Rousya : Бабки и международный терроризм.

Сегодня в трамвай зашла бабка. Одета она была в чистый плащ бирюзового цвета, аккуратно подстрижена и даже была с подкрашенными губами. В руках она держала обычный пакет с потертым логотипом чего-то-там. Бабка, как бабка. Таких сотни в городском сумбуре. Они ничем не отличаются друг от друга. Имя им - легион.
Поэтому никто не обратил на бабку внимания. Не собирались тучи, солнышко пыталось светить и грозой даже не пахло.

Внезапно в скучающую унылость трамвая выпала фраза, сказанная хрипом:

- Мы здесь, а они там.

Начались переглядывания, и вскоре взоры любопытствующих скрестились на хозяйке хрипа - бирюзовой бабке.
Дальше бабка понесла ахинею. Мантра включала следующее:

-Международным терроризмом руководят немцы.
-Мы здесь, а они там.
-Они взрывают здесь, а они там.
-Я его беру за пуговицу, а он не русский, он немец.

Глухой посаженный бабкин голос разрывал наступившую вдруг тишину и мой мозг. Хороводом повторялось все вышеупомянутое, в различных комбинациях. Иногда одна и та же фраза речитативом вбивалась в слушателей хорошо поставленным поцарапанным бабкиным голосом по десятку раз.

Я посмотрел в ее глаза. Абсолютно спокойные и строгие серые глаза отставной учительницы географии. И в них не было не капли безумия! Ни единого намека на неадекватность!

Страх схватил меня за солнечное сплетение и потянул его вниз, где все уже сжалось и ощетинилось волосами дыбом. Разительное несоответствие между тем, что слышали уши и видели глаза выворачивало сознание наизнанку и вгоняло меня в кататонический ступор. Если бы не резкий запах мочи, исходящий от бирюзового плаща, можно было бы подумать, что это какой-то потрясающий по своей нелепости развод или прикол...

Так продолжалось около минуты или чуть меньше, пока наконец, бабкин бред не приобрел некоторой монотонности. Напрягшийся до точки разрыва разум требовал разрядки. Я не выдержал, и истерично рассмеялся бабке в лицо. Потом в голос загоготал. За бабкиной спиной раздались сначала робкие смешки, а потом такой же, как и мой, истеричный смех накрыл весь трамвай. От остановки \\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\"Глушко\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\\" до моста на Сахарова людской смех глушил идиотские выкрики про немцев и международный терроризм. Я утирал слезы, но не мог остановиться. Мой рациональный внутренний контролер мстил бабке истерикой за перенесенный страх и потерю способности соображать.
Однако бирюзовый плащ не сдавался, и не обращая внимание на ржущий коллектив пассажиров трамвая, продолжал каркать свое:

- В международном. Терроризме. Виноваты. Немцы,- именно так, с акцентом на каждом слове, - В международном терроризме виноваты немцы. В международном терроризме виноваты немцы.

- Мы здесь, а они там....

Это вскоре приелось. Народ зазевал и уставился в окна. На бабку теперь обращали внимания не больше, чем на чурку-попрошайку, практикующего нытье одному ему известных молитв.

Почувствовав изменение настроения аудитории, бабка замолчала, а потом и вовсе вышла на Закиева.

К чему это я все? Не дай Вам Бог остаться одним под старость...
Любите друг друга, прощайте друг другу, и не ждите принцев и принцесс. Они-таки воспитываются из нас с вами. Я верю в это. А вы?