Немец : Кокон. Глава 9

глава 8

О том, что в семье Горевских дела налаживаются, окончательно мне стало ясно две недели спустя. В четверг 24-го января после урока в одиннадцатом «Б» мои подопечные, по обыкновению, расходиться не торопились. Ирка Бажанова все пыталась выяснить, как поживает Елена Владимировна, то есть, не прекратились ли наши отношения, поскольку у самой Елены Владимировны выяснить это она не могла, — после зимних каникул Лена, как и обещала, уволилась и исчезла в неизвестном направлении, а на ее место преподавателя биологии вернулась Вера Семеновна, оклемавшаяся от инфаркта. Вопрос моих отношений с Леной интересовал еще половину девчонок класса, так что они облепили мой стол и развесили уши, очевидно, ожидая эротических подробностей. Мне пришлось на них прикрикнуть:
— Так, мартышки! Ну-ка разбежались! Это ценная информация, и она стоит денег. Всё, марш отсюда!
Девчонки нехотя разошлись, но следом подошел Антон Горевский с весьма неожиданным предложением:
— Павел Витальевич, можно к вам завтра вечером зайти?
— Зачем это?
— У меня для вас э-э-э... посылка.
— Какая еще посылка?
— От отца.
— Надеюсь, там не револьвер с одним патроном?
— Нет, — Антон улыбнулся. — Я думаю, там будет алкоголь.
— Ты даже не представляешь, как давно я эту посылку жду! Уже весь извелся! — обрадовался я, потому что денег не было, а выпить в пятницу — дело святое. — Надеюсь, там будет двенадцатилетний Dewar's. Кстати, почему ты не принес ее сегодня?
— Ну... — Антон отчего-то смутился, а я вдруг отметил, что в классе тихо, обвел взглядом учеников и понял, что они внимательно следят за разговором.
— Не понял, — насторожился я, — вы что, всем классом ко мне собрались?
— А можно? — тут же отозвалась Ирка Бажанова.
— Да вы все у меня не поместитесь!
— Да мы всех и не возьмем, — авторитетно молвил Антон и оглянулся сначала на Марину Вересину, потом на Ирку, та ему кивнула. Очевидно, молодежь заранее спланировала поход ко мне в гости, и наметила кандидатов на это почетное мероприятие.
— Павел Витальевич, — из-за плеча выглянула Наташа Колбова, на ней была все та же скромная кофточка, милое личико проецировало легкий испуг, должно быть девочка сама от себя не ожидала подобной смелости. — Света говорит, у вас книг много?..
Антон недовольно поморщился, очевидно, Наталья не рассматривалась им в качестве кандидатуры на посещение моей берлоги. Я внимательно посмотрел на Антона, вернул взгляд к Наталье, сказал:
— Сие истина. Ты любишь читать? — девочка неуверенно кивнула. — Хорошо. А теперь проваливайте из моего кабинета. А ты, Антон, на два слова.
Я вышел на крыльцо, Горевский вышел следом.
— Дай сигарету, — сказал я парню, он сделал было вид, что удивлен, но меня на такое не купишь, — давай уже, хватит кривляться.
Антон улыбнулся, выудил из кармана пачку Marlboro, протянул мне. Я достал сигарету, подкурил, пачку спрятал себе в карман.
— Рано тебе еще курить, — прокомментировал я свой поступок, — думай о здоровье.
Парень обреченно вздохнул, но возражать не стал.
— Антон, ответь мне на один вопрос. Ты людей делишь только по материальному благополучию?
— Ну... — видимо, вопрос застал его врасплох.
— Послушай, что я тебе скажу. Оно конечно хорошо, когда вокруг тебя сплошь обеспеченные люди, но беда в том, что среди них не так уж много надежных друзей и преданных любовниц. Деньги дают иллюзию свободы, и это развращает. Ты вот ходишь в обнимку с Вересиной, и я тебя понимаю и даже одобряю, Марина — тёлочка, что надо. От таких девочек за версту сексом разит, правда в постели они, как правило, оказываются капризны, а то и откровенно скучны, потому что те, кто привык только получать, не способен на радость дарения, или тем более жертвенности. — На этих словах Антон посмотрел на меня озадачено, правда, это еще не означало, что у них был секс. — Ко всему прочему, Марина не ровня тебе в интеллекте. Будем смотреть правде в глаза — она красива, стройна, сексуальна, обеспеченна, но глупа, и эту глупость даже знание языков не спасает. Но самое печально, я бы даже сказал — трагичное в другом: такие женщины никогда не отправляются за тобой в ссылку, если, не приведи Господь, такая случится.

Теперь Антон смотрел на меня с напряжением, которое в следующую секунду могло вылиться во враждебность. Оно и понятно, я низводил его представление о сексуальных достижениях если не к нулю, то очень низко. К тому же, он все еще не понимая, зачем я устроил ему эту лекцию. Я пояснил:
— Почему вы не пускаете в свой круг Наташу Колбову? Она симпатичная, скромная, и далеко не глупая. Из таких девочек получаются прекрасные жены. Единственный ее недостаток — бедность. Ну так в этом какая ее вина? Отца нет, мать зарабатывает копейки, откуда бы ей иметь деньги?

Антон хмыкнул, на его переносице появилась морщина упрямства, он смотрел на меня с вызовом. Я понял его состояние, продолжил:
— Да нет же. Я не пытаюсь тебя отвадить от Маринки и заставить встречаться с Наташкой. На данный момент это попросту невозможно, да и глупо. Я всего лишь хочу предупредить: когда дело дойдет до супружеской жизни, и твоей женой станет такая вот Марина, она превратит твою жизнь в ад. Потому что в браке важна не столько любовь, и даже не столько секс, сколько взаимоуважение и взаиможертвенность. А женщин, которые на такое способны, не так уж и много. Хотя мужчин еще меньше… В общем, я хочу, чтобы ты все это понял сейчас, иначе в тридцать шесть лет тебя дома будет ждать не любимая жена и дети, а собака — единственное на планете существо, способное терпеть и любить любого ублюдка. Это ли твое представление о супружеском счастье? Не отталкивай от себя людей, которые способны на настоящие чувства, и не предадут тебя ни в какой ситуации, потому что потом, когда в них появится потребность, найти их будет очень не просто.

Антон смотрел себе под ноги и некоторое время молчал в размышлении, затем поднял на меня глаза, неуверенно пожал плечами. Было понятно, что Наталью он никогда не воспринимал всерьез, не обращал на нее внимания, и посмотреть на девочку под таким углом ему попросту не приходило в голову.
— Мы возьмем ее завтра с собой, — наконец сказал он, и именно это я хотел услышать.
— Ты все правильно понял, — одобрил я решение парня, и велел ему убираться с моих глаз. — А теперь убирайся с моих глаз.
Глядя сквозь окно входной двери, на то, как Антон неторопливо, вернее задумчиво, бредет по коридору, я спрашивал себя, зачем я все это ему втолковывал? Зачем защищал Наталью, пытался придать ей новый статус и весомость в глазах ее сверстников, ведь если Антон начнет относиться к ней уважительно, и остальные обратят на нее внимание?.. Скромная, стеснительная девочка, робкая в своих желаниях и намерениях, скованная в порывах, но с пронзительным взором, тем взором, который в семнадцать еще ни о чем не говорит ее парням-сверстникам, но так многозначителен в тридцать шесть… Она кого-то мне напоминала, и я стоял на крыльце, курил сигарету за сигаретой и отчаянно пытался понять — кого же именно. И вдруг я осознал, вернее, ощутил ответ, — Наташа напоминала мне Алёну, ту Алёну которой было семнадцать, и которую я совершенно не знал. Да, если на Наталью слой за слоем навернуть кокон легкого цинизма, напускной прохладности и равнодушия, то во внешнем проявлении останется только этот пронзительный взгляд, на дне которого никогда не умирает надежда. Защищая Наталью, я защищал Алёну, — вот зачем я устроил эту сцену.

На следующий день в пятницу вечером молодежь, как и обещала, пришла ко мне домой. Было их восемь человек: Антон Горевский, Марина Вересина, Ирка Бажанова, Серега Прохоров, Вика Ерофеева, Паша Мельников и Света Прокопчук (последние двое являлись практически завсегдатаями моей квартиры), ну и Наташ Колбова. Мой такс Ларион ошалел от обилия гостей и от возбуждения тявкал, не зная, кого первого грузнуть за ногу. Молодежь была слегка скована, и чуть-чуть торжественна. Света водрузила на стол пакет печенья, Вика — конфеты, ну а Антон вручил мне пеструю коробку с вожделенным виски:
— Павел Витальевич, это вам приветик от отца.
— Очень хороший «приветик», — одобрил я и принялся алкоголь распечатывать. — Сетка, ну-ка похозяйничай тут, чайник поставь, чашки достань. Только сперва стакан мне дай. Ну а вы рассаживайтесь куда-нибудь.

Света засуетилась, а я вынужден был оставить бутылку и взять телефон, потому что он запиликал трелью входящего вызова. Звонила Алёна.
— Алёна Игоревна, в данный момент я крайне занят, так как принимаю у себя делегацию, — сказал я в трубку официальным тоном.
Вообще, в последнее время Алёна все чаще проявляла заботу обо мне. То позовет кофе выпить на перемене, то бутербродами накормит, а то и просто поболтать зайдет. Возможно, она испытывала неловкость, от того, что наши отношения с Леной закончились, а возможно и от того, что она была причастна к краху тех отношений.
— От какой страны делегация? Уж не от государства ли Алколенд? — в голосе Алёны присутствовали бархатные гармоники, и я понял, что она улыбается.
— Делегацию страны вечной юности и безбашенности, — подчеркнуто сухо ответил я.
— У тебя твои ученики? — догадалась она. — Жди, я тоже сейчас подойду.
— Э-э-э!.. Не так быстро! Сейчас узнаю у почетных гостей, хотят ли они тебя тут видеть, — я оглянулся на молодежь, спросил. — Как вам присутствие госпожи Михайловой?
— Алёна клеевая, — тут же ответила за всех Ирка, остальные девчонки согласно кивнули, да и парни ничего против не имели. Да и чего им иметь против? Уверен, каждый из них неоднократно представлял себя с Алёной в эротических фантазиях. Я и сам в 16 лет очень хотел потрогать за сиськи мою учительницу истории, потому что они, черт возьми, того стоили, так что я в курсе, как смотрят ученики на своих сексуальных учителей.
Я строго погрозил парням пальцем, и судя по тому, как они стали переглядываться, понял, что мой жест понят ими правильно, вернулся к телефону:
— Добро дадено. Приходи. Только с пустыми руками я на порог не пускаю, ты в курсе.

Наташа испросила и получила разрешения посмотреть на стеллажи с книгами, ушла в комнату. Я, наконец, налил и глотнул виски. Ирка и Света звенели чашками, разливали кофе. Ларион пытался то одному, то другому гостю запрыгнуть на колени, чем вносил в общение элемент неожиданности и веселой суматохи. Минут пятнадцать мы болтали на всякие необязательные темы, типа, есть ли у меня хобби (разумеется есть — это алкоголь и секс), что я себе готовлю (как правило — пельмени и прочие полуфабрикаты), нравится ли мне сериал Lost (сериал не смотрел по причине отсутствия телевизора). Отсутствие «ящика» вызвало живой интерес.
— Как вы живете без телевизора?! — поразилась Марина, и оглянулась по сторонам, не веря, что в квартире действительно может не быть телевизора.

Марина являла собою тот тип девушки, которая обязана была развиться в стопроцентную блондинку. Недалекость и туповатость уже начали пробиваться сквозь голубую радужку глаз, замещая собой детскую наивность и непосредственность, а губки все чаще складывались в знак амбиции и упрямства. Точные предметы, включая мой, давались ей с усилием, но средства родителей, а так же прекрасное телосложение и смазливая мордашка, позволяли Марине не беспокоиться о своем будущем. Она собиралась на иняз, довольно хорошо знала английский и усиленно занималась французским. Только вот собственное мнение у нее никогда не расходилось с общественным. Если общество полагало, что телевизор обязан быть в каждом доме (а может в каждой комнате), то Марина так же была в этом уверена. Путина она называла «милашкой», слова «авторитет» и «престиж» считала синонимами, а интеллектуальной беседе предпочитала глянцевый журнал. Она и ко мне в гости то пришла, руководствуясь мнением класса (их микросоциума), что посещение жизнеобиталища Грека — это круто.

Во мне шевельнулась желание «пропесочить» девочку по полной программе, но алкоголь уже растворился в сознании хорошим настроением, так что ответил я довольно спокойно:
— Милая моя, по крайней мере, я избавлен от стереотипа, что каждому человеку необходим ящик для зомбирования.
Марина все равно не поверила, и пошла искать телевизор в комнату. Антон проводил свою подругу взглядом, в котором читалась легкая досада. Очевидно, он начал обращать внимание на ее глупость.
— Но а как же новости в мире? — подал голос Сергей Прохоров. — Их тоже не надо смотреть?

Сергей был парнем немногословным, звезд с неба не хватал, но характер имел уравновешенный и независимый. Не гнушался он и в каникулы поработать на озеленении города, чтобы иметь собственные деньги и не клянчить их у родителей. Из таких парней получаются основательные, умудренные опытом мужчины, с твердыми убеждениями и спокойным отношением к миру. Правда, пока что в Сергее присутствовала некоторая нервность, очевидно, связанная с тем, что весь его лоб был усеян прыщами, и это его сильно смущало, так что он и в помещении не снимал бейсболку. Вот и сейчас он сидел в ней, козырек бросал тень на пол лица, но глаза смотрели на меня внимательно, — Сергей в самом деле ждал пояснений. Я дал их ему:
— Любую новость можно преподать в том или ином контексте, а это программирует зрителей на желаемую реакцию. Именно поэтому радио сильнее, чем газета, а телевиденье сильнее радио. Я же настаиваю на том, чтобы информация была как можно более объективной, иначе, принимая за чистую монету мнение одного единственного журналиста (который подает его так, как того хочет его начальство), вы либо лохи, либо уже полные зомби. Самые важные новости я узнаю из интернета, который тоже не идеален, но помимо самой информации дает возможность любому человеку эту информацию дополнить, поправить, опровергнуть, или просто высказать свое мнение. Так и получается, что в наше время интернет — самое демократичное и честное СМИ. Избавляйтесь от стереотипов, детки, избавляйтесь!
— Нет телевизора! — объявила Марина, вернувшись на кухню.
— Ты еще в подвале не смотрела, — дал я ей подсказку, парни улыбнулись, Марина же смотрела на меня озадачено, она не знала, как реагировать на факт отсутствия «ящика», ведь это не вписывалось в рамки устоявшихся Марининых стереотипов.
Тему СМИ можно было развить, дабы выяснить, насколько глубоко мои подопечные прониклись отрицательным отношением к TV, но приход Алёны этому помешал. Я открыл дверь, Алёна стояла на пороге, прижимаю к груди бутылку белого сухого вина.
— Лимонад — детям! — постановил я, пропуская гостью в коридор.
Алёне я налил виски, откупорил вино и предложил молодежи:
— Непьющие есть?
Совершенно все, кроме Наташи, которая все еще рассматривала книги, выказали готовность вино опробовать.
— Алкашня малолетняя, — прокомментировал я, разливая вино по стаканам. — Хоть бы кто-нибудь отказался для приличия. Не дай бог Инна Марковна или ваши предки узнают! Ноги стукачам оторву!
Молодежь заулыбалась, и принялась наперебой заверять меня, что все останется шито-крыто. Затем Ирка рассказала, что на зимних каникулах отец Антона возил их на горнолыжный курорт на три дня, где они «отлично оттянулись».
— Оттянулись в плане алкоголя, или секса? — уточнил я. — Или и того и другого?
— В плане лыж, — пояснила Ирка.
— Да, круто покатались, — добавил Сергей.
— Тоже мне! — фыркнула Марина, — Сервис ужасный!
Я перевел взгляд на Антона, вопросительно поднял брови.
— Отец предложил, а я сказал, что поеду, только если он согласится взять моих друзей. Он согласился, — объяснил Антон.
— Вы уладили свои проблемы? — спросил я его.
— Более-менее, — ответил он с улыбкой. — За это вам от отца и подарок.
Алёна внимательно на меня посмотрела, в ее взгляде стоял вопрос, но ничего рассказывать я ей не стал.
— Павел Витальевич, — Наташа, наконец, присоединилась к нам, — Можно взять что-то почитать?
— Бери. Что выбрала?
Девочка показала книгу, это был Камю.
— Нафига он тебе нужен, возьми что-нибудь более… подходящее для твоего возраста.
— Что, например?
— Тебе Булгаков нравится?
— Да.
— Тогда возьми Орлова «Шеврикуку». То, что надо. И любовь там есть, и приключения, тайны, домовые и прочая симпатичная нечисть. Очень хорошая, добрая книга.
Бутылка виски была ополовинена, мягкий хмель бродил по моему организму, молодежь раскрепостилась, вела непринужденную беседу, Алёна, сегодня на редкость молчаливая, время от времени бросала на меня теплые взгляды, в колонках компьютера Майк Паттон пел свою замечательную Evidence, Ларион тыкался мокрым носом мне в ноги, Наташа нашла «Шеврикуку, или любовь к приведению» Орлова, вернулась на кухню, прижимая томик к груди, точь-в-точь, как полчаса назад Алёна на пороге моей квартиры прижимала к груди бутылку вина, — время текло незаметно и мягко, и я ощущал спокойствие, и даже умиротворение. Моя жизнь чудесным образом налаживалась, и это было неожиданно и загадочно. А я, как последний слюнтяй, как сопливый мальчишка, вдруг поверил, что жизнь и в самом деле может быть такой податливой и безпроблемной, поверил, и позволил этому умиротворению себя заполнить.

На часах стрелки показывали полночь, но никто расходиться не собирался, на чем я и не настаивал. Антон авторитетно заверял друзей, что главное в этой жизни — самореализоваться, добиться уважения и стать обеспеченным, то есть независимым человеком. Очевидно, начало спора прошло мимо моих ушей, хотя встревать в разговор у меня желания не возникло, мне и так было комфортно. Но в диалог меня все равно втянули.
— Павел Витальевич, вы что-то затихли совсем, — сказала Ира, — вам скучно с нами?
— Отчего же. Требуется мое мнение? Извольте. Сейчас у вас возраст такой, когда кажется, что смысл жизни необходимо найти, и что найти его будет не сложно. Но это не так, большинство из вас так этот смысл и не найдут. Отчасти Антон прав. Любому мужчине необходимо самореализация, без этого он не сможет сформировать самоуважение. Как писал один хороший писатель: «Суть существования мужчины — уйти на войну и там погибнуть, а суть существования женщины — наполнить эту войну смыслом».
— А вы? — вдруг тихо спросила Наталья. — Вы нашли смысл?
— Да.
— И? Расскажете нам? — настаивала Наташа.
— Расскажу. Смысл в том, чтобы найти любимого человека и прожить с ним до смерти. Никакого другого смысла не существует. И если вы думаете, что это просто, вы глубоко заблуждаетесь, это вообще самое трудное, что вам предстоит в этой жизни сделать.
— А вы? Вы нашли любимого человека? — спросила Ирка серьезно.
— Да, – ответил я. — Только слишком поздно.
Мне хотелось поднять на Алёну глаза, но я сдержался. Этот взгляд был бы красноречивее любых признаний, а я не хотел, чтобы молодежь утвердилась во мнении, будто я безнадежно и безответно влюблен в Алёну Игоревну. Я не поднял на Алёну глаз, но кожей чувствовал на себе её взгляд, горячий и пронзительный, так что у меня вспыхнули уши. Обругав себя в мыслях за столь явное проявления малодушия и сентиментальности, я решил посиделки сворачивать:
— Так, детвора, вам пора баиньки. Разошлись!
Алёна ушла вместе со всеми, на прощанье мне улыбнувшись и чмокнув в щеку.

-продолжение следует-