МихХ : Подводная лодка

Петрович входил в категорию советских людей, которым по завещанию великого генсека Никиты, неминуемо должна была выпасть честь, жить при коммунизме.
Озвучил пророчество Лысый, в оттепель шестидесятых.
Мало кому довелось воплотить мечту Хрущева в жизнь.
Петрович, являлся одним из немногих у кого получилось.
В душе же, он всегда оставался настоящим русским мужиком.
Как большинство нашего народа себе это представляет.
Все его родственники рождались, жили и умирали русскими крестьянами.
Лишь Вася после армии не пожелал оставаться колхозником.
Поступив в техникум, он с трудом окончил его и стал дипломированным специалистом.
Первая работа на должности заведующего складом готовой продукции пивоваренного завода длилась пятнадцать лет.
В те времена "Летуны" были не в моде.
Петрович работал хорошо. Поворовывал помаленьку, но всегда делился.
Пиво есть пиво, от пены всегда на хлеб с маслом останется.
Вася вступил в партию.
Женился на смазливой полногрудой буфетчице Любке.
Родились и подросли дети.
Купил подержанную копейку кофейного цвета.
Вскоре приобрел и гараж в кооперативе неподалеку. Всего три остановки на троллейбусе от дома.
К работе и семье, добавилось хобби и новые друзья.
Со временем, самым любимым занятием Петровича стало - проводить время в гараже.
Душевная компания. Бутылочка дешевого крепленого вина и не одна. Скромная, но калорийная закуска. Консервы, плавленый сырок, хамса, хлеб, лук. Разговоры по душам и о жизни. Что еще нужно для великолепного отдыха.
Каждую субботу сутра, сказав жене, что идет возиться с машиной, он с радостью прибывал в гараж.
Переодевался в замасленный комбинезон. Открывал капот, и начиналось наслаждение.
Выкручивая, протирая, и вкручивая назад детали, он жил настоящей жизнью.
Позже появлялись друзья. Советы. Споры. Размышления. И кульминация - импровизированное мужское застолье.
Иногда Петровичу казалось, что этим единственным днем в неделю, он и жил.
Время шло.
Вместо коммунизма, словно в насмешку, пришла перестройка.
Молодой прогрессивный советский лидер принялся измываться над народом по-своему.
Появились первые кооперативы. Директор завода быстро сориентировался в ситуации. Вероятно друзья и собутыльники в райкоме, вовремя направили своего пивного поставщика в нужное русло.
Вызвав Петровича, вечно полупьяный руководитель, предложил ему дело.
- Ну, че, Василий, пора и нам к новым экономическим отношениям приобщиться.
- Это как? Иван Иваныч.
- Открываем кооператив.
- А как же это сделать?
- Не боись, все уладим. Ты директор. А я куратор. Понял.
- Понял Иван Иваныч. А что делать будем? Шапки, как мой кум шить, или что?
- Ты что дурак Вася, какие шапки. Мы же пивной завод держим.
- Что да, то да. А причем тут кооператив. Предприятие, то государственное?
- Ладно, слушай, а то все равно не поймешь. Мне люди нужные все разъяснили. Потом поделится с ними, надо бы.
- Это как полагается.
- Так вот, весь сбыт готовой продукции будем производить через твой кооператив. Берешь заводской склад в аренду, рабочих понадежнее и вперед.
- Хорошо. А разрешение как же?
- Оставь, моя забота. Ты делай что говорят. И делись, как полагается. Об остальном не парься.
- Вы ж меня знаете Иван Иванович!
- Вот именно что знаю. Поэтому тебе и честь. Все, иди, скажи там, что бы нам сауну на восемь приготовили. Степан Савельевич с друзьями в гости будут. Ты тоже подходи. Там все вопросы и решим.
С этого великого события началась у Петровича совсем другая жизнь.
Деловые встречи. Решение вопросов. Принятие и выдача откатов. Бани и кабаки с девчонками в компании важных людей.
И деньги, деньги, деньги.
Вся его жизнь протекала в невероятном движении. Все что он ни делал, было связано с работой.
Заброшенные жена и дети не жаловались. Деньги с радостью принимались взамен общения с отцом и мужем.
Наследники учились и безбедно жили в Москве.
Жена уже давно не работала, а занималась собой.
О любимом досуге в гаражном кооперативе пришлось позабыть, казалось навсегда.
В суете прошли первые, голодные годы начала девяностых.
К середине последнего десятилетия двадцатого века, Петрович имел несколько огромнейших баз приносивших ему ежемесячно доход, который простой русский мужик не смог бы потратить и за десяток лет.
Для управления таким хозяйством уже не требовалось такой невероятной отдачи.
Бизнес был налажен и работал, как часовой механизм.
Проверять, конечно, необходимо всегда, но на это много времени уже не требовалось.
Думая о досуге, жена начала таскать Петровича на разные заграничные курорты.
Ницца, Рим, Париж, Лондон совершенно не привлекали его.
И когда по возвращению Ваню спрашивали, как было, он неизменно отвечал
- Скукота и выпендреж.
Постепенно, тоска и безразличье ко всему все чаще стали посещать нового русского.
Кризис среднего возраста, наложился на неимение какой либо цели в жизни.
Квартира, дача, шестисотый мерин, деньги, все уже было достигнуто.
Женщины совершенно не волновали из-за абсолютной доступности.
Жизнь, в его глазах, виделась совершенно бессмысленной и бесполезной.
Как то медленно, но верно в Васину душу вщемился глухой и склизкий дипресняк.
Все что раньше волновало и радовало, исчезло куда-то. С безразличьем в отрешенном взгляде он целыми днями лежал на диване и смотрел в стену.
Казалось, ничто не могло помочь вернуть к нормальной жизни некогда жизнерадостного человека.
Супруга не на шутку забеспокоилась.
Источник ее красивой жизни, мог очень быстро иссякнуть. А отказываться от хорошего, бывшей буфетчице, ныне светской львице, не хотелось.
Начались поиски того, что может изменить ситуацию.
Ни уговоры, ни запугивания не помогали.
К новомодным психологом и экстрасенсам ходить Петрович, наотрез отказался.
Наконец, по совету подруги, Любовь Павловна отправилась к бабке.
Пообщавшись с колдуньей, женщина поняла
- Срочно нужно найти что-то забытое, когда еще не было денег, но захватывавшее супруга.
Это что-то яркой вспышкой осенило мозг Любки, сразу по выходу от шептухи.
- Конечно же, гараж, как я раньше об этом не догадалась!
Благо, уже не нужный, памятник советского благосостояния, вместе с "копейкой" кофейного цвета продан не был. Не смотря на то, что Василий за рулем уже лет пять не ездил. Пользовался услугами водителя.
Любовь Петровна, невзначай намекнула мужу, что не плохо бы, навестить забытое место досуга.
В давно уже тусклых глазах мужчины внезапно появился едва заметный огонек.
Петрович загорелся.
И уже в следующую субботу, купив водки и закуски, как раньше, на троллейбусе, отправился в гараж.
Подходя к заветному месту, у Василия защемило сердце.
Ничего не изменилось, как будто и не было этих восьми лет.
Два рядка одинаковых домиков коряво сложенных из красного кирпича радовали необыкновенной симметрией.
У некоторых из них были открыты железные ворота, намекая, но то что, что жизнь идет и тут.
Радостный Петрович, чуть ли не бегом побежал к своему заветному хранителю Жигулей.
Не без усилий, открыв совершенно заржавевшие от времени ворота, он вошел.
Сразу перехватило дух, то ли от воспоминаний, то ли от спертого воздуха.
Ласково погладив крыло, когда то оберегаемой машины, он ожил. На душе стало радостно и тепло. Что то теплое и не забытое омыло душу. Словно стакан водки с мороза принял.
Все стало на свои места.
В принципе, ничего и не менялось в этом волшебном месте.
Одев пахнущий маслом и пылью комбинезон, Василии открыл капот и начал выкручивать, протирать и вкручивать назад до боли знакомые детали.
Наслаждение теплой волной заливало все тело. Стало так хорошо и спокойно, что ему показалось, что он понял то, что многим понять не дано никогда.
В голове пронеслась забытая песня, и Петрович тихо-тихо запел
- Мы поедем, мы помчимся, на оленях утром ранним и отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю! Уу!
Позже подошли старые друзья.
Упреки в том, что разбогател и зажрался, прекратила демонстрация вместительной сумки с водкой и закуской.
Застолье весело и задорно понеслось по всему бывшему гаражному кооперативу.
У преуспевающего пивного магната сводило лицевые мышцы. Улыбка блаженства не сходила с его чела.
Как давно он не ощущал такой настоящей живой радости. Радости, без повода, просто от того что весело на сердце.

- Петрович, а у нас новая затея обнаружилась - сказал Валерка сантехник.
- Что за затея? Веселая, али как? - спросил захмелевший Василий.
- Мужики, что возьмем пропажу в море?
- Почему не взять хорошего человека, если воды не боится - смеясь, заголосили мужики.
- Какое море на среднерусской возвышенности?
- Только наше, личное, никто его даже не видит, кроме своих.
- Как это?
- Ладно, Валерка, хватит обезьянничать. Расскажи, что да как человеку - солидно проговорил, сторожил Палыч, выпив, и сморщившись, утираясь рукавом.
- Значит так! - с серьезным видом начал Валерка.
- В целях конспирации, мы называем это мероприятие - "Подводная лодка".
- Подводная лодка? - удивился Петрович.
- Подожди, ща поймешь - перебил рассказчик.
- Все гениальное, просто! Берем отпуск, кто работает. Однушку Василича оборудуем, под ракетное отделение.
- Как это?
- Глухо, все окна, как в войну, свето маскируем, что бы ни одного лучика не проникло. Только на этот раз внутрь. Берем пару ящиков вина, чуток закуски. Закрываемся и бухаем. Пока все не выпьем, с внешним миром никаких сношений. Никто не знает где мы, и что с нами. Закон такой. А как вся поддача закончится, всплываем.
- Круто!
- Самое главное, что когда плавание заканчивается, не знаешь ночь или день. И что вообще в мире произошло. Полная изоляция. Одним словом - "Субмарина". Помнишь как Битлы в молодости пели?
- Вот это дело! Когда очередной заплыв?
- Послезавтра.
- Меня юнгой возьмете?
- Почему не взять. А с бизнесом как?
- Да хрен с ним, опостылело там все. Сами разберуться, директора херовы.
- Тогда решено?
- Решено.
- Тока, Петрович, раз уж есть у тебя, может, спонсируешь дальний поход? - нехотя, невероятно стесняясь, произнес Палыч.
- Какой разговор!
- Тока, без дорогих висок да брендей. А то не берут они нас. Мы, чай не буржуи. Нам наши напитки милее.
- Заметано.
Друзья пожали друг другу руки, и несчитанное количество, раз обнявшись, нехотя разошлись.

Дома, Любкино сердце не могло нарадоваться на пьяного и доброго мужа. Его лучезарная улыбка солнечным светом распространялась в окружающем его пространстве. Как давно она не видела своего кормильца таким сияющим и довольным.

*****
- На следующей неделе, в командировку! - как бы невзначай сказал Петрович, неудачно цепляя пельмень вилкой.
- Надолго? Куда? - с беспокойством спросила она.
- Секрет!
- Какой секрет? А на работе что?
- Так, не возникай. Так надо! - сказал, как отрезал Василий.
Зная мужа Любовь Петровна, возникать, не собиралась. Черная кошка беспокойства пробежала по ее сердцу. Но, опытная женщина отогнала от себя все глупые мысли.
- Главное, что к Васеньке радость вернулась - с невероятным удовольствием подумала она. Любила она его. По-своему, конечно. Но, ни на кого бы, не променяла никогда.

*****
Открывать занавешенное плотной черной бумагой окно, доверили, юнге. С тоской посмотрев на опустевшие ящики, Валерка произнес
- Ну, с богом.
Петрович, словно лишая невинности, смело разорвал бумагу, и распахнул окно. Нежный утренний свет заполнил душное прокуренное помещение. Свежий весенний воздух потоком хлынул внутрь, образуя водовороты в густом табачном дыму.
Уже почти рассвело.
Высунувшись в окно по пояс, он увидел идущего не твердой походкой мужика.
- Эй, приятель, какое сегодня число? - сложив руки рупором, прокричал он.
- Мужик резко остановился. Не понимая, кто его зовет, он принялся самозабвенно вертеть головой в разные стороны.
- Але, гараж я здесь.
Заметив вопрошающего, из серой бетонной тишины, прохожий, махнув рукой, произнес
- Среда - и, не оборачиваясь, уныло побрел дальше.
На помятом небритом лице нового русского расплылась широкая улыбка просветленного буддиста.
- Шесть дней мужики! Рекорд! - произнес он, потягиваясь и зевая.

(Это, должен был быть, эпиграф. Но по сложившемуся обычаю, что бы привлечь читателя нужно дать что-то завлекающее в первых четырех строчках. В данном случае задуманный эпиграф неуместен. Тем не менее, раз уж вы дочитали до конца, мысленно вставьте его в начало. Спасибо.)
As we live a life of ease
Everyone of us has all we need
Sky of blue and sea of green
In our yellow submarine.
We all live in our yellow submarine,
Yellow submarine, yellow submarine
We all live in our yellow submarine,
Yellow submarine, yellow submarine.
We all live in our yellow submarine,
Yellow submarine, yellow submarine
Yellow Submarine (Lennon/McCartney)