Арлекин : Друг в биде

от автора: да знаю я, знаю... но пусть будет ещё раз

Диван, журнальный столик, два кресла. На диване сидит Жак, в кресле – Анри. На них костюмы XVIII века.

ЖАК: Скажи, мой друг, зачем ты спал с Жюли, и почему ты делал это втайне?

АНРИ: Поверь мне, Жак, то было наважденье. Сам дьявол, похотливый чёрт, в моё вселившись тело, прекрасную Жюли взял силой в особо грубой форме. Мне представляется, потомства он желал, и потому избрал святейшее созданье.

ЖАК: Зачем скрывались вы три года напролёт? Зачем порочную вы сохраняли связь на протяжении всех этих лет, когда для сатаны и раза было б много? Неужто на поверку его гнилое семя бесплодно и прозрачно, как вода? Быть может, потому, отчаянно наследника желая, коварный дьявол сей ебал мою Жюли, пока я был в отъездах? Анри, ответь мне на вопрос: став жертвой сатаны, сосудом злого духа, чей генотип мужчина передаст?

АНРИ: Дружище, успокойся, прошу тебя, веди себя пристойно. Теперь уж дело сделано – Жюли несёт под сердцем ужасное рогатое дитя. Я более не одержим. Но, Жак, позволь спросить: как догадался ты?

ЖАК: Всё очень просто, сударь. С Жюли мы не сношались. Я полагал, что время не настало.

АНРИ: (в сторону) Совсем другое, видно, думала Жюли.

ЖАК: Теперь я вижу: на сносях она. А кто ближайший друг?

АНРИ: Похоже, выбирая плотское обличье, себе чёрт задавал такой вопрос.

ЖАК: (встаёт с дивана, обходит столик и встаёт прямо над Анри) Я полагал, что мы друзья.

АНРИ: А разве больше нет?

ЖАК: Предатель.

АНРИ: Я так и знал. Как только женщина встаёт между друзьями, всему конец. Честь, благородство – мнимые понятья.

ЖАК: (падает на колени) Анри! Ну как ты мог?

АНРИ: (зло) Я мог, в отличье от тебя.

ЖАК: Что ты сказал?

АНРИ: Что слышал.

ЖАК: Гад!

АНРИ: Поверь, приятель, ты много упустил. Жюли – тигрица.

ЖАК: Мой слух меня подводит...

АНРИ: Нет-нет, расслышал ты всё верно. Еблива, словно кошка. Или, как тысяча овулятивных львиц. Ты чересчур воспитан, Жак, а ей самец был нужен.

ЖАК: (вынимает из кармана в камзоле серебряный шприц) Как ты?

АНРИ: Вот именно – как я. Ты не мужик, ты – благородный сударь. А женщинам не судари нужны, а чёрт со змеевидным членом.

Неуловимым движением Жак протыкает иглой шприца бедро Анри и, не беря кровь на контроль, толкает поршень до упора.

АНРИ: Ой!.. Жак, чёрт возьми! Ты уколол меня!

ЖАК: Вот это верно.

АНРИ: Чем?

ЖАК: Известно, чем: отравленной иглой. Ха-ха, шучу, не бойся, друг, я ввёл тебе анестезию. Минуты не пройдёт, как ниже пояса чувствительность утратишь.

АНРИ: (пытается встать, но снова падает в кресло) Ты дьявол!

ЖАК: Дьявол – ты.

АНРИ: Вколи мне антидот!

ЖАК: Его я не имею. (шарит рукой под креслом) Зато припас вот это! (вынимает из-под кресла ножовку) У Сандро, итальянца-плотника, взаймы взял эту штуку.

АНРИ: О боже!

ЖАК: Молись Деве Марии.

АНРИ: Мария-мать, Господь-отец и сын-Христос, избавьте от страданий...

ЖАК: Благодари не бога, а наркоз.

Жак пилит ногу Анри чуть выше колена. Анри кричит.

ЖАК: Кричишь от страха ты, а не от боли.

АНРИ: Гена, блядь! Ты чё творишь? А-а-а, ёбаный в рот! А-а-а!!!

ЖАК: Давай, ори, уёбок. Марина всё мне рассказала.

АНРИ: А-ааа!!! Блядь, ты пилишь мне ногу!!!

ЖАК: (пилит) Ага.

АНРИ: Не надо! Блядь, господи боже мой, не надо! А-а-а!!!

ЖАК: (отплёвываясь от брызжущей артериальной крови) Да ладно, успокойся. Ты этого не чувствуешь.

АНРИ: Ты ёбнулся!

ЖАК: (смеясь) Аффект, мой друг, аффект.

Жак отпиливает одну ногу и принимается пилить другую.

АНРИ: (борясь с истерикой) Ген, я кровь теряю.

ЖАК: А?

АНРИ: Бля, братан, это нихуя не смешно. Ты отпиливаешь мне ноги.

ЖАК: Во Франции тогда четвертовали. Скажи спасибо, говнюк, что я пилю не по живому.

АНРИ: Бля, Гена, опомнись.

ЖАК: А чё ж ты сам не опомнился, сучара, когда Маринку в гардеробную волок?

Жак отпиливает вторую ногу. Из культей толчками вытекает кровь.

ЖАК: Пошевели рукой.

АНРИ: Блядь! Обе онемели!

ЖАК: Прекрасно. (примеривается ножовкой к предплечью)

Анри теряет сознание. Жак отпиливает ему одну руку, затем вторую. Потом отделяет от туловища голову. Выволакивает из-за дивана большое керамическое биде и складывает туда отрезанные руки и ноги. Голову прячет под одной из диванных подушек, а туловище швыряет в зрительный зал.

Входит Жюли.

ЖАК: (поспешно задвигая биде с конечностями Анри обратно за диван) А! Любимая невеста!

ЖЮЛИ: Мой милый! Здравствуй, Жак. Вернулась я пораньше.

ЖАК: Ну что ж, садись. Давай поговорим.

ЖЮЛИ: Поговорим? Ну надо же. О чём? Политика, естествознанье, сплетни?

ЖАК: О нас поговорим.

ЖЮЛИ: О нас?

ЖАК: О нас.

ЖЮЛИ: Ого. (садится в другое кресло) Ну хорошо, готова я к беседе.

ЖАК: Ты изменила мне.

ЖЮЛИ: Он рассказал...

ЖАК: Вот именно. Он всё поведал мне. Ты лживое, порочное созданье. Крутила мною, словно бы мальчишкой.

ЖЮЛИ: Здесь кровь. Я знаю этот запах. Анри, мой бог, Анри!

ЖАК: Я распилил его ножовкой Сандро.

ЖЮЛИ: Где же сейчас твой друг?

ЖАК: В биде. В большом биде. (достаёт из-под подушки голову и бросает Жюли) Лови!

ЖЮЛИ: О боже! Голова Анри!

ЖАК: Быть может, если голову сию приложишь к лону, та рефлекторно языком махнёт, осуществив прощальный кунилингус.

ЖЮЛИ: (шёпотом) Ген, такого не припомню реквизита.

ЖАК: (шёпотом) Не реквизит это, любимая Жюли.

ЖЮЛИ: (шёпотом) Не реквизит?

ЖАК: Марин, я грохнул эту гниду. Не понарошку грохнул, а всерьёз.

ЖЮЛИ: Еба-а-ать.

ЖАК: Предмет беседы верно уловила.

ЖЮЛИ: Гена, ты гонишь. Это прикол?

ЖАК: Прокол, сударыня. Прокол, а не прикол. Ты думала, что я прощу измену?

ЖЮЛИ: Но это было только один раз! Один, один случайнейший разевич с перепоя!

ЖАК: В сценарии речь шла о годах. О трёх годах бессовестного блуда.

У Жюли звонит мобильный. Она вынимает его из потайного кармашка на корсете.

ЖЮЛИ: Саш, я не могу говорить. На сцене, ага. Звони в милицию, Гена с ума сошёл. Ага. Да блядь, звони ментам, дебил, я на коленях, словно мячик, держу отрезанную голову Анри!

ЖАК: Кто это был?

ЖЮЛИ: Саня, визажист.

ЖАК: Кто дал ему твой номер?

ЖЮЛИ: Я.

ЖАК: Ты. Ты дала. Даёшь ты всем вокруг, кто ни попросит. Блядь! Какая же ты ёбаная блядь! (замахивается ножовкой)

Автоматная очередь, крики ОМОНа, занавес.