Владимир Ильич Клейнин : ЗНАКОМСТВО С СЭМЮЭЛЕМ БАТЛЕРОМ.

А еще почти через четыреста лет, в апреле 1870 года, Дэйлсман, сидя в одном из голубых шотландских пабов за кружкой пива, с улыбкой и ностальгией вспоминал, как он со своими верными слугами воевал с командой Христофора Колумба и подобными ему неудачниками, которые думали, что были первооткрывателями Далласлэнда. Еще он вспоминал, как его пытали пьяные матросы и сбросили всего израненного со скалы в море. Вспоминал, как его опять подхватило течением и вынесло в открытый океан и 666 дней носило по морям и океанам, пока наконец не выбросило на берег Исландии, откуда он и вернулся в свою уже родную шотландскую деревушку.
Тут к нему за столик подсел какой-то gay. Он был изрядно пьян, но был приятной наружности, носил шикарную клетчатую юбку и чем-то Дэйлсману понравился. У этого гея в руках была какая-то книга и еще какая-то рукопись. “Baron Samuel fon Butler”, - произнес незнакомец. “Constantin Petrovitch Dalesman”, - ответил Дэйлсман. Батлер оказался потомственным шотландским писателем. На его счету уже было несколько хороших романов, самым удачным из которых был “Erehwon”, то есть анаграмма слова Nowhere (англ. - нигде). Батлер увлекался антибуржуазной сатирой, но Дэйлсману на это было глубоко насрать. Однако Батлер был приятным собеседником, начитанным и умным человеком. Он пригласил Константина Петровича к себе домой продолжать пить, говоря, что у него есть хорошая текила, присланная друзьями из Америки. А еще ему очень понравилось загорелое за долгие века жизни в Далласлэнде лицо Константина Петровича, и он, будучи настоящим шотландским геем, влюбился в Дэйлсмана. Поэтому он пригласил его к себе домой не только для того, чтобы выпить... Дэйлсман был стопроцентным натуралом, но у Батлера была так нежно любимая Дэйлсманом текила, которую он не пил уже почти четыреста лет! Именно это и подвигло Дэйлсмана отправиться к Батлеру домой.
Батлер жил недалеко от Лондона в местечке Gothem Village в хорошем деревянном особняке с камином и богатой библиотекой. Друзья распили бутылку текилы и Дэйлсману захотелось впервые за девять веков, прожитых им на свете, поделиться с кем-нибудь своей судьбой. Однако Батлер беспрерывно болтал и хвастался своими романами и особняком, чистя при этом ногти маникюрной пилочкой. Дэйлсман узнал, что Батлер вот уже год работает над поэмами Гомера, переводя их на английский язык, но в прозе. Это жутко заинтересовало Дэйлсмана. Он так соскучился по греческому языку, книгам, культуре, что начал неистово расспрашивать Батлера, что тот знает о Греции. Ведь Дэйлсман не был там уже почти девять веков! Батлер оказался на редкость умелым рассказчиком, оказывается, он много знал и о Греции, и о Гомере, и о походах императора Деллоса. Дэйлсман был поражен! Слава о его походах дошла до этих времен! Он спросил у Батлера, что он знает о дальнейшей судьбе императора, но оказалось, что Батлер знает лишь то, что император таинственно исчез с иранской земли в 988 году и что так же таинственно исчезло тело якобы заведомо бессмертного воина империи, известного под именем не-то McLoud, не-то McCloud, не-то McDonald, но убитого саманидским бойцом по имени то ли Гокорофф, то ли Рокорофф, история не сохранила его точного имени. Сам же Батлер рассказывал о том, что отец его тоже был историком и исследователем, но не Греции, а Средней Азии. И отец рассказывал ему, что саманиды были абсолютно поразительной нацией : они вели совершенно распутный образ жизни, кубомэтрами жрали технический спирт, но и в то же время успевали строить поразительной красоты храмы и даже выиграли войну у греков, когда те покушались на Тельмана - золотой идол саманидов. В честь этих храбрых людей всех мужчин в роде Батлеров звали Samuel.
Этот рассказ настолько поразил Дэйлсмана, что он побледнел, потерял сознание и упал со стула на пол. Батлер решил воспользоваться случаем и поцеловать Дэйлсмана взасос и заодно сделать ему искусственное дыхание “рот в рот”. Когда Константин Петрович пришел в себя, он вспомнил, что Батлер - гомосексуалист и понял, что тот грязно к нему домогается. Поэтому Дэйлсман дал ему ногой по яйцам, которые Батлер на пасху красил в голубой цвет, и кулаком в лоб. Батлер отлетел в другой конец комнаты прямо на книжный шкаф, и на него свалился увесистый томик Гомера. Дэйлсман не знал, что делать и что говорить. Батлер сидел на полу и стонал. Пьяный угар был в разгаре. Батлер понял, что Дэйлсман не голубой, ему стало горько и обидно, что он связался с поганым натуралом, которых он лично ненавидел, считал извращенцами и не понимал, как вообще можно любить женщин! Батлер схватил томик Гомера и со всей силы зашвырнул им в Константина Петровича. Удар пришелся прямо промеж глаз. Дэйлсман рухнул на пол. Батлер встал на ноги, подошел к собутыльнику и начал бить его ногами по ребрам, Дэйлсман стонал и не мог подняться. Это еще больше подзадоривало Батлера, он взял пустую бутылку из под текилы и разбил её об голову Константина Петровича. У того из темени потекла кровь. “I try to bring him back to his fuckin’ life, but this motherfucker kicks my balls! You bastard! I hate you! Die! Die!”(“Я пытаюсь сделать ему искусственное дыхание, а этот поганый натурал бьет меня по моим нежным яичкам! Противный! Не люблю тебя больше, не люблю! Умри! Умри!”), - в бешенстве и от обиды орал Батлер, не переставая бить Дэйлсмана уже не только по ребрам, но и по почкам и даже по затылку. Через час он устал и выдохся. Синее тело Дэйлсмана нужно было куда-то спрятать. Батлер подошел к телу, чтобы пощупать пульс (которого у любого человека, так сильно избиваемого, давно бы уже не было), а затем изнасиловать Дэйлсмана, но только он нагнулся к Дэйлсману, чтобы взять его запястье, как получил такой мощный удар в лоб кочергой, каким-то образом оказавшейся возле Дэйлсмана, что отлетел в угол комнаты и встать уже больше не мог.
Очнулся Батлер в своей кровати на следующее утро с адской болью в голове от похмелья и удара кочергой. Едва он открыл глаза, как увидел перед собой живого Дэйлсмана, причем без единой царапинки и мило улыбающегося. Батлер что-то попытался сказать, даже промычал, не то от злости, не то от удивления, не то от ужаса. Ведь он вчера убил этого человека, а сегодня тот ухаживает за ним около его постели! “Chill out, my angry friend!” (“Успокойтесь, пожалуйста!”), - произнес Дэйлсман, и Батлер увидел, что у того в руках томик Гомера и рукопись с переводом Илиады, которую Батлер уже почти закончил. Дэйлсман ласково перечитывал с детства знакомые строки и ностальгически улыбался. “You see, my dear friend, the point is that I’m not homosexual and I’m not really the person everybody is accustomed to know me...” (Видите ли, дорогой друг, дело в том, что я совсем не голубой и вообще, не совсем тот, кем меня привыкли видеть окружающие...)
...и бывший император Греции Константин Петрович Деллос-Дэйлсман рассказал своему новому английскому другу свою историю, и о том, как он бежал из Ирана, и как хоронил Данкана, и как основал первое капиталистическое государство Далласлэнд за долго до того, как туда приехали первые европейцы и перестреляли практически всё местное население, и про теперешнюю жизнь в Англии, и, наконец, почему он стоит сейчас цел и невредим, а Батлер лежит в постели весь больной и избитый.
Батлер слушал с открытым ртом и едва успевал запоминать, что рассказывал Дэйлсман. Это было 21 апреля 1870 года. На следующий день Дэйлсман уплывал в Америку (так европейские завоеватели окрестили Далласлэнд) в свой любимый город Даллас баллотироваться в мэры Далласа и верховные правители Техаса.
А Сэмюэль Батлер на следующий день впал в летаргический сон. Дело в том, что в этот день в провинциальном российском городке Симбирске родился другой великий вождь - Владимир Ильич Клейнин, да и к тому же впечатление от рассказа Константина Петровича было слишком сильным.
Проснулся Сэмюэль Батлер от громкого выстрела. Это случилось 7 ноября 1917 года. До конца своих дней Батлер так и не выяснил, что же разбудило его. Однако о пробуждении Сэмюэля Батлера мы расскажем чуть позже, так как в это время произошло одно важное событие, о котором нельзя не упомянуть в нашей книге.