Sebastian al-Nazir : Тома и Жучка (конкурс)

Меня ломало.
Ломало жутко. Трясло так, что кровать подпрыгивала, а липкий пот на моей коже казался серной кислотой. Мне нужна была доза и срочно. Доза того, чего не найти ни у одного дилера этого ёбаного мира. Такого наркотика, который рождается в мозгу, когда рука чувствует слабое сопротивление мышц брюшного пресса в тот момент, как их пронзает лезвие ножа. Когда уши улавливают еле слышное потрескивание разрезаемых кожных покровов, а глаза жадно впитывают последние краски угасающей жизни. Вот именно в этот волшебный миг мой разум взрывается как новогодняя хлопушка, разбрасывая разноцветные конфетти эндорфина во все стороны. Обычно одной дозы хватает на два-три месяца, а потом с ужасом начинаешь ждать наступления ночи.
Я с трудом сажусь на кровати и, нашарив в кармане пачку «Кента», щёлкаю зажигалкой. Чёрт, совершенно не чувствую вкуса сигарет! Пора начинать игру. Только процесс выслеживания добычи может слегка заглушить нарастающую боль и обострить восприятие.
Как же хуёво-то, господи!
Последнюю неделю пил безбожно, чувствуя приближение ломки. Не помню, откуда у меня эта убогая футболка с дырой на левом плече, а на джинсах до кучи ещё и обнаружились следы засохшей блевотины. Надо привести себя в порядок – принять душ, побриться и сменить одежду, а то выгляжу, как бомж, да и воняю так же.
Сил хватило только на душ. Бриться не стал – руки трясутся.
Одеваюсь.
Тёмно-синие джинсы, свитер, кроссовки. Каплю «Эгоист платинум», чтобы завершить образ. Улыбаюсь мертвецу, смотрящему на меня из зеркала.
Красавец. Просто как живой.
Выхожу из подъезда и тут же натыкаюсь на фейс-контроль.
Ах, здравствуйте, Клавдия Львовна (заеби тебя могила)! Как поживает дражайший Антон Кузьмич (и его туда же)? Ой, Мария Фёдоровна, да вы прямо помолодели на двадцать лет с этой стрижкой (господи, дай мне сил дойти до машины)! Что вы, что вы! Просто приболел немножко! (просто Бореньке сейчас придёт пиздец, если вы не заткнётесь)
Скрывшись в машине от старых гарпий, облегчённо выдыхаю. Поворот ключа и чудо инженерной мысли отзывается чуть слышным рычанием. Включив магнитолу, пробегаюсь по радиостанциям. Так, Олег Митяев – нахуй! С детства ненавижу! Избит гитарой жёлтой, лежит Олег Митяев, блядь! Газманов? Тоже нахуй! Ха, а вот это прямо в точку! Обожаю Ника Кейва! Чувствуется, чувак из нашего профсоюза! Ну не может нормальный человек писать такие песни!
Темнеет.
Я нарезаю круги по нашему маленькому городку, двигаясь строго по часовой стрелке от центра к окраинам. Так, в подвале этого дома я уже играл. В тот раз мне повезло – никто так и не нашёл Её. Маленькая чёрно-белая фотография вот уже второй год висит на стенде возле городского УВД. Иногда я прихожу посмотреть на неё, предаваясь приятным воспоминаниям.
Сворачиваю к одноэтажным деревянным домам на самой окраине города. Большую часть жителей уже расселили по новым квартирам, но кое-где ещё люди ещё живут. На другой стороне улицы высятся заброшенные строения химического завода – просто идеальное место для игры.
Сердце чуть не выскочило из груди, когда свет фар моей машины внезапно выдернул из темноты Её. Это было просто невероятно!
Она сидела рядом с какой-то старухой на скамейке перед покосившимся домиком, щёлкая семечки и болтая ногами в зелёных резиновых сапогах. Само Совершенство, Божественное Чудо! Я притормозил метрах в десяти от неё, щёлкнул замком капота и вышел из машины. Сделал вид, что ковыряюсь в моторе.
Мерзкая тварь, лежащая у Её ног, размером чуть больше кошки, подняла голову и зарычала на меня.
- Жучка, фу! – Негромко прикрикнула Она на псину.
Я ликовал. Её голос был подобен пению ангелов, и я с облегчением почувствовал, что ломка отступает. Игра началась.
- Бабушка, а можно я возьму Жучку к нам домой, когда мама и папа приедут забирать меня? – Поинтересовалась Она у старухи.
- А? – Переспросила та.
Моё Чудо повторило вопрос, чуть ли не прокричав его в ухо старой карге.
Чтоб я сдох, да ведь старуха глухая! Я задыхался от счастья и уже полностью представлял, как я буду вести свою игру. Я выкраду своё сокровище прямо из под носа ужасной ведьмы! Надо лишь чуть подождать, когда старуха уснёт, и тогда можно хоть пердеть ей в ухо – она ничего не услышит! Это будет Похищение Века! Завтрашние газеты выйдут с большим заголовком – «Бриллиант «Орлов» похищен из царского скипетра»!
- И-и-и. Наверное, можно. Спросишь у мамы и папы. – Шамкающий голос старухи нахально вырвал меня из сладострастных мечтаний. – Пойдём спать, Тома. Поздно уже.
Садясь в машину, я пробовал Её имя на вкус. Тома. Сладостью по губам, Тома. Горячей волной прямо по венам. Тома. Кровью толкнулось в сердце сбивая ритм пульса.

* * *

Через пару часов я снова вернулся к Её дому, оставив машину за добрую пару километров отсюда и проделав остальной путь пешком. Небо было укрыто тучами, и темнота стояла – хоть глаз выколи! Пару раз я споткнулся и чуть не подвернул себе ногу. Те, кто бывал летом на юге нашей страны, знают, какие тёмные здесь бывают ночи.
Первым делом нужно разобраться с шавкой. Ненавижу этих ебучих собак! Правда и они меня не очень любят.
Держа в руке приличный кусок говяжьей вырезки, я подкрался к калитке и, приоткрыв её, потихоньку позвал:
- Жучка! Жученька, иди сюда!
Ни одна собака в мире не устоит перед сочащимся кровью мясом!
Не смогла этого сделать и Жучка. Уже через минуту мерзкая тварь выбралась из своей будки и, семеня кривыми лапками, медленно подошла ко мне. Замерев на мгновение, она потянулась к мясу – я отодвинулся на несколько шагов и остановился, снова протягивая ей кусок. Собака вновь потопала ко мне, уже гораздо уверенней.
Мой расчёт был прост. Нужно было всего лишь пересечь дорогу и, заманив псину в развалины химзавода, прихуячить её по-тихому, пока она будет давиться мясом.
Так я поступил. Бросив собаке мясо, я вытащил из кармана нож и уже приготовился вонзить лезвие ей в горло, как вдруг под моими ногами раздался громкий треск и вместе с мерзкой тварью, так и не выпустившей из пасти мясо, я провалился в зияющую бездну.
Очнулся я от того, что прямо в лицо мне светила полная Луна, а поганая Жучка лизала мне ухо.
Я лежал на дне какой-то ямы, погружённый в зловонную жижу так, что нечистоты практически заливали мой рот, и я еле-еле мог дышать. Но самым страшным было то, что я не чувствовал своего тела! И это было очень плохо… Судя по всему, при падении я повредил позвоночник. Луна вдруг раздвоилась в моих глазах, потом всё поплыло, и я потерял сознание.
* * *

- Бабушка, а где Жучка? Я всё утро её зову, а она не приходит! – Тома дёрнула бабушку за рукав.
- И-и-и – вздохнула бабка, Жучку-то твою поди ирод какой на химзавод утащил, - всю ночь визжала, сердешная. Да разве ж кто туда за собакой пойдёт. Не плачь, Томка, как появилась, так и пропала. – Махнула рукой старуха.
- Тома с ужасом представила себе умирающую на химзаводе собачонку. Воющую от боли в какой-нибудь яме с омерзительной жижей, скользкой и холодной. Тонущей и жалко бьющей лапками, в бесплодных попытках спасти свою собачью жизнь.
Оставив бабку в покое, Тома решила действовать. План появился в голове словно бы сам собой. Девочка вытащила из сарая веревку и фонарь и отправилась спасать свою маленькую подружку.
Кратчайший путь на химзавод лежал через стену, отделявшую зловонные здания от дороги. Тома взяла в зубы фонарь и полезла на стену. Она была лучшей в лазаньи и с легкость заткнула бы за пояс любого из мальчишек, но сегодня это простое действие вызвало у неё немало сложностей. В голове словно петарды взрывались, и она чуть не упала.
Подобравшись к зданию химзавода и обнаружив в стене изрядную дыру, девочка срывающимся голосом позвала:
- Жучка! Жучка!!
Сперва она ничего, кроме взрывов петард в своей голове и не слышала, но вот откуда-то издалека, снизу до неё донесся жалобный полу визг – полу стон.
Сердце Томы радостно заколотилось, что собака узнала её:
- Жучка, Жученька я вытащу тубя!!
Жучка ответила радостным визгом, к которому почему-то примешивался сочный мат.
Девочка склонилась над ямой, пачкая свои чудесные новые сапожки. Она разматывала веревку и улыбалась. В ее детской нежной душе сейчас зарождалось что-то новое, что-то способное изменить всю жизнь.

Год спустя.
Перед стендом возле городского УВД стояла девочка лет десяти и, водя пальчиком по строчкам, читала:
«Разыскивается без вести пропавший Борис…»
Дочитав, девочка хитро прищурилась и, включив плеер, пошла в сторону автобусной остановки, подпевая Нику Кейву:
They called me the wild rose
But my name was Elisa Day …