МихХ : В этом доме любят вкусно покушать

Мне было двадцать пять лет, и я купил машину. Можно было бы, воскликнуть:
- Сбылась мечта!
Но, это была не совсем моя мечта, то есть совсем не моя. Хотя грезы Сашки Сунцова я понимал.
Всё, это началось еще в Совке, когда мы работали на фасадах (вид летней шабашки, заключающейся в тяжёлом и опасном труде, по окраске и ремонту фасадов домов). Работа была без выходных. День "восьмичасовой" с восьми утра и до восьми вечера. Заработок, для молодых парней, после армии, баснословный. В восемьдесят девятом году, можно было за месяц заработать 1200 рублей. Мой отец на заводе имел только 250. Мы были из Гомеля, а работали под Москвой. Не смотря ни на что, нам нравилось.
Так вот, Сашка Сунцов, на перекурах, часто мечтательно, рассказывал об одном своем знакомом. Тот, ни ел и не пил, а самозабвенно работал и копил. После нескольких сезонов на фасадах и самоотверженной работы. Куря "Дымок" (одни из самых дешевых сигарет в то время). Живя полностью за мамин счет. К двадцати пяти годам накопил семь штук и купил, подержанные Жигули.
Это был подвиг, который в его глазах, находился в одном ряду с самопожертвованием Великого Махатмы Ганди. Он смачно затягивался тем же "Дымком", и его мечтательный взгляд, улетал далеко, далеко. В то время наслаждения, великим счастьем владения. Где он медленно ехал по дороге возле тротуара, с высунутой из открытого окна рукой. В которой томно дымилась, синим приятным дымком Marlboro, и ловил возбужденные взгляды красавиц. Делая безразличный вид познавшего всё, и усталого от внимания, Печорина. Я тоже думал:
- Да, не плохо бы!
Но был реалистом. Как в дальнейшем, оказалось, не зря. Экономика Страны Советов летела вниз. Деньги обесценивались. Я понимал, что накопить на машину совсем не реально. Если я накоплю за год три штуки, то машина будет стоить на шесть больше. Угнаться невозможно. Всего через полгода два наших знакомых, в складчину за пять с половиной штук, купили подержанный видеомагнитофон.

Пришло время и вот - мне двадцать пять. У меня есть новая машина. Только я не в Совке, а в Израиле. Машиной в двадцать пять, никого не удивишь. Это все равно что, там в то время расхаживать в кожаной куртке наверх турецкого свитера.
Я нежно поглаживаю свой Фиат уно 60, красного цвета. Цвет был выбран по совету моего двоюродного брата Романа. Это произошло так. Когда мы пошли заказывать автомобиль в салон, и встал вопрос о цвете. То я как человек утилитарный, по своей сути, хотел взять белый. Во-первых, под израильским солнцем, нагревается меньше. Что, поверьте, мне очень существенно. Тем более что кондиционер, из экономии заказан не был. Во-вторых, выгорает меньше. Но Рома высказал мнение о том, что у моего папаши уже есть белая Шкода.
- Так что вся ваша семья будет с белыми машинами? - удивлялся он.
Не знаю, почему, но этот аргумент, показался мне, веским. Потом я очень и очень пожалел, перекрашивая облезлую машину, потому что моя жена стеснялась на ней ездить. Хотя, он сам, в последствии, взял белую, почему то.
И вот красный Фиат был благополучно получен, пригнан и припаркован моим папашей, у дома. Осталась самая малость, научится ездить.
Самое странное, что у меня были права. Хотя, это совсем не странно. Слишком много репатриантов из бывшего союза, как и я, имели права, а ездить не умели. Они просто покупали их, перед отъездом. Это было очень важно, приехать с правами. Так как у кого на родине они были, тот имел право на льготу, при покупке машины в течение трёх лет. А это ни много не мало, половина стоимости. Да и учится, и получить права в самом Израиле, дело совсем не дешёвое. Особенно для нищих иммигрантов. Да и не простое. Моя первая жена, сдавала экзамен двенадцать раз. Доведя себя до психического срыва. А мой знакомый двадцать два. Хотя ему было не так накладно. Он учился от армии. Далеко не все фальшивые права, обменивались на израильские. В министерстве транспорта, то же не дураки сидели. Наверное, ещё и взяли на работу парочку тех, кто в совке торговал такими подделками. Так что многие, даже сдавать на обмен их боялись.

Я же свои права, в отличие от некоторых, не покупал. Они были настоящие. И мне даже, пришлось, добросовестно учится для этого целый год. Включая никому не нужную материальную часть грузовика "Газ 66". Но, это было в Советской Армии. Точнее в военном училище. Советский офицер бесправным быть не мог, по определению. В данной высокой фразе имеются в виду водительские права. Учили нас полковники и подполковники с кафедры автомобильного дела. Ставили двойки разгильдяям, которых потом не пускали в увольнение. От всей этой байди в моей голове лишь несколько профессиональных слов. Шаровые опоры, цилиндр и трансмиссия. Все остальное благополучно выветрилось.
Вскоре пришёл теоретический государственный экзамен. Сдавал весь первый курс. Каждый день рота, а в роте до ста пятидесяти человек. Всего было пять заходов. Тупых было не мало. Да и с первого раза сдать совсем не просто. А взятые соцобязательства касались не только курсантов, но и преподавателей. Так что луч света в царстве тьмы засветил незамедлительно. Им оказался сын начальника ГАИ города Ярославля. Он предоставил ответы на все восемьдесят билетов, которые имелись в наличие у подчинённых папе экзаменаторов.

Срочно было закуплено пару сотен восьмигранных шариковых ручек. Ротные писаря иголками выцарапывали на этих гранях правильные ответы в строгом порядке с полученной информацией. Экзамен проходил в большой аудитории. Среди снующих полковников и подполковников робко передвигался лейтенант гаишник, главный принимающий. И о чудо! первая рота, девяносто восемь процентов пятёрок. Были пару нацменов, присланных из среднеазиатских военкоматов, не отчисляемых, которые умудрились даже не суметь списать, в таких тепличных условиях. Может они, и читать не совсем умели. Вторая рота та же картина. Третья рота две пятёрки, остальные двойки. Шок. Беготня. Недоумение. Что за подстава? Сына гаишника, в увольнение, бегом к папе. Причина, и разгадка - всё передвинули на семнадцать вперед. Снова новые ручки и ночь без сна у писарей. Далее все прошло благополучно. Получив билет, я потер пальцем в месте предполагаемых ответов. Нацарапанное стало видно. Заполнив всё как надо, поскучав для приличия пол часика, получил, отлично. Если честно правила я все же знал.
Совсем плохо, было дело с вождением. Научить семьсот человек водить, в условиях финансового военного училища, на самом деле не реально. Столько машин, конечно же, не было. У нас была очередь на урок вождения. Выходило, где то раз в месяц. Я, по каким-то причинам три занятия пропустил. Так бывает, то наряд, то болезнь, да мало ли что. И первый мой урок, состоялся, тогда, когда основной контингент, хоть что-то умел практически. Я же, как не прискорбно, сугубо теоретически.
Зима.
КамАЗ.
Прапорщик.
Я на водительском сидении.
Впереди руль, справа ручка переключения скоростей, внизу педали.
Мы на городской дороге.
Руль покрутить я бы ещё смог, но ехать и переключать скорости одновременно... Поездка продолжалась долгих две минуты пока, нечеловеческий крик моего учителя не сменился его конвульсивными движениями. Видно, он понял, что я не просто не правильно что-то сделал, а то, что я вообще ничего не умею. Побелев, он кое-как остановил машину и вышвырнул меня на снег. Бросив вдогонку:
- Иди пешком, сука!
Я испугался не меньше, и этот стресс, в дальнейшем, вызвал паническое неприятие будущих таких уроков. Более не имея практики, ожидание практического экзамена, было томительно. Но что-то всё же, давало мне надежду, ведь я шёл на красный диплом. Авось зачетка вытянет. Приближался этот день, а с ним страх и вера, в нашу великую родину. Не оставит же, она своего сына, будущего военного финансиста без прав. В такое трудное политически, не стабильное время. А если война?
Нашу, роту посадили на грузовые машины и повезли за город.
- Что будет? Что будет? - думал я.
Как назло, наша рота сдавала первая, и никто ничего толком не знал. Жаркий майский день. Еле слышно поют птички, стрекочут кузнечики. Нас выстроили возле машин на пустыре. Волнующийся строй, опустив головы, угрюмо изучал блики на начищенных сапогах. Тишина и напряжение проявлялись в неестественно густой тишине. Тут я увидел то, что наполнило моё сердце надеждой. Вначале, это была улыбающаяся всеми натуральными и золотыми зубами толстая рожа начальника кафедры автомобильного дела. Затем, словно повинуясь какому-то гипнозу, направив свой взгляд в направлении двигающегося сияющего полковника, я увидел это. Никогда, в своей прежней и будущей жизни у меня не было, такой радости, в связи с лицезрением, огромной горы штыковых лопат.
Вот оно наше спасение! Как же мы хорошо и весело умеем копать. Особенно вместо сдачи экзамена по вождению!
Вот они, мои красные корочки, заработанные честно. С помощью иголки, ручки и лопаты. Что с того, что я никогда ни ездил за рулём, больше двух минут. А вот они, реально, настоящие, Израильские, выданные на основании привезённых из-за границы. Просто кусочек бумаги, с номером и фамилией. Право на вождение транспортного средства, весом, до четырёх с половиной тонн. Правда, лафа длилась не долго. Через год, уже обменивали, только, с обязательным практическим экзаменом. Но это было потом.
У ребёнка, всегда есть отец. Кто-то его знает, кто-то нет. Кто-то думает, что знает. Не важно. Но за помощью обращаются к нему, частенько. Вот и я, решил, если кому и суждено, мне помочь, так это водителю второго класса, имеющему обширный опыт вождения, включая бездорожье совка и дороги Израиля. Товарищу Анатолию Михайловичу, по-совместительством, моему отцу. Меня немного настораживал, не очень спокойный характер моего нового учителя, ухудшенный, не совсем гладкой абсорбцией. Но другого ничего не намечалось. Не буду же я, с правами на руках брать платные уроки вождения. Хотя это могло бы оказаться, на много дешевле, в конечном итоге.
Лето!
Шкода!
Папаша!
Начинаем движение.
Как я мог, наивный, думать что, что-то может измениться, со времени моего последнего урока. Де-жа-вю, от начала и до конца. Только учитель без погон и испуган посильнее. Параллельных педалей нет. А у меня параллельный психологический стресс есть. Нет, все-таки, что-то изменилось в концовке. Высадил его я. и на свой страх и риск, провожаемый диким взглядом, не состоявшегося учителя, медленно удалился. Как я научился водить, до сих пор не совсем понятно? Видимо, сработал инстинкт зажатой в углу мыши и время медленно, но верно, сделало свое дело. Вот уже без малого шестнадцать лет я каждый день, с божьей помощью, нахожусь за рулем. И всегда, когда отец за рулём я по-приколу делаю ему замечания.
*******************
Мы тасовались втроём. Как то так повелось. Связала нас скука на данном отрезке времени. С Романом, вы немного знакомы, мой двоюродный брат, со стороны тети. Чуть старше меня. Он оставил, два года танковым войскам, два сезона фасадам, один из них мы были вместе. На новой родине, Ромик успел поучить иврит в кибуце, без особых успехов. В течение полугода, понять смысл жизни, работая на кровле крыш рубероидом, в летние месяцы, загорев до эфиопской черноты. Сумел в итоге найти себя в виде рабочего шоколадной фабрике. Какая никакая, а постоянная работа. Да и со сладостными вопрос решен кардинально. Ешь, не хочу.
Борик Крацман, с ударением на "о", второй компаньон по бесполезному, топтанию асфальта. Он имел маленькие усики и такой же рост. Проблемы с сердцем, ярко выраженный еврейский имидж, дополненный золотым Магем Давидом (еврейская звезда) на распахнутой волосатой груди. И всегда заботящуюся о нём маму. Зимой, он носил на правой согнутой в локте руке, длинный черный зонтик с крючковидной пластмассовой ручкой. Это делало его похожим на совершенно неуместного в данной обстановке, спившегося, но не расставшегося с амбициями, английского джентльмена. Он был постарше нас на пару лет. На его счастье, Борик, не прошел на бывшей родине, двухлетнюю полу тюремную подготовку. Но выпить и женщин любил. Женщин больше по рассказам, за отсутствием оных в данное время.

Город, куда мы, как стадо баранов приперлись за своими родичами, назывался Назарет Иллит. К сожалению, приставка Иллит не происходит от слова элита. Как я думал раньше, получая письма и читая обратный адрес. В переводе с иврита это просто Верхний. А нижним по отношению к нему был, как вы догадываетесь, бесприставочный Назарет. где по традиции, жил спаситель. Ныне город оккупированный арабами. В большинстве своём, почему то мусульманами. Рожают больше. Хотя имеются и христиане, тоже арабы. Верхний город еврейский. Он находится выше нижнего тески метров на 400, на горе. Но, и тут есть арабы, правда в основном интеллигентные и пока тихие. Их мало, скорее всего, тоже пока. На самом деле, глухая и скучная, особенно в те времена, северная провинция. Где в восемь часов вечера, на уличках пустынно как глухой ночью, и только ветер носит из стороны в сторону обрывки газет и полиэтиленовые пакеты. Городок, когда злятся на него, иногда называют - Насрат и слит. Созвучие!

Мы с Бориком сидели на пособии по безработице и протирали штаны на курсах, охраны памятников старины. Было не плохо, получать, чуть меньше чем Ромка на фабрике и сидеть за партой, читая, художественную литературу, под монотонное бурчание, очередного преподавателя.

О, как мне было скучно! Изо дня в день всё повторялось. Те же рассказы те же поступки и просвета видно не было вообще. Но самое главное, не было девушек подруг. Толи им было холодно на севере. То ли просто их не было для нас. Или нас не было для них. И, как мне казалось, приобретение транспортного средства сможет существенно изменить намеченную тенденцию. Можно передвигаться, для расширения зоны поиска, а найдя, можно и использовать ограниченное пространство салона, по назначению. Все мы жили с родителями, да и солиднее, с машиной то.
Учитель приходит, когда ученик готов. Так и получилось. Попрактиковавшись немного в вождении по городу. И даже смело съездив на море в Хайфу, где то полсотни километров. Я приобрел небольшую уверенность в своих силах. И, в принципе, был готов мотнуть и подальше.
В один прекрасный вечер, мы как обычно, встретились у маленького магазинчика, где покупали самое дешёвое пиво, под гордым названием "Нешер" ( в переводе Орел). За бутылку не платили, поэтому далеко не отходили, что бы, не нервировать хозяина. Все удовольствие стоило шекель. Ну и цены же были в те времена! Мы потихоньку попивали пивко с сигареткой, и беседовали ни о чем, под зорким взглядом владельца еще не опустошенной тары. Вдруг, Борик, начал рассказ о поездке на встречу земляков из Минска, что пышно прошла, где то в придорожном лесочке возле Ашдода. Самое главное, что он встретил там знакомую, по Минской еврейской тасовке. Все бы ничего, но она пригласила его в гости, в “Ришон ле Цион” (достаточно большой город в центре страны южнее Тель-Авива), на выходные. С ночёвкой. А самое главное у неё были ещё две голодные подруги, которым нужно было создать пару.
- Вот оно, всё сходится! - подумал я.
Правда, имел место небольшой нюанс. Он был озвучен в самом конце рассказа. Дина, так звали девушку, не очень стройна. Но, в общем, сойдёт, для сельской местности, под триста грамм, с такой-то голодухи. Нюанс не насторожил ликующее трио, а показался, таким незначительным, по сравнению с открывшейся перспективой. Как после выяснилось все трое, по простоте душевной, рассчитывали на других двоих. Решено.
Мы едем.
Выбран день.
Закуплены предметы первой необходимости и встречные подарки.
Собраны взносы, на бензин.
Назначено время "Ч", пятница восемь утра.
Торжественный выезд, прошел в соответствии с заранее подготовленным планом. Наш экипаж, в составе рулевого, ваш, покорный слуга. Первого штурмана Ромика, в обязанность, которого входило, своевременное прочтение указателей, сидящего по правую руку. Второго штурмана, Борика, помогавшего прокладывать маршрут, располагающегося сзади. Благополучно, преодолев 130 километров, без особых приключений, прибыл на заранее намеченную позицию.
В дороге, скучать не приходилось. Штурманы, часто спорили между собой, о правильности направления. Ромик видел хорошо, но читал на иврите не очень. А Борик, напротив, читал хорошо, а видел издалека, плохо. Тем не менее, они хорошо дополняли друг друга, раз мы все-таки доехали, да ещё туда, куда хотели.
Остановившись, недалеко, от въезда в город, на одной из узеньких улочек, мы приступили к окончательному уточнению маршрута. Я остался на охране. Ромик и Борик пошли звонить девушкам. О сотовых телефонах в девяносто третьем году, еще никто не слышал. Приходилось пользоваться общественными. Подруги должны были встретить нас и показать дорогу на хату.
Когда я увидел это шествие, то эйфория, владевшая состоянием, всё последнее время, начала слишком быстро испарятся. Впереди шли двое соискателей, с невесело опущенными головами. Сзади, с жестким видом, вышагивали две здоровенные бабищи.
-Таких толстых тёлок, в зоне своих интересов, я ещё не видел - подумал я первый раз в своей жизни. Потом, вместе с жизненным опытом, к этой великой фразе добавилось слово, “голыми”. Получилось:
- Таких толстых тёлок, голыми, в зоне своих интересов, я ещё не видел. Но это было, спустя семь лет.
Единственная надежда не давала пасть духом.
- А может та, которая, дома, лучше? И она будет моей. И снова, так думали все трое. Молодость оптимистична.
Заметно отяжелевшую, при движении, машину, удалось припарковать, где то метров за триста, на узкой, не красивой улочке, в старом районе. Я все старался запечатлеть в памяти место, где мы её оставили, и запоминал, по ходу ориентиры. Все может быть. А вдруг не найдём ее поутру с перепоя?
Вот и дом.
Нет, квартира.
Нет, не квартира, полуподвальная халупа, в почти развалившимся, от времени, облезлом доме. Центр, что поделать, тут съём намного дороже. Да и жара, и влажность. Но есть работа. Выбор.
Наполненные, томительным ожиданием, мы вошли в помещение. Когда, нам на встречу, вышла хозяйка медной горы, огонь в глазах мгновенно, померк. Во всяком случае, у меня. Это была, очень полная, беспорядочно окрашенная, блондинка. Что сразу, отбило мне весь интерес, так, это то, что ее трикотажные штаны, чёрного цвета, были немного длиннее, чем следовало. Вследствие чего, при хождении, они цепляли пол. Все бы, ничего, может, это мода такая. Но в самом низу, по краю, они были отчаянно грязны. Виной тому был пол, не мытый не знаю, сколько времени, по которому, как перекати поле, путешествовали облака пыли и собачьей шерсти. Все это перегонялось из стороны в сторону постоянно производившим ветер вентилятором. Перенаправленный воздух был жарок и влажен, он должен был охлаждать помещение. Но с поставленной задачей не справлялся.
Да, там, для полного счастья, бегала, ещё и семимесячная кавказская овчарка. Она, постоянно, норовила поставить свои лапы, новым знакомым на грудь. На дверях и стенах, там, где касались руки, жирной темнотой тускнели сюрреалистичные пятна. Более всего был заляпан холодильник. К кухонному столу липли руки. В туалете то же не блестело. Короче, беспорядок и ничем не прикрытая грязь, ввели меня в ступор. Я боялся, до чего-нибудь, дотронутся. Нет, я совсем не брезгливый и люблю собак, но тут было на что посмотреть.
После вежливых нужных церемоний, блондинка, подходя к холодильнику, приветствовала нас гордой фразой, которая впоследствии намертво вошла в наш лексикон. Открывая дверь, и гордо подняв голову, она произнесла:
- В этом доме, любят вкусно покушать!!!
Кто бы сомневался. Эта фраза мгновенно молнировала в моей голове спасительную мысль.
- Напьюсь! Обязательно напьюсь! Очень сильно напьюсь!
Так и случилось. Видно, я научился предвидеть. Действия проплывали перед глазами как кинолента.
Конечно же, стол. Локти на него я не ложил.
Мы же с дороги. А тут покушать, это самое главное.
Наша водка, оказалась в стаканах, стаканы в руках.
Тост.
Еще тост.
Какие-то слова.
Откуда-то появилась музыка. Аллегрова блядским голосом, надрывно звала младшего лейтенанта на танец.
Дорога.
Тройное разочарование.
Водка.
Страшная духота, кондиционера, конечно же, не было, а вентилятор не спасал.
И то, что я совсем ничего не ел, сделали свое дело.
Мне стало все равно.
Совсем окосев, я все-таки нашел родную душу женского пола. И пусть это была собака, но что-то нужно было делать. И я гладил и гладил ее, чем слишком расположил к себе.

Попойка уже стала терять свою яркость. В связи с этим, девушки внезапно, пригласили нас в ресторан. Такого развития событий, мы не предполагали. Денег, если честно было жалко, мы ведь уже хорошо выпили. А я вообще совсем готов. Да ещё и платить за этих коров, совсем не хотелось.
Боевые подруги имели там блат, и торжественно обязались провести нас за полпорции. А за себя заплатить самостоятельно, по-западному. Это было совсем другое дело. Вдруг, там, что-нибудь нам обломится. Предположение было верным, как потом оказалось. Но, не совсем в нашу пользу.

Понятие Израильский русский кабак, требует особого объяснения. В Совке такой организации питейно-закусочно-танцевального досуга граждан, я не встречал. Там нарушены все основы существования русского человека. При социализме было как - что сожрал и выпил то и оплатил. Имелся какой-то гуманный тормоз. Гулянка только началась, и деньги кончились. Да и просто жалко их. Тем самым, был шанс, не потерять лицо. Те, у кого денег было достаточно, были жадны. Иначе, откуда деньги, а у щедрых, они если и были, то не на долго. Баланс.
Там куда мы шли, нужно было оплатить порцию, тем самым обрести себя на бесплатное поедание всего, что в наличие. В любом количестве. Самое страшное, с водкой дело обстояло аналогично.
Какой баланс?
Какое лицо?
Все ограничено только природной вместимостью желудка.
Ужас!
Всё-таки, был и умный поступок во всем этом происшествии. Поехали на такси. До сих пор горжусь дальновидностью.
Вот мы и на месте.
Стол большой и круглый.
С нами сидят, какие-то чужие люди.
Мы все пьем и пьем. Едим и едим.
Говорим и говорим.
Первым, отстрелялся я. Бог пожалел. Мне стало слишком плохо. Но я сумел выйти из-за стола, дойти до туалета. И долго вызывая ихтиандра, пройти очистительную процедуру, закончившеюся струёй холодной воды на затылок. Мне полегчало. Но пить и есть, я, к счастью, уже не мог. Вместе с похмельем в мокрую голову, пришли какие-то грустные мысли. Я тогда не знал, что это депресняк. Молодые, резвые гормоны еще не пускали его слишком глубоко в душу. Настроение окончательно испортилось. Постояв, немного на улице, я все же вернулся в залу. Куда было деваться. Я был, почти трезв. Разочарован. И мог наблюдать все происходящее, не через алкогольный туман. Посмотреть было на что.
По-приставав, для порядка, к каким-то хорошо выглядящим дамам, и получив справедливый пинок под зад, Борик и Ромик, пошли по успешно проложенному мною пути. Нет, не пошли, а побежали. И, через совсем незначительный, промежуток времени два пьяненьких дурачка, танцевали у сцены голубые танцы. Так танцуют медведи, которых водят цыгане. Ноги в полу приседе. Руки вопрошающе вытянуты вперед. Они медленно перебирали конечностями, а на лице сияла слащаво-дибильная улыбка. Каждый танец непременно заканчивался затяжными объятьями. Им было так хорошо вдвоём, что через некоторое время балероны начали раздеваться. Видимо от избытка чувств. И даже успели снять верхнюю одежду. Последнее действие, возбудило неподдельный интерес, не в меру упитанных, охранников. Что вполне могло кончиться руко-ного-прикладсвом. А тем временем, наши подружки, разочаровавшиеся в кавалерах из Назарета, и пожалев об уходящей молодости, без утех, уже давно рыскали по залу в поисках замены. У них даже что-то наклюнулось. То были под стать им, на много крупнее нас, два коротко обритых братка. Брачный период, между ними был в самом разгаре. Смекнув, что может быть скандал. А объектами скандала, будут два гомика, приведённые ими. Девчата, не без труда, погасили дикие танцы. Как то смогли одеть и вывести разошедшихся кавалеров из кабака. Новые друзья, поддавшись уговору, наверное, с заманчивым обещанием, отвезли нас на базу. Никто уже не сопротивлялся. В машине все спали.

Двух кислых братьев, пришлось заносить. Я схватил Борика, он меньше. Ромика затащил браток. Бросил на пол и гордо удалился, спеша, продолжить брачную игру. Ромик лежал на боку. Его загоревшее лицо было необычайно серьезно. Морщины на узком лбу, не расправлялись даже во сне. Борик аккуратно лежал на спине, возле дивана. В недавно белоснежных джинсах, присланных из самой Америки двоюродной тётей, и бережливо ненадёванных почти ни разу. Его умиротворённое лицо с узенькими дореволюционными усиками, выражало скорбь, восторг и не лёгкую судьбу всего еврейского народа. Даже собака, прониклась этим возвышенным моментом и самоотверженно улеглась рядом с ним. Тщательно вылизав, у себя под хвостом. Не умастившись как надо с первого раза, она встала. Сделала оборот вокруг своей оси, и тщательным образом вылизала открытое и мужественное лицо своего кавалера. Если бы брезгливый Борик, мог представить себе такое собачье выражение чувств. Но более не повезло Кацу, в том, что Ромик, зачем то, больше всего ел салат из свеклы с чесноком и майонезом.
Мне было скучно. Все спали, а душа хотела музыки. Пришлось запустить младшего лейтенанта и его друзей. Ничего другого, почему-то не было, в ассортименте. Постоянство вкуса о чем-то должно было сказать. Но уже было поздно. А я, не ведал, что творил. Весь этот шум разбудил, неудобно брошенного на пол Ромика. Проснулся он, к сожалению, уже в седле. А под седлом возбуждённо бил копытом белый конь. Разбуженный человек начал неистово носится по комнате. Кого-то в чем-то обвинять. Махать руками. Орать. Гонятся за собакой. Наконец, в неистовстве сорвав с себя всю одежду, он начал обсцыкать все вокруг, самонадеянно целя в потолок. Но потерпев фиаско, сосредоточился вскоре на вентиляторе. Выдав весь запас, жидкости из переполненного мочевого пузыря он горько, навзрыд, заплакал. Не прошло и минуты, как обмякший было боец, вскочил. Зажал рот обеими руками, словно не давя крамольным мыслям вылететь изо рта, ринулся вперёд и не в состоянии более бороться, освободил вырывающуюся из глубины души, красную тугую струю. Как бес, вылетевший из церкви, со страшным звуком водопад обрушился на диван. На лежащего под ним, уже без собаки Борика. Хлёстко ударив в лицо и дальше вдоль всего тела. Наконец, погас на стенах и холодильнике. Скорее всего, в кашляющем Ромике уже ничего не осталось, все было вне.
Открылся завораживающий дух криминальный пейзаж. Картина места преступления была страшна. Под окровавленным диваном, лежал окровавленный труп. Фиолетово красная кровь вперемежку с какими-то разноцветными кусочками, вероятно, не переваренной еды, покрывала всё вокруг. Кислотно-щелочной запах туманил глаза. Смеяться было не с кем. Поэтому я не смеялся. Нужно было действовать. Я завел ничего не соображающего братца в ванную и засунул его голову под струю холодной воды. Когда, совсем оклемавшись, он вышел в салон, то стал неудержимо хохотать. Приговаривая:
- Ничего себе, Кац обрыгался! Как в него всё это поместилось!?
На данном этапе, разубеждать его я не стал. Он порывался разбудить, облежавшегося друга. Я не дал. Рассудив, что не к чему. Пусть подсохнет, а там, осыплется, меньше вони. Но как я жестоко ошибался. Я выключил музыку и свет. Светало. Уложил все еще бесстыдно обнаженного Ромика на кровать в спальне. Сам завалился в кресло, с лёгким беспокойством улавливая возню, ворочающегося подле дивана Борика.
- Нужно отдохнуть - пронеслось у меня в голове. И томная нега стала вливаться в мое усталое тело. Покой и безразличие завладели улетающими мыслями.
*****************
Дверь неистово распахнулась и с хлестким звуком ударила по стене. Я от неожиданности подскочил на ноги и ничего не понимающим взглядом уставился на источник звука. Закрывая дверной проем, обозначился мощный силуэт хозяйки. Безжалостно зажёгся свет. Я уловил напряжение на ее лице. Не заходя в комнату, она строго произнесла:
- Всё, едьте домой!!!
В ее голосе звучало, раздражение, стеснение, злость и усталость. Такой странный букет чувств, в пять утра, сразу аннулировал все попытки возражения. Диван и поддеванье, скрывалось от ее пристального взгляда за стенкой. Я, для порядка, сделав обиженное лицо, сказал:
- Одну минутку, и принялся суетиться. Чтобы разбудить Ромика, пришлось стащить его с кровати. Он был гол как сокол, а одежда в порыве страсти была разбросана по всему дому. Собрав ее, под неодобрительное покачивание головой толстухи, я кое-как заставил его одеться. Аппарат Ромика напряженно, по-военному, стоял тугой стрелой. Это мешало ему одевать трусы. Неумелое действие притягивало любопытный взгляд нашей гостеприимной хозяйки. Подходить к Борику, я попросту боялся. Ну, хоть дебошир был одет. Но сколько веревочке не виться, а все равно плеточка получится. Хотя грешным делом мысль оставить "окровавленного" соучастника не раз заманчиво пролетела в моей голове. Со страхом, подойдя к дивану, я был приятно удивлен, тем, что все выглядело не так катастрофически. Как я и предполагал, чуть подсохнув, не переваренные Ромиком продукты, выглядели не так криминально. Правда, ворочаться во сне не стоило бы. А лицо, на удивление, было совсем чистым. Видно собака не забыла старую любовь или была голодна, но вылизала все добросовестно.
Приходя в себя, Борик никак не понимал, что происходит, и что от него хотят. Он диким, ничего не понимающим взглядом, смотрел на изгнание евреев из Испании. Ни с того, ни с сего, очнулся Ромик. Он начал истерически смеяться и показывать пальцем, на обрызганного товарища. Приговаривая:
- Как ты смог столько нарыгать? Как ты смог столько нарыгать?
Когда до Борика дошло, то, как он выглядит, он покраснел. На лбу выступил холодный пот. К похмельному стеснению и страху, что вполне нормально, прибавился и внешний вид. По не здоровому, аккуратному и брезгливому маменькиному сынку, это было невыносимо. Неприемлемо. Невозможно, но имелось в наличие. Некогда белые штаны и майка были сплошь покрыта грязно фиолетовыми пятнами. Причем засохшая корочка все время осыпалась.
- Хорошо, что он не знает про собаку - с диким восторгом, подумал я.
Кстати, не знает и до сих пор.
Полюбоваться незабываемым зрелищем, хозяйка обесчещенной халупы, позвала подруг. Они, до поры, до времени, стесняясь, тасовались снаружи. Пройдя внутрь и увидев диван и его окружение, хозяйкино веселье перешло в воинственную грусть. Она незамедлительно, принялась, нам же на нас жаловаться. Что не совсем умно, на мой взгляд. Это потом до меня дошло, что дело не только в беспорядке, все было гораздо сложнее.
Трио бандуристов, в связи с ранним временем, пока без инструментов, под пренебрежительные взгляды и причитания, не твёрдым шагом выплывало на воздух. Невдалеке, от подъезда, стояла слишком знакомая машина. Облокотившись на нее, стояли двое здоровяков. Их презрительные взгляды атаковали нас с фланга. Причина столь раннего изгнания прояснилась. В их вальяжных позах, и презирающих улыбках, сквозило неприкрытое пренебрежение. К нам, как к никчемным лохам, которых прогнали свои же тёлки, и на не успевшее остыть место, привели их, счастливчиков. Если бы, не внешний вид, наших толстух, то так оно и было. Но посмотрев на всё это со стороны, я внутренне улыбнулся и позавидовал, но не им. Все уже было для меня позади. Передо мной была жизненно важная задача. Найти много, много газет. Машину. А потом благополучно доехать до Назарета.
Приключение закончилось, а день начался. Мы нашли машину. Старые газеты. Расстелили из них для обесчещенного Борика на заднем сидении импровизированное гнездо. Ромик, тем временем был отчаянно чист. Не зря раздевался. Всего пару раз, перепутав дорогу, добрались до дома.
Кац боялся показаться маме на глаза. Но все же пошел. Наверное, был наказан. Мы с Ромиком посмеялись и пошли спать, еще не осознавая, что к нашим приключениям прибавилось еще одно. Не совсем обычное воспоминание. Оно, сделало нашу скучную жизнь чуть-чуть веселей.

*******

Так, получилось, что спустя пять лет, я работал в одной смене, с крупным парнем. Звали его Эдик. Однажды, в курилке, рассказывая, в очередной раз, эту историю, я уловил его недоумение и растерянный взгляд. Он отозвал, меня в сторону и сказал:
- Ты знаешь, я там был.
Я, не уловив смысл, спросил его
- Где?
Немного смутившись, он сказал:
- Это я стоял у машины!
Воистину, тесен мир!!!
Я, узнал, что там произошло в дальнейшем. Но нас там уже, к счастью, не было.
Поэтому, это совсем другая история.