Марти : ВАМПИР И ПОВАРИХА.

Зинаида Петровна, постанывая, перевернулась на другой бок и захрапела еще усерднее. Старая повариха из школьной столовой весила килограмм двести, и когда ворочалась во сне, диван под ней скрипел и ходил ходуном. Это просто чудо, что он еще не развалился.
Выглядела повариха, как и положено: бигуди на остатках бесцветных волос, рыхлый мясистый нос, толстые отвисшие щеки и пухлый бантик губ. Именно бантик, по-другому и не назовешь. И что самое удивительное, губы ее напоминали бантик, даже когда рот был раскрыт. Вот как сейчас, когда оттуда раздавался могучий храп.
Борис с содроганием отвернулся. Он давно уже сидел на краешке ее постели, впав в некоторое оцепенение. В последнее время, каждый раз, когда с ним такое происходило, он отчаянно не верил в происходящее и не хотел верить.
Кто он? Откуда? Почему ему так необходима кровь? Ответов на эти вопросы не было. Было лишь имя. Это все, что он смог прочитать на побитом временем, замшелом могильном камне. Даже не было уверенности, что это – его имя… Борис помнил лишь пробуждение. Оно снилось ему каждую ночь. Вернее – каждый день. Ведь по ночам он жил. А теперь еще и работал в ночном клубе.
Зинаиду Петровну он взял на заметку пару недель назад, когда увидел, как скорая увозит ее. Врачи говорили что-то про повышенное давление. Оптимальные обстоятельства! Крови ему хватит и еще останется. Старушка болезненная, никто ничего не заподозрит. Главное – сделать все аккуратно.
Борис сидел на постели и никак не мог приступить. Он смотрел в окно, чуть приоткрытое, куда врывался свежий ночной воздух и уличный шум. Это он открыл окно, иначе тут было просто невыносимо. Затем он поднялся и прошел на кухню, оставив жертву во власти снотворного. Он открыл холодильник.
- Фу, гадость!
Была слабая надежда отыскать там бутылочку пива, или чего покрепче, но от увиденного затошнило. Лавина колбасы и сосисок, отвратительных по своей природе, а теперь еще – и сомнительной свежести, хлынула на него.
- Во, наворовала! – оставив холодильник открытым, он побрел обратно в комнату.
Запах подтухших продуктов широким шлейфом преследовал его. Даже открытое окно не помогало. Спиртного, разумеется, в холодильнике не оказалось.
Сдерживая тошноту, Борис подошел вплотную к жертве и внимательно рассмотрел ее шею. Собственно шеи видно не было. Были лишь несколько жировых складок, наползавших одна на другую, на которых местами красовались темные волосатые бородавки. Отвратительная вонь изо рта поварихи ударила в нос, и он поспешно отшатнулся, прикрывая ладонью лицо.
- Какая гадость! Фу-у!.. И за что мне это?! – Борис отскочил к окну, пока его не вырвало от такой аппетитной жертвы. – Будь проклята эта жажда!
Прохладный воздух освежил. Захотелось курить. Борис высунулся посильнее в окно, наплевав на осторожность, и зажег сигарету. Вряд ли в столь поздний час его кто-то заметит.
Никотин немного расслабил. Жажда отступила, но всего на несколько минут, чтоб затем вернуться с новой силой. По тротуару под окном прошла девушка, громко цокая каблуками. Одна! Ночью! Борису показалось, что он уловил тонкий аромат ее духов, ее особый запах, выделил его в городском автомобильном смоге и запомнил. Он готов был ринуться за ней прямо из окна. Он почти чувствовал, как пульсирует жилка на ее хрупкой шее. Такая аппетитная, манящая…
- Ай! – Борис едва удержался, чуть не вывалившись в окно. Светящийся красным окурок упал и рассыпался искрами на асфальте.
Он вновь подошел к жирной храпящей жертве. Ждать больше не было сил. Да и чего ждать? Вряд ли Зинаида Петровна станет привлекательнее. Пора приступать.
Стараясь поменьше смотреть на повариху, он вынул из кармана футлярчик со своей «трубочкой для коктейля», как он ее называл, и вытащил из-под старухи подушку. Голова Зинаиды Петровны запрокинулась, от чего храп сделался громче и с присвистом, зато складки жира на шее немного расправились и теперь хотя бы не наползали друг на друга.
Аккуратно воткнув блестящую трубочку в сонную артерию жертвы и придавливая пальцем, чтоб не брызнула кровь, Борис попытался представить себе незнакомку, которая только что прошла под окном. Вот она! Нежная и сладкая. Испуганная. Ее страх, ее напряжение, ее попытки вырваться делают вкус особо изысканным, утонченным…
Он припал губами к трубочке, но тут же скривился в отвращении. Кровь Зинаиды Петровны отдавала медикаментами и еще чем-то неприятным.
И тут произошло самое страшное.
Внезапно, жертва перестала храпеть. Замерла. Вздохнула поглубже. Немного напряглась. Необъятный живот поварихи содрогнулся в конвульсиях и, с продолжительной переливчатой трелью, освободился от накопившихся в кишечнике газов.
«Омерзительно!» Борис задержал дыхание, но к несчастью, на выдохе. Слезы подступили к глазам. Продержавшись с минуту, он поверхностно вздохнул и тут же пожалел об этом. В горле перехватило от вони, и, не успев отскочить, он обдал повариху струей желчно-кровавой рвоты.
- Фу! – он отскочил от дивана, вытирая ладонью губы. – Тьфу ты, черт, мерзость какая!
Борис взглянул на повариху. Она по-прежнему храпела с запрокинутой головой, заблеванная, а из трубочки, торчащей из ее шеи, толчками брызгал фонтанчик крови. Облако миазмов окутало комнату. Тошнота вновь подкатила к горлу. Не в силах преодолеть отвращения, он бросился прочь.
Только выскочив из подъезда и глотнув свежего воздуха, Борис пришел в себя. Он пожалел, что оставил в теле жертвы свою «трубочку для коктейля», но возвращаться в квартиру Зинаиды Петровны не хотелось. Он прикурил и быстро пошел, сам не зная куда, лишь бы подальше от этой мерзости. Жажда крови потихоньку возвращалась. Вскоре она даст о себе знать с новой силой, и тогда он уже не сможет совладать с собой…