Alexandr CHoo : Болезнь.

Осень наступила как по часам. Ни секунды раньше и не дня больше. Телевизоры трубят о H1N1, а я заразился тривиальной простудой.
И вот лежу весь такой, с приставкой «абсолютно». Абсолютно выпавший из жизни, абсолютно слабый и самое главное абсолютно не похожий на самого себя. Я болею. Голос сдался первым, он стал как будто на пару килограмм тяжелее. Горло палящим ошейником делает вербальное общение практически невозможным.
Смятые бумажные салфетки, словно старые купюры, разбросаны по всей квартире. И сопли, вечные сопли. Знаете в момент полной зависимости от болезни, кажется, что ты высмаркиваешь свой мозг. Градусник задает тон всем твоим больным дням календаря. 38.8 – настроение нет вообще, и тебя хватает лишь на бездумное поедание таблеток. От кашля, от насморка, от простуды, от всего что угодно. Ты ешь чеснок запивая его горяим молоком с медом. Странно, невкусно, противно.
37.7 – тебе просто не выносимо хуево. Ты лечишься водкой и прочими компонентами народной медицины, хотя какая она нахер народная? Скорее инородная. Ты перебираешь с размерами выпитого и поэтому на следующее утро болеешь дважды. К простуде добавляется похмелье. И не понятно от чего именно болит твоя голова, но она болит.
36.6 – «хорошая мина, при плохой игре». Ты болеешь, но болеешь без скорее уже внешне. Внутри все по старому, по здоровому.

***
И хочется взять и вернуться в свое детство. Где болезнь граничит с праздником. Где осень и начало учебного года, ты пропускаешь именно по болезни. И это здорово. Родителям уже поздно обвинять тебя в разгильдяйстве под холодным дождем, ты болеешь и к тебе совершенно другое отношение - Мама заваливает дом еще естественными фруктами, отец заходит с новой книжкой в руках, сегодня это «Лолита» Набокова. Его краткая рецензия « Саша ты должен это прочитать!». И ты читаешь. «Лолита, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя .»
Завтрак, обед, и ужин подаются в постель. На подоконнике дежурит большая кружка горячего какао. За окном мелькают мокрые зонтики, одноклассники чувствуют твое отсутствие, и теплый пирожок с картошкой делает твою температуру чуть выше нормы. Вся эта праздность, фрукты, забота, невидимой нитью шьет маленький мирок имени тебя. Ты болеешь, а значит мир крутиться вокруг твоей кашляющей персоны. Дом живет по-новогоднему, ну как минимум ТЫ. А в часы, когда дом становится совсем пустым, в тебе появляются силы, чтобы ходить по комнате, играть с грязным (еще с лета) футбольным мячом на белом ( всегда белом) паласе. Слушать музыку и даже танцевать, подпевая слегка барахлящим баритоном слова магнитофонных певцов. Сил у тебя слишком много.
Всюду есть свои подводные камни, и процесс картофельной ингаляции – выглядит некоторой платой за все эти ништяки. Большая кастрюля забитая уже горячей картошкой плюс плотное полотенце и погружение в этот паровой ад. Вот цена простуды, которую платишь сполна.
Ты просыпаешься и ложишься спать с единственным вопросом:
«как ты сынок?».
«Вроде нормально!» - с явным трагизмом в голосе добавляешь ты.
«В школу хочу!» - как контрольный выстрел в родительское сердце. Ты лжешь. А если не лжешь, то бредишь, и значит реально болен, третьего не дано.

***
Осень наступила как по часам. Ни секунды раньше и не дня больше. Телевизоры трубят о H1N1, а я заразился тривиальной простудой. Болеть это уже не здорово. На градуснике 37.7 и руки упрямо тянуться к микстуре в объеме 0.5 литра...
________________

Болеющий, но не блюющий Alexandr Choo.