Kirill Nax : Мусор (глава 1 - пролёт с 7 по 6 этаж)

-Вынеси мусор, козёл!
-Да, да, конечно, дорогая. Только не кричи, прошу тебя.
Степан отложил в сторону неразгаданный кроссворд и, взяв ведро, с немыслимой, для существа обладающего мужскими внешними половыми признаки, покорностью, вышел на лестничную клетку, попутно погружаясь в себя. Домашняя обстановка и постоянный практически тоталитарный диктат его суженой над его же нутром, привели к тому, что собственная квартира стала казаться ему каким-то мрачным застенком одесской ЧК и поэтому, чтобы как можно на дольше растянуть время своего бытового одиночества, он решил, несмотря на седьмой этаж, спускаться по лестнице.
Он подумал, что может вынести мусор, но больше не в силах выносить свою жену, ибо достигнув уже возраста Христа, так и не обрёл душевного равновесия и веса хоть в чьих-нибудь - даже собственной супруги - глазах. Вся их семейная жизнь была наполнена его немощными и неуклюжими попытками сбросить с себя надетый женою хомут, хотя вернее было бы сказать - не сбросить, а снять. Да, именно аккуратно и не тревожа своего, с рельефной от бигудей головой, кучера снять, поскольку его истинно меланхоличное естество редко позволяло ему резкие движения.
Минуя с понурым видом первый лестничный пролёт, он, щурясь воспалёнными от недосыпания и невроза глазами, заметил на обшарпанной с полуосыпавшейся штукатуркой стене надпись “СТЁПКА-ПИДОР!!!” и сразу же его мысли его потекли по другому руслу. Он вспомнил своё детство. Ни плохое, ни хорошее – обычное такое среднестатистическое детство ребёнка эпохи брежневских засосов. Двор, школа, друзья, Харламов забрасывает очередную шайбу – всё это вызвало прилив слегка приторной ностальгии. “Как было хорошо, когда не было этой стервы!” – прошептал Степан и тотчас же ужаснувшись что жена может его услышать обернулся. Никого за собою не увидев он облегчённо вздохнул и продолжил с трепетом ощупывать ландшафт такого далёкого детства.. Он даже почувствовал какую-то странную лёгкость, впервые за долгие годы охватившую его. Возможно, он бы даже взлетел и помчался бы окрылённый по давно прошедшему, но помойное ведро в его руке тяжким грузом тянуло Стёпу обратно в настоящее. В этот грязный, обоссаный, и густо засеянный окурками подъезд.