрескавшейся под ванной желтоватой плитки, нытье отслоившейся кусками шпаклевки на окне, рассохшегося паркета и мертвой микроволновки, она спрятана под раковиной, но все равно здесь, Полина точно знает.
Полина усмехнулась. Не отвлекаться. А то пропадет нужный настрой. "Не про любовь", - строго вслух напомнила себе Полина. Продолжила.
"...Лифт в нашем новом офисном здании пугал меня с момента триумфального переезда, и не напрасно. Откуда-то я знала, что непременно застряну в этом роскошном зеркальном ящике на канатах или на чем там подвешаны лифты? Думаю, профессионалы произносят вот так: лифтЫ, с ударением на Ы, профессионалы так любят, правда же?
Таким образом, я старалась не отправляться в короткие вертикальные путешествия в одиночестве, предпочитая дождаться временных спутников. В тот день ими оказались молодая девчонка в желтой юбке колокольчиком и высокий мужчина с тонкой полоской усов, похожий на Лермонтова, а Лермонтов - моя тайная страсть, дорогой дедушка, ты же знаешь.
Лифт мягко стартанул, я оглядела себя в зеркале, сняла какую-то грязь со скулы и прицелилась охорошить гладкую прическу, не удалось. Паралитически дернувшись, лифт стал. Электрический голубоватый свет сильно поблек.
- Ой, - сказала желтая юбка.
- Еб твою мать, - ожидаемо отозвался Лермонтов
Я промолчала. В плане застревания в лифтАх я более всего боюсь нехватки кислорода. Прикинула, что на троих нам понадобится довольно много. Закручинилась.
Тараканий голос из динамика сообщил, что все под контролем, просто кончился ток. А вот как только ток начнется, то мы и поедем. Ну, скорее всего.
Я стала методично обследовать стенки лифта на предмет обнаружения щелей и пустот, потребных для пропускания воздуха. По-видимому, я уже ощущала кислородное голодание.
Девчонка испугалась тоже. Но повела себя достаточно странно - задрала желтый колокольчик юбки, и вот так и постояла какое-то время, чуть-чуть раскачиваясь. Под юбкой были беленькие такие трусы, очень милые, в маленькие собачки. Такой компьютерный значок, я имею в виду, не животных с несколькими лапами. Четырьмя. Лермонтов удивленно приподнял темную бровь. Я тоже как-то всполошилась.
- Я бойууусь закрытых пространств, - томно выговорила девчонка, двигая бедрами влево-вправо, и ещё вперед-назад, - мне обязательно надо чем-нибудь отвлеееечься, а то начнется неуправляемая истерика... Истерика!
Одной рукой она придерживала юбку, другой стягивала беленькие трусы в собачки, помогая себе соответствующими движениями ног. Наконец, она ловко прокрутив их на лодыжке, отшвырнула ненужной тряпкой в лифтов угол. Теперь нам с Лермонтовым был неплохо виден ее лобок, густо заросший темными кудрями, кажущийся каким-то отдельным от тонких птичьих ножек, живым существом. Девчонка запустила палец в шерсть отдельного живого существа, негромко простонав. Через пару секунд она палец достала, поместила себе в рот и тщательно облизала, я бы даже сказала - пососала. Через голову она стянула красную майку, обнажив маленькую грудь , почти стопроцентно состоящую из золотистой урючины соска. Мокрым пальцем она провела по левой урючине, и она приобрела острую, какую-то агрессивную форму. Вообще-то, это было довольно красиво. Я почувствовала растущее лавиной возбуждение и мои личные соски безо всякой помощи напряглись и грозили прорвать корпоративный черный костюмец, тебе он всегда нравился.
Лермонтов тоже задышал довольно прерывисто и немного подвинулся к желтой юбке, а она тем временем, оставив одну руку на набрякшем соске, вторую вновь запустила прямо в глотку отдельному живому существу, издавая все более и более громкие стоны, почти крики.
Лермонтов не выдержал и решительно шагнул к ней. Широкой ладонью сжал свободный сосок, обнаруживая мощную эрекцию. Я проворно расстегнула сначала его кожаный черный ремень, потом ширинкинскую молнию, выпуская на свет восставший крупный член. Он глянцевито поблескивал, переливаясь всеми оттенками пурпура, слегка вздрагивая в моей горячей руке, я опустилась на колени и с удовольствием лизнула головку языком, и ещё. Лермонтов тихонько охнул и громко задышал. Я повела плечами и скинула пиджак. Моя тяжелая грудь под черным кружевом приятно контрастировала размером и формой с девчонкиной, я стянула лифчик и прижалась обнаженным соском к его шерстяному брючному колену. Девчонка почти закричала, Лермонтов закрыл ей рот рукою и внимательно посмотрел на меня. Я снова обхватила распухшими от желания губами его член и поместила его в рот как могла глубоко, я хотела бы заглотить его целиком, вместе с набором яиц идеальной формы, что и попыталась проделать, это было чудесно, чудесно, но внезапно девчонка занялась застежкой моей узкой черной юбки, я нехотя привстала, помогая ей. Девчонка справилась и с юбкой и с кружевом трусов, присела на корточки, развела бедра в стороны своими тонкими руками-крыльями и погрузила чуть шершавый язык в мою, полную двойного и тройного сиропа, щель.
Оргазм термоядерным взрывом разнес мне остатки мозга, а когда я немного смогла дышать заканчивающимся кислородом, увидела, что девчонка лежит на полу, согнув и широко разведя цыплячьи ножки, а Лермонтов вовсю ее ебет, рыча и надсаживаясь, ударяя своими крепкими бедрами менеджера о ее лохматый лобок, отдельное живое существо.
Не помня себя от дикого возбуждения, я метнулась к ним, рука Лермонтова нашла мой восхищенный клитор, и я обрушилась мокрой скважиной влагалища на его пальцы, заскользила, вверх-вниз, вверх-вниз, серия новых коротких оргазмов сотрясла меня, сознание покинуло на время, маленькое злое солнце лампочки пожарной сигнализации мигнула и угасло. Очнулась я на прохладном полу лифта. Начинался новый рабочий день.
Новый день без тебя..."
Полина задохнулась и прикусила пальцы. Она знала, что будет плохо. Но не знала, что так скоро, как справедливо пропел любимый мертвый певец.
"...Милый дедушка, сделай божецкую милость, возьми меня отсюда домой, на деревню, нету никакой моей возможности... Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, увези меня отсюда, а то помру...И ответь, мне, пожалуйста, ответь..." - со слезами боли дописала Полина уже лишнее.
Обозначила тему: "На деревню дедушке, Константину Макарычу", Яндекс-почта подсказала по первой букве адрес.
"Отправить" - кликнула мышкой Полина, письмо превратилось в черно-белую совокупность единиц и нулей, и прерывисто заструилось по оптиковолоконным проводам, ища единственную верную дорогу к адресату, и не находя её - всё, как у классика, как у классика.