Dichenko : еврейский вопрос

Эта великодержавная история произошла в прекрасном белорусском городе Витебске. И если бы не кропотливая работа МВД и журналистов, скорее всего, этот вопиющий инцидент расовой нетерпимости так бы и остался закрытой страницей на пути мировой истории человечества.
Геннадий Голдберг человеком был весьма завидным – всегда гладко выбрит, в аккуратненьком таком черном пиджаке и с зачесом на правый бок. И, прогуливаясь с сигарой по улицам города Витебска и, вероятно продумывая условия получения очередного кредита встретил ее…
Она шла, вся такая красивая, с длинными каштановыми волосами и стопкой потрепанных конспектов в руках. Конспекты эти она плотно прижала к своей небольшой и аккуратной груди и смотрела куда-то вниз, вероятно считая количество уложенной плитки вдоль и поперек. И внезапно, споткнувшись о лежачего полицейского, она едва не расквасила свой аккуратненький носик о суровые куски разбитого асфальта. Естественно, конспекты из ее рук высыпались и, развиваясь листами на ветру устлали квадратные сантиметры обширной площади витебских улиц. Увидев такое, Геннадий, что на иврите значит «властелин», тут же выбросил недокуренную сигару в красную ржавую мусорку, и уже спешил помочь попавшей в косяк юной даме.
- Пгастите, - милозвучно произнес Геннадий, осуществляя смысл тайного перевода своего имени, - могу ли я помочь столь пгекгасной даме?
Девушка в ответ лишь улыбнулась и волевым жестом госпожи кивнула головой и вытянула правую руку, указывая тем самым на полкило распавшейся макулатуры. Как и предполагалось, между ними завязалась беседа, и вовсе не о тачках и пиве, а о глобальных проблемах вымирающего человества.
На прощание Геннадий попросил юную леди оставить ему номерок ее телефона, что она охотно и совершила…
- Пгивет Алена… - так начиналось теперь большинство телефонных переговоров Геннадия в просторах GSM сети.
Она отвечала ему тем же и каждый раз они ходили по элитным витебским барам и ресторанам, а каждый раз Геннадий как бы намекал, что пора бы его обрезанному другу навести визит к таинственному лону эрудированной леди.
И вот однажды, довольно прохладным осенним днем дорогой телефон Геннадия прямо таки зазвонил. Геннадий поднял турбку без тени сомнения о том, кто ему мог звонить.
- Привет Гена! – радостно сказал Алена… - У моей мамы День Рождения и она хочет чтобы ты на нем присутствовал…
Геннадий слегка покраснел от услышанного, но виду по голосу не подал и начал обсуждать детали грядушего торжества со своей возлюбленной. Ровно неделю он готовился, шарясь по всяким вшивым лавкам с дешевыми китайскими сувенирами и магазинам элитных книг, все колебаясь в тематике подарка…
И вот, он с красивым черным пакетом надавливает на дверной звонок, спустя несколько секунд беготни двери открываются, радостная Алена открывает ему дверь и он садится за приличный праздничный стол, преподнеся maman подарок в виде элитной книжки в кожаном переплете. Пожав мужественную руку отца, он присел за стол и потихоньку начал наминать салат оливье, запивая все это дело шампанским и одобряя тостами.
И тут внезапно Геннадий оговорился, что он из ортодоксальной еврейской семьи. Держа посудину с оливье, отец небрежно кинул его на стол и грязно выругался, затем он резко встал и прошел в свою комнату, откуда позднее доносились громкие визгливые речи «Жыды русь погубили! Очнись, православный народе»….
Слегка обезбашенный Геннадий сидел за столом и ковырялся в горошине, пока Алена ему говорила, что все в порядке и что у папы бывают такие припадки…». Тем временем мама кому-то позвонила и, заверив высокого гостя о том, что все хорошо, поставила на стол фаршмак.
И тут, откуда не возьмись, в комнату вошли четыре здоровенные бабищи, упакованные в облегающие латексные костюмы. Последнее, что успел заметить Геннадий это огромный, размером с пожарный шланг страпон у одной из них, с ярко-красными губами и бигудями. Одна из бабищ схватила визжащего Геннадия и швырнула на пол. Вторая тут же уселась жопой ему на лицо и ритмично потираясь очком о горбатый нос повторяла в такт движению «лизать! лизать! лизать!». Послышался треск рвущихся дорогих штанин и страпон, громадный страпон внедрился в очко Геннадию, сопровождаемый предсмертным воплем в буквальном смысле из «жопы». Алена, прикрывая улыбку ладошкой и похихикивая, снимала все на видеокамеру, так сказать, для семейного архива, а отец продолжал орать в своей комнате православные песнопения. Бабищи периодически менялись ролями и ставили Геннадия в разные позы, удовлетворяя пышные запросы заросших мохом вульв.
Через пять часов Геннадия выкинули на лестничную площадку, пригрозив ничего не рассказывать о произошедшем. Он долго метался в просторах своей души и не знал что ему делать. Он пытался покончить жизнь самоубийством – но безуспешно, всегда роковой случай спасал его в виде друзей или просто случайных обстоятельств… И потом он решил анонимно поведать эту историю журналистам газеты «Секретные Исследования»…