На Всю Голову : Extendere alas.

Мои родители всю жизнь посвятили коллекционированию бабочек. Из-за разнокалиберных рамок с крылатыми созданиями почти не было видно обоев. Надписи на латыни объясняли, как они правильно называются. Мне не было до этих букв никакого дела, я и читать-то не умел в то время. Крылышки были развёрнуты и аккуратно фиксировались тончайшими иголками. Открывая каждое утро глаза, я представлял себя в музее. Долго ходил по квартире и разглядывал красочных существ, иногда мне даже казалось, что они наблюдают за мной… Проходили годы, но бабочки не улетали. Даже, когда не стало родителей, они безмолвно глядели на меня из-под стекла. Их все устраивало. В любом случае, они ничего не могли изменить…
Однажды в середине лета в окно залетела живая. Она порхала по комнате, в ужасе, наверное, думала, что попала в склеп. Я поймал её и посадил в стеклянную банку. Внимательно изучая движения плененного насекомого, пытался представить, что бы я чувствовал на его месте, и отличается это как-то от того, что оно само испытывает. Мне не было его жалко, как и его предшественников, столкнувшихся когда-то давно с моими родителями. Просто что-то щёлкнуло внутри. Я осторожно снял все рамки со стен и разложил их на полу. Потом вынул стекла и иголки. Что делать с ними дальше я не имел ни малейшего представления.
Ничего не поняв, уставший лёг спать. Мне снились сотни тысяч окукливающихся гусениц, я слышал шелест новёшеньких крыльев. Проснулся я глубокой ночью, сел на кровати и открыл глаза. Было жарко и светло от фонарей за окном. Надо мной кружил невероятный рой бабочек. На полу не было ни одной. Я встал, подошел к столику и снял банку с моей личной пленницы, она моментально влилась в это фантастическое торнадо.
Открыв окно, наблюдал как бабочки, словно единое живое существо, вытекают из него. Они улетали в ночь. Они были свободны. А вместе с ними и я, наконец, получил свои крылья, которые никогда не были пришпилены иглами к фанере.