chillim : «Е». (Драгдилерская история)

История 1 //www.litprom.ru/text.phtml?storycode=29322
Мы были первыми, стали последними. Скоро мы, наконец, исчезнем.
Евгений Гаврюшенко.
(Из материалов судебно-психиатрической экспертизы, по уголовному делу Гаврюшенко.)

Имена, фамилии, клички вымышлены, названия ряда компаний изменены. Присутствует некоторое смещение в пространстве и во времени.
История 2. Курьер.
1. «Пилнос Пиздаускас».
--Антон, Антон бля, очнись! Очнись! Слышишь?
Гаврюша трясет мои плечи. Головой бьюсь о твердый лежак. Удары рождают треск в голове.
--Проверь пульс, Гаврюш, пощупай пульс, говорю, я за Гроссом.
Виталик убегает, утаскивая за собой ароматный шлейф урожая прошлогоднего каннабиноидного гидропоника. Гаврюша интенсивно щупает меня за руку, он нервничает. Через тридцать секунд прощупываний, пульс бьется под большим пальцем.
--Живой вроде!-- Гаврюша тяжело выдыхает вслух.
Перегар пива с виски из Гаврюшиной пасти влетает в мой нос.
--Какая вонь!
Он аккуратно подкладывает мне под голову подушку. Я лежу в чилауте клуба «Звездный андеграунд», сколько времени минуло с момента моего отруба, не понятно. Время вообще одним мигом остановилось, когда пошла тяга прихода. Поднимаясь на вершину горы, я поскользнулся, будучи без страховки, полетел вниз. Падение медленно поглощало телесное, черной, мрачной бездной. Оттуда доносилось приятное спокойствие, хаотичный поиск которого в жизни доводил порой до «ручки». Возможно, я, наконец, нашел пристанище, и теперь охуевал от свалившегося на меня вечного счастья. Парализованность тела или сон, но я четко ощущаю движение вокруг. Беготня товарищей шагами топчет ушные перепонки, музыка утреннего свежайшего звука мягкого дип-хауса от шведского ди-джея Ехана заполняет размякший организм. Однако тело не подвижно, мозг посылает команду телу подняться, тело посылает сигнал на хер.
Слышу запах гидропоника, подходит Виталик, он тащит Гросса за рукав косоворотки. Гросс работал ночь, под утро напился. Взмыленный потом штатный доктор на полусогнутых ногах ковыляет, косолапым мишкой. Без доктора не проходит ни один показ, это запрещено правилами. Док дежурил от звонка до звонка вечеринки. После отъезда основной группы гостей, убедившись в общем здравии оставшейся людской массы, он надрался, потом на танцпол, имеет право насладиться ритмами наступающего дня. Наклонившаяся отдышка Гросса паузой зависает надо мной. Запястье обхватывают мягкие пальцы Гросса.
--Пульс ровный, все ок, --Гросс поворачивается к Виталику с Гаврюшей.
-Сколько он не спал? --Гросс ищет объяснение моему состоянию, дабы успокоиться.
Он медик, наверное, груз ответственности давит на него клятвой врача, спасать, лечить.
Ответом раздается молчание. Я точно знаю, о чем думают Виталик с Гаврюшей. В точке X, их мысли пересекаются легким испугом.
--Повторяю, сколько он не спал?
--Четыре дня, - запоздалая реакция Гаврюши, вырывается из подсознательного, под воздействием сознательного понимания возможного попадалого.
Я не спал три с половиной дня, с приезда, для участия в презентации препарата «ПП». Как, по - другому? Когда график тусообразования подобен забегу на 100 метров, от скорости зависит результат. Но, мы здесь не для победы, а для очень активного участия.
Гросс отрывает от пола принесенную с собой стеклянную бутылку без этикетки, наполненную мутной жидкостью, пунш: белое вино, сахар, немного «психо ускорителя», три в одном. Слышу глотание, причмокивание губ. После глотка, Гросс уже находящийся в пьяной эйфории, испытывает прилив сил, сильное сексуальное влечение. Гросс хочет женщину, конечно, не зря пунш, сваренный по нашему рецепту, называют «эрекционным».
В поисках утреннего отсоса, доктор покидает наше общество, улетая к Лауре, строгой сожительнице, на дух не переносящей нас со всем нашим движняком.
--Я, у Лауры.
Поступившие силы от напитка, быстро пакуют врача, уносят бренное тело к осуществлению свалившихся эро фантазий.
--Если, что, звоните. Антонио нужно выспаться. Да будет сон!
Гаврюша, оголенный нерв, полуоткрытым ртом, провожает глазами порхающего бабочкой Гросса.
--Епти, 8 утра, нам на границе нужно быть в 8 вечера! Виталек, я в ахуе. Вдруг, он не очнется! Что нам делать? -- Гаврюша лицом молитвенника, просящего у Бога прощения, дергает Виталика на тему сочувствия с каким либо действием, которое реанимирует меня.
--Этот, толстый гандон, доктор, со спокойной душой, ебаться поехал. Я, охуеваю от вас прибалтов. Человек, --Гаврюша кивает в мою сторону.--Может, «втыкает», а они.., --Гаврюша брызжет слюной сильной нервозности.
--Успокойся. Гросс хороший доктор. У него вся стена дома, хвальбами разных людей обвешена. Он не первое мероприятие в своей жизни дежурит, такой хуйни насмотрелся,--Виталик осажает Гаврюшин пыл бесконтрольной истерии.
--Вам выезжать в 4 дня, не раньше, до этого, возможно он вернется в наш мир смертных, -- Виталик не стебается, хотя над Гаврюшей можно было бы поглумиться.
Виталик чуток морит, с другой стороны, он же не волшебник поднять меня, а уныние только усугубит ситуацию. Туча похуизма виснет над Гаврюшей. Не дожидаясь дождя и молний в виде пиздеца, поникшей Гаврюша топает спать.
Он переполнен тревогой, я скажу больше ИЗМЕНОЙ. Я не преувеличиваю. С Гаврюшей мы попадем вместе, на всякий случай. Гаврюша трясется за срыв поставки, экстази под названием «Пилнос Пиздаускас». За срыв поставки отрывают, как известно яйки.
Поставка «Полного Пиздеца» состоится при любой погоде, без вариантов.
Ноябрьские праздники 98 года, мы работаем. Мэил Валдиса, приглашает посетить показ нового препарата. «Пресс релиз» мероприятия кратко информирует драг-баеров о том, что они могут приобрести полным эксклюзивом:
«Литовские химики, продолжатели традиций ученого Антона Колича, синтезировавшего в начале 20 века MDMA, спустя 80 лет дают возможность вырваться из тисков телесного. Ваша душа выйдет из тела на 5 часов, возможно, обратно она не захочет вернуться». Звучит в рассылке для круга заинтересованных покупателей.
Место, время показов заранее не озвучиваются. Страна, город, где планируется действо, без конкретной даты.
--Литва, Вильнюс 4-10 ноября, буду рад видеть тебя. Валдис.
P.S. Приедешь в «деревню», скинь на пейджер: номер 123-4-11.
Делаю визы в Литовскую республику, один день. Наш путь до места назначения пройдет через Минск. До Минска поезд, далее на машине в компании моего друга Саши Бовича.
Поезд Москва-Минск, отправление 19 часов 50 минут. Беру такси, дорогой подхватываю Гаврюшу из его съемной квартиры на Юго-западе. У Гаврюши запой, вызванный осенним депресняком, сопряженный издержками профессии, которой он занимается. Гаврюша лучший профессиональный дегустатор психоделиков: России, СНГ, Восточной Европы.
Мне жалко периодами Гаврюшу, он хороший парень, мог бы стать отличным рабочим, строителем, фермером, врачом, так нет, дал Всевышний талант чувствовать тягу «драга», вдобавок свел с плохой компанией в моем лице. Хавает Гаврюша теперь химию чаще положенного инструкцией, пробуя сорта «экстаза» для поставок. Он не пропустит ни одну шнягу в наши закрома. Он отберет лучшее, а гавно производителю придется забрать, чтобы продать лоху, у которого нет Гаврюши. Гаврюшин опыт надрочен по одному цвету определить силу, возможную внутреннюю красоту и приход «колеса». Подобно классному сомелье, узнающему сорт, историю происхождения вина по аромату, Гаврюша расскажет о таблетке, «лизнув» ее. Он, посмотрев на человека, подберет сорт «Адама» который откроет человеку «чакры», выпустив в космос негативное.
Гаврюша вынужден страдать, опыты с химией, не проходят бесследно, приходиться платить психическим здоровьем. Отсюда, запои, четыре раза в год, по 12-14 дней, для бизнеса пока терпимо.
Беллоруский вокзал подхватывает нас опаздывающих, броуновским движением пассажиров на центральной площади вокзала, выносит на перрон, забрасывает в вагон номер 9. Дермонтиновое купе я выкупил полностью. Не нужны попутчики, лезущие пьяными разговорами о политике, мироустройстве, либо вечными житейскими проблемами о заебавшей тещи, жене выносящей мозг маленькой зарплатой, машине иномарке трех летке, которая вечно ломается. Пресную рутину российской жизни, оставляем на вокзале. Поездное радио играет группу «Комбинация»:
--Три кусочка колбаски, у тебя лежали на столе….
Три месяца дефолта. Символично.
Гаврюша плюхается на нижнюю полку. Черная сумка "Адидас" с деньгами на товар, подарками для коллег и одной парой белья укладывается в нишу под крышку полки, где размещаюсь я. С Гаврюшей из вещей только двух литровая бутылка «Кока-кола» медицинского спирта, две литровых бутылки минеральной воды без газа и плеер с огромными наушниками. Поезд трогается, тучная проводница собирает билеты, она косится на распластавшегося лягушкой Гаврюшу, от которого исходит угар 10 дневного запоя и громкое звучание детройского техно.
--Алкоголь не пить, милицию вызову, --грозит проводница.
-Ни в коем случае, мадам, --отвечаю я. Приглушая звук на плеере моего друга.
Гаврюша спит, ровно посапывая сновидениями, в которых нет нашей работы, бандитов, ментов, бытовой российской жизни на уровне выжить. Сон Гаврюшу радует, он улыбается, хотя на яву радость Гаврюши давно для нас большая редкость. Хочется курить. Закрываю дверь купе чудо ключом. Прохожу вагонным коридором в тамбур. Тамбур заполнен под завязку табачным дымом ментоловых сигарет. Делаю вдох, на выдохе приходит мысль, что я уже вполне накурился. Рядом две девушки, симпатичные, с излишками дешевой косметики по лицу, и откровенной одеждой, абсолютно безвкусно подобранной. Они заняты очень важной для них темой, поочереди прислоняясь губами к уху собеседницы, громко говорят, стараясь перекричать стук колес поезда. На меня не обращают внимания. Девушки ругают Георгия, посылая его на хуй. Я не закуриваю, смотрю в окно, где осенняя темнота прилипла к стеклу, через которое ничего не видно, только отражение двух девушек, активно жестикулирующих по воздуху руками. Из общения между дамами понимаю, девушки проститутки, едут в Гомель к родителям на праздники. Георгий, сутенер, он не заплатил обещанное вознаграждение за работу. Дамы, не стесняясь выражений, обкладывают Георгия хуями с ног до головы.
Дверь клацает замком, вваливается военный, тучный подполковник, командировочный. Он в тренеках, с заправленной белой в них майкой, поверх мундир офицера российской армии, на ногах домашние тапки. Опухшее лицо, взгляд заебанности прислоняются спиной к стенке тамбура. Задымилась сигарета без фильтра «Астра». Подпол выпивши. Командиру не стало легче, водка уже не спасает. Она не спасает от новой жизни, где он не нашел своего места, после развала СССР, не сумел пристроиться под новые правила. Не спасает от службы, где всем по хуй на службу, а важно только спиздить чего нибудь, что не спиздили другие. Не спасает от окружающих людей, которым насрать на вояку, защищающего спокойный сон этих самых людей. Среди людей давно нет тех, кто бы его любил: жена съебалась от безденежья к коммерсу, родители умерли, единственный сын избегает общения, считая отца «сапогом» и неудачником. Курить мне перехотелось окончательно. Впитавший одеждой дым сигарет, возвращаюсь в купе. По дороге заглядываю в вагонную парашу. Запах стухшего яйца, перемешанный с парами хлорки, витает на уровне носа. Пластмассовый стульчак унитаза покрыт каплями мочи, словно трава росой. Я приподнимаю стульчак. Писаю.
Поездной сортир выдергивает воспоминания прошлых лет, разных периодов моей, короткой жизни. Три квадратных метра, последние лет 15 не менялись. Комната уединения белых пластмассовых стен, металлического сантехнического оборудования с газетой вместо туалетной бумаги и куском туалетного мыла. Окна, закрашенного белой краской, вечно мутного зеркала над умывальником. Туалет оставался приветом из прошлой савдеповской жизни, из которой мы пытались старательно вылезти последние лет 10, но у нас с трудом получалось.
Для обычного пассажира, движущегося из пункта А в пункт Б вагонный сортир, просто уборная комната, умыться и опорожниться. Для меня, туалет стал частью моей дорожной жизни. Случайный секс, «косяк» травы, «камера хранения» для провоза груза, туалет вынужденный свидетель, моих безобразий, щедрых нарушений закона, каждое из которых тянуло минимум года на три. Бля, очень хорошо, что он такой молчун.
Газую унитазной педалью, легкий водоворот смывает внезапно нахлынувшие воспоминания на рельсы.
Купе дышит жаром, проводнится топит печку из последних сил. Гаврюша сидит, свесив ноги с полки, вращает зрачками по кругу в поисках объяснений появления здесь.
--Здорово,-- я улыбаюсь. Даю понять Гаврюше, что все порядок. Присаживаюсь напротив, стягиваю теплый свитер, остаюсь в футболке. Футболка выполнена ручным способом, цветными нитками на спине вышит двуглавый орел с герба России, у орла в лапах вместо символов власти скипетра и державы, символы «отрывной» жизни, косяк травы и игральные карты. Над орлом надпись английского: «Русский ганжа клуб». Пусть знают, кто приехал. Россия вперед! Гы-гы.
Гаврюша поглощается барменской темой, он бадяжет спирт водой пропорцией 70 к 30. Руки не слушаются, плеская медицинский спирт мимо стакана в латуневом подстаканнике. Я забираю бутылку, выливаю ровно по невидимую линию, которую он проводит пальцем по стеклу стакана. Затем вода. Гавр глотком опрокидывает в себя коктейль. Гаврюша не закусывает, он утыкается в подушку лицом, пережидая, когда напиток успокоиться, побежит оживляющими струями по венам и сосудам.
У Гаврюши собственная система лечения психозов, депрессий, а так же зависимости от каких либо легких, средних, тяжелых наркотиков. Это Вам не «Trainspotting», ути-пути. Момент, когда Рентон решил завязать с «тяжелым» при помощи обязательного заточения, журнальной порнухи, валиума, спокойной музыки и опийной свечи вставленной в жопу.
Три составляющие процедуры Гаврюшенко. Во-первых, желание освободиться от психоза, депрессии либо зависимости. Второе, хороший крепкий алкоголь, под это понятие попадает алкоголь с минимальным содержанием всяких примесей, высоким градусом. Третье, девушка, две девушки, женщина, вообщем природная нежность с лаской и добротой, формами кому какие по вкусу. Формула успеха только из натуральных компонентов, без наркотиков. Можно чуток дунуть, но чуток.
«Люби (еби, добавляю я) меньше торчи, кури, коли и так далее», гласит слоган романтика Гаврюшенко.
В Гариной жизни процесс исцеления проходил следующим образом.
Гаврюша брал 14 дней отпуска, несколько литров чистого медицинского спирта, запасался природной ключевой водой, небольшим количеством продуктов.
Ближайшие десять дней он пил, мешая день с ночью, не отвечая на телефонные звонки и не открывая дверь квартиры. Он либо спал, набравшись, либо ничего не слышал за «бочкой» любимого техно. Спирт помогал Гаврюше освободить организм от химии, скопившейся вследствие, частого употребления экстази, снять психическое напряжение.
На десятый день Гаврюша, исхудавший, помутневший так же резко заканчивал пить, как и начинал.
--Тут главное не увлекаться, а то в реальный запой уйти можно,--предупреждал Гаврюша интересующихся методой людей.
После ускорения требовался покой. Медбрат по кличке «Красный крест», Гаврюшин кореш, ставил капельницу почистить кровь. Домработница Лена, хохлушка, приводила в порядок бардак, образовывавшийся за время лечения, готовила горячую еду. Наш клиент чистил перышки, мылся, брился. Терапия продолжалась с появлением прекрасных, молодых, див. Нимфы брали многострадальное тело Гаврюши в оборот: мяли, ласкали, лизали, трепали. Гаврюша окончательно перезагружался в физическом и психологическом смысле слова. Два дня он проводил с девушками, шампанским не напиваясь, домашней пищей. Четырнадцатым днем Гаврюша представал перед нами обновленным «Я», заново рожденным человеком. Через три, четыре месяца процесс повторялся.
Лицо Гаврюши отрывается от подушки, оно помято, серьезно, недовольно. Я знаю, о чем, он сейчас думает. Отпуск прерван, не спросив разрешения, его везут не понятно куда.
--Жень,-- начинаю мягко, --ты меня извини, но не было другого выхода. С кем прикажешь ехать за новым колесом? Литовцы, у них семь пятниц на неделе. Говорили о конце ноября, но пришлось перенести, мне даже не объяснили причину.
Отслеживаю реакцию Гаврюши на слова. Главное без истерик.
--Антон, а какого хуя, ты у меня даже не спросил, хочу ли я ехать?
-Гаврюш, я спросил. Ты сказал, хуй с ним, работа важней. Поедем.
Гаврюша задумывается, видимо пытаясь, вспомнить разговор. Конечно безмазы.
Он находился в полном забытье, когда я искал у него дома загранпаспорт для визы, когда забирал на вокзал. Благо, я сделал себе ключи от его квартиры, контролировать отпуска на стадии употребления крепкого алкоголя. Однажды домработница Лена чудесным образом зашла к Гаврюше, обнаружив того, без сознания, захлебывающегося собственной блевотиной.
--Антон, ты постоянно лезешь в мое личное. Я попросил 14 дней, ты согласился. Вообще моя жизнь, моя жизнь!
Гавр похож на психа, не слишком буйного, но однозначно не спокойного. Приступ начинается. Он наливает спирт, руки не дрожат.
--Жень, ты меня ни хуя не слышишь!--я, хочу потушить разгорающийся огонь.
Схему Гаврюши знаем досконально, он на ровном месте пытается сделать себя правым, жертвой, чтобы потом тыкать в морду при любом удобном случае.
--Я тебе объясняю, это вынужденное!
--Какое, вынужденное, Антон? Просто я, для вас не человек!
Гаврюша залпом выпивает свою бодягу. Он пристально смотрит в меня, видимо ждет, когда я буду круто извиняться.
Больше извинений не будет, объяснять про обстоятельства повторно не хочу, расскажу Гаврюше про свободу выбора.
--Ты, Гаврюш считаешь себя обиженным. Зря! Мы тут с тобой бизнесом занимаемся, если ты еще этого не понял. Нашему бизнесу, проинформирую тебя, обиды аля, хули вы тут «КЗОТ» не соблюдаете, абсолютно до пизды. Вызови, может трудовую инспекцию, пожалуйся тетенькам на свою тяжелую жизнь.
--Я, тут работаю дегустатором наркоты, немного драгдилером подрабатываю, некоторые у нас в банде трудовой распорядок нарушают! --попискиваю я, стараясь, сымитировать голос Женечки Гаврюшенко.
Смотрю в глаза Гаврюши, глаза блестят правотой.
Я продолжаю, без лишнего антуража.
--Наша работа Гаврюш, как в песне: опасна, трудна. Залететь и вылететь можно из одного серьезного косяка. Производители, поставщики, клиенты, инвесторы, «крыша». Все, эти субстанции волнуются, когда своевременно не выполняются обязательства перед ними. Производители с поставщиками недовольные нашими продажами переключаются на других дистребьютеров, которые не мнут сиськи, а толкают товар, принося себе и другим прибыль. Инвесторы перестают давать оборотные деньги, потому что выхлопа нормального нет, их деньги зависают в неликвидном товаре. Нормальные же поставщики с производителями нас на хуй послали. Конечный потребитель, любитель новинок, качественного продукта, отворачивается от нас. Он много работает, желает хорошо отдыхать, без всякой туфты! Наконец «крыша», которая пока не течет. Частым образом «крыша» в одном лице инвестор, тут вообще просто. Мы для бандитов не партнеры, мы для них дойные коровы. Они нас кормят, поят, мы жиреем, даем молоко. Но, как только мы заболеем, станем им в тягость, они пустят нас на мясо. Врубаешься, о чем я?
--Не буду рассказывать о конкурентах, которые на цырлах ходят вокруг производителей, с которыми у нас эксклюзив. Ходят, чтобы кинуть нас. Потому-что, Гаврюш, это бизнес новинок, клиенты не хотят ездить на лошадях, автомобили лучше, комфортнее. Мы лидеры на рынке в России, но удержать лидерство можно только работой. Работа важней для меня личного!--секундой, задумываюсь.
--Сейчас. На данном этапе жизни. Понимаешь?
Гаврюша немного прибился к земле после моего трактата.
--Но, я тебе Гаврюш, еще расскажу историю. Про твое, личное. Не хочу на будущее, обсасывать твои предъявы. Если ты готов, съебывайся! Ты конечно спец, но без тебя бизнес не станет. Перед тем, как соскочить, подумай, как жить дальше? Кем, станешь работать в новой жизни? У тебя, кажется профессия, имеется. Фрезеровщик? Вот, и твоя судьба прорисовывается: жизнь от зарплаты до зарплаты, жена с избыточным весом запустившая себя окончательно после первых родов, пивко с дружбанами после смены, а по воскресеньям гараж с «москвиченком». Раз в год отдых в Крыму, по официальному отпуску. В придачу больничные, лагеря детям. Короче стандартный набор среднестатистического россиянина по трудовому кодексу. Твое личное, только твое личное! Сбылась мечта?
--Трудно, Гаврюш придется! Ты, привык к другому сервису! К девочкам, красавицам, студенткам гуманитарных факультетов столичных вузов. К вещам: авто у тебя такое не скромное, техника «хай-фай» всякий, хатку прикупил, ремонтируешь. Гурман, ты еще к тому же. Любишь, качественно пожрать? Сколько стран, в свои 24 года посетил? Шестьдесят, семьдесят? Полюбил, поди, отдых в 4-5 звезды?
--Короче Гаврюш, вали, если желание не отпало! Прямо сейчас! Все поймут, я обещаю. Решишь остаться, добро пожаловать! Мозги, больше не еби. Ок?--резко заканчиваю. Я не раздеваясь, ложусь, поворачиваюсь к купейной стене лицом.
--Свет выключи, отпускник,--ставлю жирный крест на Гаврюшиных нюнях.
Гаврюша подавлен. Булькает спиртом, фыркает после употребления, гасит свет, бесшумно укладывается.
Не спится, думаю о разговоре с Гаврюшей. Он единственный, по-настоящему мой друг. Я, не хотел перегибать палку в общении с ним, обижать. Гаврюша прав! Мы давно, не принадлежим сами себе. Мы, принадлежим производителям, поставщикам, братве, клиентам. Но, другого пути, я пока не вижу. Обстоятельства вокруг, сильнее меня. Зачем врать? Обстоятельства всегда были сильней меня. Не помню, кто: Кастро, Че Гевара про обстоятельства сказал:
--Обстоятельства, складывающиеся вокруг человека, определяют его будущее, человек умеющий управлять обстоятельствами всегда исполнит свою мечту!
Я не умел справляться с обстоятельствами, тем более осуществлять мечты. Возможно, я просто не хотел ничего менять, плыть по течению, поддаваясь направлению, которое закладывала река, меня полностью устраивало.
В 88 году, мне четырнадцать, обстоятельства меня делают драгдилером, я непротив. «Глухая», железнодорожная станция казахской степи. Стоянки поезда «Москва-Алматы», здесь, расписание не предусматривало. Мужик, татуированный сигналами о его причастности к преступному миру, притягивает внимание. Он на платформе, спокойно шмалит беломориной, перед ним на пивном пластмассовом ящике, большой, холщевый мешок «чуйской» травы. Двадцать пять рублей, родительских денег попаламом, с Гаврюшей спускаем на шмаль. Целлофановый кулек, меньшее количество зек отказался продавать, набит под завязку. Покурить, для веселья в пионерском лагере, себе. Оказалось для всех и за деньги: пионерам 1,2 отряда, пионервожатым, обслуживающему персоналу. Итогом, получилось 250 рублей, прибыль 225 рублей. Две ежемесячные зарплаты моей матери, мы заработали за 4 дня.
После такого «подъема», желание добывать деньги честной, мирской профессией, отпало.
Философские раздумья засасываются трясиной сна. Кутузовский проспект, район Триумфальной арки, украшен флагами, разноцветными шарами, бумажными цветами. Праздник – «День единения трудящихся». Ни людей, ни машин. Мы, с Гаврюшей катим таблетку «X» выделенной полосой для спецтранспорта. Фоном играет композиция, Вагнера, «Полет Валькирии». «Ешка», «Ferrari» ярко красного цвета. Размер таблетки превышает человеческий рост. Потеем. Музыка постепенно смолкает. Внезапно дорога облипает автотранспортом, словно мухами фекалии. Три десятка джипов, бронированных представительских машин немецкого производителя, белеют номера чиновничех ведомств России. Колонна сверкает, крякает, мигает. От неожиданного появления, мы «прирастаем» к асфальту, ступнями. Кортеж большого чиновника, к гадалке ни ходи. Шум автомобильного парка затихает, одновременно, как по команде. Гробовая тишина. Машины выстраиваются буквой V. Во главе, чернеет «Pullman», номер « А 001 АА», на капоте шевелятся флагштоки Российского флага и президентского штандарта. Открывается пассажирская, передняя дверь «Pullman», из машины выпрыгивает начальник службы безопасности президента Коржаков. Широким шагом, он оказывается у задней двери места босса. Правой рукой, осторожно нажимает дверную ручку, которая плавно приоткрывает дверь, левую руку протягивает в салон, помогая кому то выбраться на белый свет. Голова, туловище встают на асфальт, крепко ногами Бориса Николаевича Ельцина. Появление Б.Н. рождает дикую суету вокруг. Машины выплевывают служителей народа разного пошиба. Люди из телевизора, располагаются по правую и левую руку нашего президента. Премьер министр - Примаков, глава Администрации президента - Волошин, министр МВД - Рушайло, директор ФСБ- Путин, председатель Государственной Думы –Селезнев. Председатели Верховного и Конституционного Судов, глава МЧС- Шойгу, руководитель таможенной службы, больше никого не знаю.
Чиновники солидно затянуты дорогими костюмами, исключение, Ельцин. Он в спортивных штанах, белой футболке и кроссовках. Шойгу в спецодежде пожарника. Рушайло в мундире сотрудника МВД с погонами генерал-полковника, поверх униформы белый фартук, забрызганный кровью, в руках топор. Председатели судов облачены в черные мантии, под мышками держат формата А-3 конституцию России и уголовный кодекс. Обложки книг обтянуты кожей, человеческого, телесного цвета.
Сотрудники ФСО, крепкие парни, в черных очках, с ушным наушником, организовывают трон, похожий на кресло царя, из кино, «Иван Васильевич меняет профессию». Ельцин присаживается. На шею Борис Николаевичу, Коржаков надевает большой православный, золотой крест, инкрустированный брильянтами, с очень толстой золотой цепью. Голову Ельцина покрывают шапкой «Мономаха».
Лицо президента принимает выражение серьезной озабоченности. Он смотрит в нас, как будто желает узнать, что внутри.
--Ша, Россияне?--обращается президент к нам. -- Охуели, вы? Смотрите, какие люди от государственных дел, отрываются,-- Ельцин показывает правой рукой на строгую шеренгу чиновников.
-- Молчим? --спрашивает Ельцин у нас.
Я нахожусь в оцепенении, Гаврюша почти в обморочном состоянии. Беру себя в руки.
--Борис Николаевич, мы, не понимаем каким боком? ….
--Посмотри, каким боком!--Ельцин перебивает, кивая на таблетку. –Российский народ, на колени поставили, наркотой!
Начинаю оправдываться:
--Борис Николаевич, «экстази» не наркотик, он как лекарство от депрессии. Русскому народу в тяжелые времена становления демократии, помощь. Препарат абсолютно безвреден, если, принимать в разумных количествах, не часто. Убедитесь сами!--делаю попытку отломить кусок таблетки.
--Стоп!-- громогласно произносит Ельцин.-- Ты, что сосунок? Президента! Правительство! На наркоту подсадить, собрался? О, народе он решил подумать! Здесь есть, кому о народе думать. Лекарство от депрессии, тоже имеется. Для народа, во все времена водка, вопрос давно решенный.
--Владимир Владимирович,-- Ельцин обращается к директору ФСБ, Путину.--«Экстази», наркота?
--Да, мой президент!--рапортует Путин. --Данный препарат внесен в перечень «Опиумного Акта» в 1988году, запрещен в развитых странах к употреблению, распространению, производству. В нашей стране за «Е» предусмотрена уголовная ответственность.
--Слышали, деятели? Умный человек, юрист вам говорит! --произносит, Б.Н..
--Короче, хватит вам издеваться над людьми, судьбы человеческие калечить. Воля моя, такова!
--Ты,--Ельцин, указательным пальцем тычет в Гаврюшу.-- К тебе, снисхождение, потому что, по своему слабоволию, этим занимался. Отрубим тебе, голову!
--Тебя, Кнутиков! Мои добры молодцы фсошники, в задницу отымеют. Чтобы знал ты, как русский народ иметь, туда, куда президент не позволял, иметь. Потом убьем. Тело сожжем, а пепел по Москве реке, развеем.
--Рушайло! Приступай.--орет президент в толпу служителей народа.
С небес, не к месту, раздаются звуки свадебного марша Мендельсона. Ельцин, оборачивается по сторонам, видимо, желая понять, откуда доносится музыка. Чиновники дружно поднимают головы к небу. Всматриваются. Перешептываются, высказывая предположения о происхождении изливающихся звуков.
Министр МВД выходит строевым шагом из шеренги, топор запрокинут на плечо. Четыре сотрудника милиции сопровождают его, тащат деревянную колоду для разрубки мяса.
Гаврюша падает на колени, он ерзает, вокруг меня.
--Борис Николаевич, у нас же мораторий на смертную казнь!--кричу, я.
Ельцин, не обращает внимания, разглядывает ракетку для большого тенниса, поднесенную Коржаковым. Однако улавливает мои слова. Реагирует.
--Кнутиков, ша, ты, думаешь? Мораторий есть, но не про твою поганую честь. Он для убийц, насильников, маньяков. Ты же хмырь, против системы пошел.
--Демократия, права человека?-- приближение конца, инстинктивно вынуждает меня, цыплятся за все, что попадает под руку и на язык.
Без вариантов. Надежды нет.
Ельцин встает, Коржаков снимает с него шапку и крест. Б.Н. идет к машине.
--Кнутиков, демократия эта такая хуйня, которую придумали такие же, как ты чмошники. Вбили себе в голову, свобода выбора, гуманизм. Народ боломутят. Короче, ты не выебывайся. На кол в дополнение посадим, либо член отрежем, живому. Не усугубляй,-- Ельцин исчезает в «Pullman».
Гаврюша извергает нечеловеческий стон, мольбу о спасении:
--Антон, сделай что-нибудь, я не хочу умирать. Прошу!
Он дергает меня за ноги, жестко, рывками. От этого безумия начинает кружиться голова. Я просыпаюсь.
Утреннее состояние, полного отсутствия контроля над собственным телом, повторяется. Я отрываюсь от лежака, лечу к свету. Свет неестественный, исходит из щели в потолке. Меня засасывает в щель. Навсегда. Поет David Bowie «I am deranged». Сопротивляться не хочу!!!