Дикс : Галлюциногены

"Два-пять-один-семь.
Настрой, крепкий как костюм Тони Спарка,
так-то! Игра в шестнадцать тактов, только факты
То-олько так, без дешёвых интриг и мата,
Для меня бодряк как для Папая шпинаты!"

А вот для Наума то пасмурное субботнее утро было нихуя не бодряк. Проснувшись от режущего слух визга дешёвой китайской магнитолы во дворе, он открыл окно и выглянул наружу: перед подъездом под аккомпанемент Иезекииль 25:17 колбасились три ущербных вьюноши, по внешнему виду которых хотелось уебать с ноги. Один заламывал руки под неестественным углом, козырёк его пластмассовой кепки крутился вокруг башки на поворотной залупе башенного крана, второй валялся в луже и бился в припадках эпилепсии, а третий скакал по двору на жопе.

- Задрали уже шуметь! - крикнул Наум, отойдя от окна в комнату, чтобы не заметили, и как бы случайно столкнул вниз горшок с любимым кактусом его сеструхи. Грохот черепков и чей-то предсмертный вопль возвестил о достижении горшком его цели.

Ровно через пятнадцать минут и сорок три секунды, Наума, не успевшего даже умыться и обуться, вытолкали взашеи за дверь, отправив в магазин за хлебом. Спустившись по холодной лестнице на цыпочках, седой нашёл около почтовых ящиков чьи-то кеды и обув их, вышел во двор. Холодный осенний воздух пахнул в лицо свежестью и плесневатой сыростью. Аккуратно обойдя корчащихся рэпперов и хрипящий на скамейке магнитофон, у которого зажевало плёнку, Наум двинул до магазина, периодически нервно оглядываясь - не так давно его сбил прямо во дворе свадебный лимузин и он минут пятнадцать только катился по капоту, хрустя носом и очками, прежде чем свалился на обочину, расколов головой чугунную скамейку.

"Всего-то купить хлеба, что может быть проще!" - седой думал обо всякой херне, типа себя успокаивая. Но всё же не удержался и пошёл через лес, чтобы срезать дорогу. Опасения, относительно его собственной сохранности, возникли в нём на третьем часу ходьбы, когда он неожиданно обнаружил под ногами в глухом лесу плиточный кафель.
Кафель вёл куда-то в сторону, хотя какие там блядь стороны, Наум и так понятия не имел где юг, где север, не говоря уже об магазине. И поэтому он пошёл туда, куда вёла его заветная плитка.
Плитку основательно присыпало листвой, поэтому седой шёл медленно, разметая листья самопальным веничком, пока наконец не вышел на полянку посреди которой лежал уторчанный пухлый медведь с налысо выбритой головой. Вся его плешина была покрыта родинками.
"а вот и пятнистые грибы" - Наум почесал правую ногу левой, параллельно подумав о том, что в этих чужих кедах по-любому есть грибок.
Присев на пень рядом с охуевшим от передоза мохнатым, он снял кеды. Ну точно, как он и ожидал - пальцы ног красные как у гуся лапы, чешутся пиздец, и ногти на них скручиваются и темнеют.

Начинало смеркаться. Наум высморкался на медвежью шкуру и решил пойти дальше, откинув чертовы кеды в стороны, но случайно наступил на использованный шприц. Иголка вошла прямо между большим и указательным пальцами на правой ноге.
"ай блядь!" - седой взвыл и поскакал обратно к пеньку, по пути напрыгнув голой ногой на розочку от портвишка "Три семёрки".
Окончательно охуев, он обвязал израненные лапы листьями и собрав из травы кеды, снова натянул их на ноги.
Ощутимо зачесалась башка.
"ёбаный медведь, у него видимо лишай ещё" - Толян уже пожалел, что потёрся о медведя головой.
Пора было двигаться дальше.

Его внимание привлекли мерцающие в сумерках пятнистые грибы. У этих грибов было одно стремное свойство - когда их пожрёшь, весь обязательно как пёс покроешься родинками. Зато начинаются такие яркие и жизненные галлюцинации, что потом жалеешь о том, что тебя вообще отпустило. Поэтому, махнув рукой на покупку хлеба и целый венок из подхваченных неизлечимых заболеваний, Наум, хрюкая полез в кусты и принялся жрать грибы без разбору.

Насытившись, он лёг на спину, уставился на виднеющиеся между тёмных крон звёзды в синем небе и принялся думать о том, как тяжела жизнь рядового школьника. Лицо обдувал прохладный ветерок, ноги почти перестало жечь, наступило какое-то приятное онемение в нижней части тела и веки его стали тяжелеть от желания уснуть на веки вечные.

Не прошло и пяти минут, как кусты красного шпината с хрустом раздвинулись и рядом с ним завалился на бок директор его школы. Как есть - в сером костюме с дырками от крупной дроби на спине, с пшеничными усами и тупым отсутствующим взглядом. Наум охуел, но виду не подал. Лишь немного подвинулся в сторону, к стволу кедра, под которым он нашёл грибы. Директор лежал и тупо пялился вверх. Затем он наконец соизволил открыть рот:

- Машенька..

- Че?
Наум догадывался о том, что в школе есть как минимум одна девка с именем Маша, но всё равно было нихуя не понятно.
Директор повернул голову к нему. Лицо его было бледное как простыня.
- Машенька вроде с тобой же в кино ушла? Её нашли без головы и куска жопы.
У Наума от таких заявлений мурашки по коже пошли.
- Нет, я её не видел с прошлой масленицы. Меня же в другую школу перевели. По состоянию здоровья.
- Да нет.. - вздохнул директор и снова уставился в небо. - я тебя с ней видел.

"да ну тебя в жопу" - подумал Наум и полез из кустов. - "нудный баран".

Медведь к тому времени уже очнулся и сидел посреди поляны в женском платье с оборочками, грея ложку дешёвой китайской зажигалкой. Рядом с ним лежал детский портфель. Толян попытался пройти мимо незамеченным, но у него это не получилось, потому что он споткнулся о трос и сорвал крепление здоровенной дворцовой люстры, висящей над поляной, которая с предсмертным звоном удерживавших её цепей рухнула вниз и погребла под собой медведя.

Толян рванулся в сторону, чтобы по тихой слиться и наткнулся лбом на деревянный светофор, растущий из лампочки. В башке что-то щёлкнуло и замельтешили цветные вороны. Изображение вокруг стало чёрно-белым.
- Да ну на-ахуй.. - седой попятился жопой назад, ошалело озираясь по сторонам. Затем попытался проморгаться, дал себе в ухо и после очередного щелчка рычажок настройки переключился в другую сторону: теперь все вокруг стало кислотно-ярким. Салатовая трава, рисованные плоские деревья, труп медведя, погребенного под горящей люстрой, цветные красные кирпичи!

Седой побежал вдоль полянки, на ходу крутя себе ухо. Щелчки в голове ускорялись и содержимое полянки менялось на ходу:
вот все завалено пивными бутылками, чёрный закопченный орган и старый седой бомж, играющий на нём.
вот леденцовый домик, в котором лежат на разделочном столе расчленённые трупы.
вот вся полянка уставлена школьными партами за которыми сидят тряпочные, ободранные и синие куклы ученики.
вот на полянке его собственная комната, только без стен, пол покрыт старым желтоватым ковром, сквозь который уже проросла трава, вокруг разбросаны игрушки и сбоку стоит их с сеструхой двухярусная кровать.

Наум бежал вокруг этой поляны, вокруг свистящих и пердящих воспоминаний, периодически спотыкаясь и продолжая крутить себе ухо. Все вокруг щёлкало и мелькало как цветной калейдоскоп, объективная реальность становилась сюрреалистичной, сюрреалистичная - треш-хоррором, школьная библиотека, железнодорожный вокзал, на котором живут бомжи с ампутированными головами, завод по сжиганию книг и ученических тетрадей, мир цифр и букв, в который проваливаешься по самое горло, как в деревенский сортир, если живёшь по часовой схеме..

Наконец, Толян споткнулся о колючую проволоку и упал лбом на цветной пластмассовый магнитофон, нажав носом на кнопку Play. В глазах его все постепенно стало меркнуть, мозг переходил в ждущий режим..

"Понимать надо - выше лезешь, дальше падать,
Но меня не остановишь даже при таких раскладах,
Я не в погонах, чтобы зачитывать права,
Но напомню - зачем тебе голова-а!

А голова чтобы думать, ноги чтобы ходить,
Никто-о не сможет меня остановить!
Глаза чтобы видеть, губы чтобы говорить,
Никто-о не сможет меня остановить!"

Дикс 05/10/2009

http://thedowntown.ru/noize/25-17_nikto_ne_smozhet_menya_ostanovit.mp3