Марти : ОСЕННЯЯ УЛЫБКА или ПРО КОЛЮ ПЕРЕЕХАННОГО

ОСЕННЯЯ УЛЫБКА
Или
ПРО КОЛЮ ПЕРЕЕХАННОГО

Уже пол дня тракторист Коля Перееханный елозил плугом по раскисшему от осеннего дождя полю. Он устал. Не заглушая мотор, так как завести его снова Было бы весьма проблематично, Коля дал по тормозам. Трактор хрюкнул и остановился, как вкопанный, продолжая громко урчать. Колхозник спрыгнул в грязь и потянулся, расправляя затекшую от неудобного сидения спину и задницу, занемевшую не меньше.
- Эх! Хорошо-то как на просторе! – сказал он самому себе и обошел вокруг трактора, деловито попинывая колеса.
Коля не знал, зачем попинывают колеса, но так делал его любимый герой, из кинофильма «Бумер».
Затем он уселся прямо на сырую картофельную гряду, не побоявшись при этом испачкать свои единственные розовые подштанники, достал беломорину, прикурил и задумался.
Надо сказать, задумывался Коля нечасто. Только осенью, в такую вот холодную пасмурную погоду, на него вдруг что-то накатывало. Трактор мерно урчал, уютно коптил соляркой, и мысли колхозника текли хаотично и неторопливо. Сизый дымок из выхлопной трубы медленно растворялся в осеннем тумане.
Вдалеке желтела полоска леса, манила мягким золотом листвы, звала к себе. «Эх, а грибы-то, поди, отошли уже! - думал он, вглядываясь в это осеннее чудо. - Совсем я с этой свадьбой про грибы-то забыл!»
При воспоминании о свадьбе, Колина душа заметалась в сомнениях. С одной стороны, он страстно желал и давно мечтал об этом, а возможность обжениться появилась только сейчас, когда разрешили однополые браки. А с другой стороны, односельчане, и, особенно, отец Коли не одобряли этого брака.
«Интересно, а что сказала бы мама? - Коля ковырял землю у себя под задницей, пока не выкопал оттуда здоровенную картофелину. – Синеглазка! Или нет – голубоглазка… голубоглазочка, так нежнее».
Тракторист знал, что мама ничего не скажет. От этого было и легко и горько. Его мама умерла при родах, и последними ее словами были проклятия в адрес всех Перееханных. Трогательная история с печальным концом… но она дала жизнь ему, Коле, и за это он был благодарен маме.
Неожиданно, перед мысленным взором колхозника встал ряд всех его предков. Род его был знаменитым, хоть и насчитывал всего четыре поколения. О тех, кто был раньше, история умалчивала. Все они встали напротив Коли, как живые, грозили ему пальцами и хмурили брови. Поле, сизое небо и золотистая полоска леса просвечивали сквозь них, но это нисколько не смущало, ведь это лишь призраки… призраки далекого прошлого.
Первым в ряду стоял прадед Коли, тот самый, знаменитый колхозник. Его тело было помято и изломано, а ватник и драные портки перепачканы грязью. Видимо, это была «версия прадеда» после того несчастного случая, что вспоминали односельчане до сих пор. А случилось вот что… На самой заре советской власти, в их колхозе появился первый отечественный трактор. Сам Владимир Ленин лично проехался на нем. Машина – зверь, с мощным двигателем и огромными железными колесами. Не привычный к управлению сельхозтехникой, Владимир Ильич неудачно свернул в канаву, где и переехал мирно дремавшего в бурьяне Колькиного пьяного прадеда. Историю, конечно, замяли, но при переписи, язвительный колхозный писарь одарил их род чудной фамилией Перееханный.
Деда Колька не помнил, поэтому его образ был строгий, но расплывчатый. А отец… отец долго ругался и кричал, что ноги его на этой позорной свадьбе не будет. Да куда ж он денется! Ведь Федюня (так звали Колиного жениха) заготовил всем свое фирменное угощение – ерша. Для этого он закупил в сельском магазине три ящика водки и много пива, столько, сколько смог вместить в себя багажник его «запорожца».
Федюня! При мысли о женихе, у Кольки засосало под ложечкой. В нем
проснулась та необоримая игривость, то сладострастное и окрыляющее чувство, что появлялось всякий раз, лишь стоило вспомнить о любимом.
«На свадьбе, невеста-Коля должен быть в розовом!» - так сказал Федор, планируя мероприятие. И поскольку розовые подштанники у Коли уже были, жених купил ему розовую же футболку. Правда, картинка на футболке оставляла желать лучшего (там выплясывали три довольных поросенка), но других в сельпо не было, и пришлось довольствоваться этой. Футболку, до поры-до времени, припрятали в комоде. «Ты ведь у меня такой поросенок – всю до свадьбы изгваздаешь!» - сказал тогда Федюня, а Коля лишь тихо хрюкнул и нежно прильнул к необъятному боку своего жениха.
Замечтавшись о будущей супружеской жизни, Коля ненароком засмотрелся на студентов, что лениво ковырялись в борозде и таскали ящики с картошкой. Когда они наклонялись, голубые джинсы эффектно обтягивали их тощие задницы. «Такие молодые! Такие красивые! Но как же далеко им до моего жениха! Хотя… вот один, к примеру, высокий, стройный, добавить ему живого веса килограммов пятьдесят – вылитый Федюня получится!»
И тут, словно молния, его пронзила свежая мысль: «Вот оно! Вот то, о чем мы забыли! Букет… у невесты непременно должен быть свадебный букет!» Но тут же, Коля опустил голову и разочарованно вздохнул. Все цветы, что росли у них в палисаднике, сожрала соседская корова, а те, что остались – завяли, потому, что он, сгоряча, выплеснул туда отработанное масло. «Как же быть?!»
Тут взор его обратился к картофельному кусту. Та самая, синеглазка… голубоглазочка. Он осторожно взял уже подвявшую ботву и покрутил в руках. «Это, наверно, будет правильно, ведь картошка… она кормила мою семью многие годы!» - тракторист улыбнулся своим мыслям, осеннему лесу и тяжелому, пасмурному небу.

Тем временем студенты, устав от трудов непосильных, задумали поразвлечься.
Один из них залез на трактор, а другой взял наизготовку новенький цифровой фотоаппарат.
- Серый! Зацени: Пельмень-тракторист!
- Пельмень! Я на «быструю съёмку» ставлю! Двадцать кадров в минуту. Давай! По команде – дави на газ!
- Ну, чо, я готов!
- Дава-а-й, Пельмень, Газу-у-у-уй!
И радостный Пельмень вдавил педаль до упора…

Забаррикадировавшись на кухне, Федор пил ерша. Пил давно и в одиночку. Он пододвинул к себе пол-литровую банку и налил туда водки и пива. Пустая бутылка полетела в стену и осыпалась на пол множеством звонких осколков. На его коленях лежала розовая футболка, на которой по-прежнему беззаботно выплясывали три довольных поросенка: Нюф-Нюф, Наф-Наф и этот, третий… никак не удавалось вспомнить его имя…
По небритым Фединым щекам катились слезы, а на столе перед ним лежали те самые фотографии. Вот, Коленька рассматривает картофельную ботву, а трактор, эта ужасная машина смерти, уже тронулся. Вот любимый вытирает лицо рукавом замызганной тельняшки, даже не зная, что это – его последний миг. А вот он поднял голову и улыбнулся…
Федор до боли всматривался в эту улыбку. Пасмурное небо, пожелтевший лес и прощальная осенняя улыбка… Почему? Почему так? Этого не должно было случиться! Не должно…
Федюня выпел ерша, но так и не смог захмелеть. Но теперь он знал… он точно знал, что должен сделать. Завтра он пойдет в ЗАГС и поменяет свою фамилию на фамилию невесты. Он будет Перееханным, чтобы род этот не угас никогда!