Tuneiadka : Холодное лето 96-го

Была уже середина июня, а погода стояла всё ещё мерзкая. Лучше б уж снег выпал. Обидно. Мне загорать хотелось.
У моей подружки-медсестры на работе стояла большая диковинная ультрафиолетовая лампа для загара. Я поехала в подружкину больницу в гости, на сеанс.
"Только глаза обязательно закрой, а то сожжёшь, и больше 3х - 5ти минут не стой", - предупредил меня медперсонал.
Я разделась, закрыла глаза и постояла под лампой минуты четыре. Результат был налицо. Было сразу же видно, как красиво и бронзово я загорела.
Было уже поздно, и я решила переночевать у подружки в сестринской (это такая комната для медсестёр, с телевизором, кроватью и душем). Через несколько часов я проснулась и начала орать. Оказывается, загорая, глаза нужно было не просто закpыть, а чем-то их НАкрыть. Теперь-то я это знаю. Глаза мои опухли и перестали открываться. Прибежали медсёстры и даже дежурный врач и что-то мне в них накапали. Утром одна из подружек повезла меня, слепую, к специалисту.

Я громко стонала у окулиста в офисе. Глазам было больно. А доктор, наверное, подумал, что у меня был оргазм от его глазных капель, и поэтому он предложил мне с ним встретиться в неформальном месте, когда я выздоровлю. Я сослепу согласилась.

Через пару дней всё прошло, и я поехала на какой-то маршрутке к чёрту на кулички в дальний конец города встречаться с добрым окулистом, потому что мне казалось, что он мне понравился, а также потому что я люблю незнакомцев и мне всё равно в тот вечер было больше делать нечего.
Свидание состоялось у доктора на квартире. Он приготовил мне пожрать, и это было очень кстати. У меня всегда в гостях аппетит хороший. Там было мясо и фрукты, а я в те дни была отвыкшая от таких деликатесов.
Окулист был студентом из Ирана, который учился в Питере и не спешил никуда уезжать. Он был тёмненький-кучерявенький, коренастенький и, кажется, он был хорошим как человек, в целом.
Через некоторое время я уже обдирала последние виноградины и всё ещё восхищалась видом новостроек из окна 12-го этажа. Неожиданно, доктор придвинулся поближе. Ну, началось...
"Эй. Эй! Я так сразу не могу. Со мной надо поговорить подольше, а иначе ничего интересного не получится," - говорю. "Мы уже два часа разговариваем!", - возмутился окулист-иранец с вдруг усилившимся акцентом. Одна его рука уже что-то искала у меня между ног, а другая пыталась нашарить лифчик. Ооой, я почти попала в его чары, но всё же отодрала себя от его щупалец, почему-то огорчилась и ушла.
Этот доктор был, действительно, добрым. Он проводил меня, как джентельмен, и только сказал: "Так зачэм же ты тогда с мужчынами встречаешься?"
Я не знаю. Чтоб пожрать, блин.

Я поехала домой. Там меня ждал мой друг Вовка. Мы с ним договорились жить как муж и жена. Было уже две недели как мы сняли квартирку и вселились, но у нас никак не получалось жить как полагается. То его дома не было, то меня. И вот, наконец, случилось. Мы оба были дома. Одни. Никаких гостей. Что делать? Я решила, наконец, отдаться любимому мужчине. Мне вдруг захотелось попробовать, как это с ним делается. Мы легли. Минут через 15 мы встали. Я не знаю, кто был хуже: я или он. Вовка решил, что я была девственницей, и полез искать мою потерянную честь на простыне. И сказал, что обычно он совсем не такой, каким он был со мной. Какой такой не такой? Это была наша с ним первая и последняя брачная ночь.

Мы с Вовкой продолжали жить и даже спать вместе, но как брат и сестра. Он стал совсем мне непонятным. Спросил, брошу ли я его, если встречу богатого мужика. Я сказала, что, возможно, да. Я стала заставать его в странном состоянии, когда он слишком много говорил, всё больше чушь, таращил глаза и размахивал руками. Он никогда не скрывал от меня, что он наркоман. Но я была абсолютной либералкой и верила в то, что это его личное дело и меня это не касается. Я с ним дружила несколько лет, и он мне всегда нравился. Через несколько дней после нашей брачной ночи я нечаянно нашла его коробку со шприцами. Мне стало дурно, и меня оттуда как ветром сдуло. Больше я его никогда не видела. Мне сказали, что он уже умер.

Сдуло меня в коммуналку, где жили отец и сестрёнка моего друга Лёши. У Лёши была любовь не со мной, а с моей подругой, но жизнь сложилась так, что его семья удочерила меня и разрешала мне жить с ними, сколько и когда мне хочется. Более гостеприимных, простых, чутких и заботливых людей я никогда в жизни не встречала. Благодаря Лёше и его семье я не скатилась на самое днище и нашла способ оставаться собой. Вот и тогда, Лёша срочно распределил моё приданое по разным трущобам города, и в очередной раз его отец и сестра обрели новое чадо, меня то есть. Я устроилась одновременно на три работы: в бистро -девочкой на побегушках, в новоиспечённую газету - журналисткой, и в казино - учиться на крупье. Через месяц меня выперли из школы крупье, потому что я не успела вызубрить какую-то там таблицу. Ещё через месяц меня уволили из газеты, потому что я постоянно cпала на рабочем месте. Из места общественного питания я ушла сама, потому что в иституте началась сессия. Денег у меня хронически не было. Но зато у меня было много друзей, а также знакомых, малознакомых, и совершенно незнакомых мне людей, которые меня кормили. И ещё, у меня появился тот самый богатый мужик, которого предсказывал мне Вовка: с Фордом, сотовым телефоном, пистолетом и толстым бумажником. И с сединой, в придачу. Не знаю, была ли это любовь или проституция. И то и другое, наверное. Любовь - потому что я была под большим впечатлением от него, и я точно знала, что это взаимно. Проституция - потому что он меня трахал и давал за это деньги. Я их не просила, но брала.

В середине июля в Питер пришло лето на несколько дней. Мы с подружкой пошли в парк купаться в грязном пруду. Когда мы проходили через мостик, я увидела группу мужчин, которые перелазили через перилла и прыгали в речку, Малую Невку. Мне тоже захотелось попробовать. У меня в то лето была поговорка: "Если я этого не сделаю, то никогда не увижу неба в алмазах". Но когда я перелезла через перилла, мне стало страшно. Мужчины в очереди начали высказывать нетерпение и презрение, и я прыгнула. Плавать я, вообще-то, не умела, но кое-как догребла до берега. Чего только в жизни не сделаешь, чтоб покрасоваться.

Так я провела лето 96-го.