Шева : Летят утки

Гостиница называлась…
А впрочем, какая, читатель, тебе разница, как она называлась?
Ведь для того, что произошло в ней в этот удивительный день, название гостиницы уж точно никакой роли не играло.
…Марк Игоревич был, как любил говорить о себе Карлсон, мужчина в расцвете сил. Разве что без пропеллера. Зато - с остатками былых кудрей на голове.
После дежурного завтрака в гостиничном ресторане он неспешно дефилировал к лифту, чтобы подняться в номер.
Его едва не сбила девушка, влетевшая с улицы в холл гостиницы с объемным ящиком, обернутым плотной бумагой. Но судя по тому, какой летящей походкой она подбежала к лифтам, ящик не был тяжелым.
Марк Игоревич подсознательно, то есть - на уровне члена, отметил стройность фигуры и достойные формы девушки. С грустью подумав о том, что давно не вкушал молодых плодов.
Раскрылись двери подъехавшего лифта.
Марк Игоревич галантно помог девушке с ящиком. Тот действительно был подозрительно легок.
Лифт начал подниматься.
- Эх! Был бы моложе, слова б сами нашлись! - с грустью подумал Марк Игоревич, стараясь не пялиться на призывно выпирающие из майки девичьи соски.
И вдруг…

Лифт резко дернулся и замер. Явно между этажами.
- Вот и повод будет! Познакомиться! - обрадовано подумал про себя Марк Игоревич.
Тут же он проявил большую активность. Энергично нажал на кнопку вызова диспетчера. Четко и внятно, с отмеренной дозой наигранного возмущения обрисовал ситуацию.
- Ждите! Щас вызову лифтеров! - подозрительно бодро ответила тетка из динамика. И отключилась.
- Вот же б…ой, черт! - раздраженно сказала девушка.
- Опять на работу опоздаю. Чертов лифт! Уже третий раз застряла. Хорошо, хоть вниз не полетели!
- А вы здесь работаете? - учтиво спросил Марк Игоревич.
- Да! Горничной на десятом этаже, - ответила дивчина.
Через пять минут Марк Игоревич уже знал, что девушку зовут Ингой. А Инга узнала, что разговаривает с солидным человеком, приехавшим к ним в командировку из столицы. По важному делу.
Через некоторое время почти светский разговор вдруг заглох.
Инга начала вести себя как-то странно. Круговыми движениями она начала массировать живот, постанывая при этом. Потом закусила губу,- было видно, что она еле сдерживается.
Марк Игоревич, как человек деликатный, интеллигентный, подражая американским киногероям, участливо спросил у Инги, - Что-то не так? Я могу чем-то помочь?
Та, закатывая глаза, прошептала, - Йобаные сырники…
- Что-что? - не расслышав, переспросил Марк Игоревич.
- Усираюсь, не могу больше! - срывающиеся голосом почти крикнула Инга.
Марк Игоревич мгновенно проявил лучшие качества джентльмена.
Без раздумий он протянул Инге полиэтиленовый пакет, который до этого мял в руках, - А вы постелите в уголку и …Не стесняйтесь, одним словом! А я отвернусь!
Сказано-сделано!
По характерным звукам, а также распространившемуся по лифту густому, - а может - и жидкому запаху, Марк Игоревич понял, - безвыходных ситуаций не бывает.
Эх! Как сказал поэт, - и дым Отечества нам сладок и приятен…
Через какое-то время процесс, видно, подошел к логическому завершению. И Марк Игоревич опять услышал смущенный девичий голосок, - А салфеточки у вас не найдется?
- Чего нет, того нет! - растерянно ответил Марк Игоревич. И тут он услышал, что в запакованном ящике, который он помог Инге затащить в лифт, что-то или кто-то шевелится. Его немногочисленные волосы на голове встали дыбом.
- Что там?! - испуганно спросил он.
- Да это утята, - раздался голос Инги из-за спины. - Напарница попросила из села привезти, для своих родичей, вот я и тащила. Как дура! - добавила она обиженным тоном.
- Позвольте, позвольте! - вдруг обрадовано нашелся Марк Игоревич. - Не знаю, читали вы или нет, но был такой писатель, - Рабле. Так вот, он писал, что как раз маленькими утятами лучше всего…
- Что лучше всего?
- Прошу прощения…подтираться!
Повисла пауза.
Ловкая, неловкая, - не нам судить. Скажите спасибо, что нас там не было. Можно подумать, вы сырники с несвежей сметаной никогда не ели!
Марк Игоревич услышал нежное девичье, - Ну, тогда достаньте мне парочку! Там сбоку есть дверца с крючком.
Марк Игоревич по очереди достал из ящика двоих лапчатых желтых пушистиков с широкими носами и, не оборачиваясь, протянул их Инге.
Сначала недовольно крякнул первый, потом, судя по голосу, пришла очередь второго поучаствовать в процессе, - и дверца за ними опять закрылась.
- Можете поворачиваться! - сказала Инга. Лежащий в углу пакет хоть и был туго завязан вверху, но воздух в лифте, конечно, не озонировал.
Обоим было неловко.
Хотя, казалось бы, - почему? Дело то житейское!

Марк Игоревич опять нажал кнопку связи, - Ну долго еще?
- Да уже на подходе, через пять минут будут! - ответил динамик женским голосом.
Марк Игоревич застенчиво посмотрел на Ингу.
Как ни странно, после того, как девушка просралась, она даже похорошела. Щечки стали пунцовыми. Губы так же заманчиво блестели помадой.
Более того, по брошенному на него взгляду Марк Игоревич понял, что отношения после происшедшего стали между ними почти родственными.
Человек такая скотина, что ко всему быстро привыкает. А тем более, к такой мелочи, как запаху. Вот он был, а вот уже вроде как и нет. И чуйства опять расцветают цветком надежды.
Инга, тоже видно вспомнив зарубежный кинематограф, решила брать быка за рога.
- Я вам так благодарна! Вы такой джентльмен! Я могу вас как-то отблагодарить? Чисто по - человечески?
Марк Игоревич приосанился. Мысли идти в отказ даже не возникло. Тем более, по-человечески…это ж, неужели?!

Инга сразу все поняла. Единственное, она высказала маленькую просьбу.
- Вы знаете, я сегодня в новых колготах, и на пол становиться коленями не хотелось бы. Вы не могли стать как-то выше?
- Но как?
- А становитесь на ящик с утятами! Он крепкий. Я наклонюсь, и у нас все получится.
- Но мне как-то неловко, - вон у ящичка какая красивая упаковка. Следы останутся. Я, пожалуй, сниму обувь. И носки, пожалуй, тоже.
- Ну, если вы такой щепетильный, - разбувайтесь.
Марк Игоревич снял обувь и носки, пошевелил зачем-то пальцами ног. Далее он осторожно встал на ящик с цыплятами и застенчиво застыл в неведении, - она или он должен высвободить его хуй, который он интеллигентно называл словом член.
Инга, явно далекая от этимологии и «страданий Вертера», очень быстро распоясала и опустила ненужное тряпье к подрагивающим в коленках от нетерпения ногам Марка Игоревича.
- Ух ты, обрезанный! Мне всего лишь третий раз попадается! – прокомментировала она хозяйство Марка Игоревича.
Затем, крепко обхватив его быстро твердеющий агрегат ладонью правой руки, сделала несколько фрикций.
Потом сжала рукой яички, круговым движений кончика языка провела по головке членохуя Марка Игоревича и, не выпуская ее со рта, заглотила мускул любви чуть не до основания

Дальше?
Вы не читатели, а извращенцы какие-то!
А вот - хуюшки!
Гениальный оборот в свое время придумал Николай Васильевич, - мое перо не в силах описать…
Вот так бы, наверное, и стонали Марк Игоревич и Инга еще долго, изнемогая, как писали давеча дамы от литературы, от сладострастных ласк и утех, но увы…
Не все, как пишут в священных скрижалях, коту масленица.

Кабинка лифта вдруг резко двинулась вниз, но тут же остановилась. Одновременно, не с обычной плавностью и шелестом, а с грохотом и лязгом открылись двери.
В результате такого непредвиденного маневра подлого лифта членохуй Марка Игоревича выскочил из заслюнявленного рта Инги. Но при этом не растерялся, ибо был он уже на пределе творческих конвульсией, и выстрелил перед собой, чем мог.
А поскольку давно не ебался, то смог он много.
Часть капель субстанции, покрупнее, осела на прическе Инги, в силу неожиданности ситуевины не успевшей подняться.
Остальной же части, размерами помельче, но числом поболе, удалось прицельно испачкать комбинезоны обоих лифтеров. Те стояли напротив лифта и так удачно, а главное - вовремя, сунули свои мужественные ебальники настоящих мастеров своего дела в раскрытые створки кабинки.
Будто два гинеколога, желающих получше рассмотреть нетривиальный случай.
Марк Игоревич, как стоял на ящике с цыплятами с опущенными брюками и трусами без обуви и носков, так и застыл в ожидании неминуемого дальнейшего пиздеца, позора и всего того, чего он больше всего боялся на своем чиновничьем поприще.
Лифтеры отшатнулись от лифта, потому что кроме вулканического выброса Марка Игоревича, в нос им ударило амбрэ от остатков сырников.
- Картина Репина…, - только и смог вымолвить черноусый, повыше и постарше, похожий на популярного комедийного актера.
- Маслом! - угрюмо дополнил тот, что был моложе, брезгливо смахивая с комбеза похожие на сопли прозрачные капли.
Немую мизансцену громким писком лишь нарушали расшумевшиеся утята.
Марк Игоревич ступил босыми ногами на пол лифта. Вспомнил свой кабинет.
И вдруг негромко затянул, - Ле-е-е-е-тя-я-я-я-т утки…