sran' : Письмо, мать его.

Вот ведь как бывает. Два человека могут так много. А когда ты один.. Нельзя теперь что бы человек был один. Не может один ни черта. Я даже не мог себе представить, что такое возможно. Я был тогда на встрече, решались важные для меня вопросы, очень важные.. И тут мне приходит твое письмо про маму и про принять то, что было за эти 1,5 года и еще про то, что ты теперь думаешь только о себе, и что я уже практически никто - и я сижу, читаю все это и понимаю, что мое сердце у меня в горле, во рту. Я буквально его жую.. У меня сделалось такое лицо, я только представляю - Куприн посмотрел на меня и остановился но полуслове, с ужасом в глазах, он готов был меня подхватить, если я вдруг упаду. - Сергей, все нормально? А я только смог выдавить что-то вроде "еб вашу ебаную мать" или что-то в таком духе.. Встал и ушел. Круть, бля - представляю, что они там подумали.. А я вышел, и перечитывал все это снова и снова, и думал, что больше я никогда ничего не смогу. А потом злость и отчаяние и еще черти что, но больше горечи, а потом только горечь и больше ничего. Но потом было еще хуже.. Я прочитал твое письмо какой-то девушке - про то, что ты в Москве и что ты счастлива. Вот тогда стало хуже. Намного. А вокруг дождь и лужи и какие-то люди. А потом опять злость, злость на себя и так странно. А позже, я сидел в парке и пил пиво. О, великий лекарь. Я выпил порядочно, но был абсолютно трезв. Но я сидел и вспоминал. И все было так живо.. Как мы сидели в машине по вечерам, как было тихо вокруг ночью и спокойно. Я видел твою грудь под футболкой и твою шею. И ты целовала меня в лоб тогда, смешно. И потом, когда ты уставала на той работе, и мы ехали покупать мясо и может быть бутылку грузинского вина, помнишь? И я жарил стейки, а ты делала салат и мы пили вино и ели мясо. А потом мы любили друг друга и это было прекрасно. И как потом стало хуже, но только нам так казалось, все таки приятно не считать деньги, но это все глупости. А твои ноги.. Господи, я вспоминал и их и руки и все тело, стройное и гибкое и мое. А грудь и соски после солярия - я тогда говорил, что на тебя напали инопланетяне. И как ты смеялась и морщинки вокруг глаз. И у Беликов тогда, как же было хорошо. И их малой, забирался на меня утром, как на лестницу а я просто не понимал. Но теперь-то я знаю. Это все-таки великое счастье. И у него будут мои глаза, как ты хочешь и может быть мои руки. И твоя шея и нос и ноги и все-все. И он будет наш и только. И как я его одену в Мерзотто, а он пойдет в школу. А потом его будет любить прекрасная девушка. Такая как ты.