Черчъ : по замкнутому..

После разговора. Мне стало настолько гнусно, что гадость подошла к горлу. Чувство собственной ничтожности сдавливало грудную клетку. Что-то в висках готово было продавить кору черепа и вылезти наружу. В голове шум. Нарастающее давление раздувало барабанные перепонки в ритме сердца. Я уже не слышал, что он мне там говорил. Руки мои затряслись. Что-то лопнуло внутри, и кровь растеклась по глазному яблоку паутинной сеткой. Я обернулся и со всего размаха ударил ему по лицу. Удар пришелся в область скулы, послышался хруст. Он упал на уличную лавку и далее опрокинулся на землю. «Что же я?! Что это за хуйня?! Сын!» - я вздернулся и осанился. Минутное забвение прошло, белена сошла. Он так же стоял, напротив, высверливая во мне дыры. Я, молча, развернулся и ушел.
Всю дорогу я не подымал головы. Спотыкался. Кого-то задевал плечами. Единственное желание в голове - прекратить терзание. Бросится да хоть под проезжавшую фуру. Да, нет - слабоват буду!
Нервным движением руки я вложил в руку продавщице Гальке измятые бумажонки. «Когда старое вернешь? Последний раз жалею!», - прогнусавила продавщица. Я, молча, вышел. При выходе оттолкнул, рукой в грудь, опухшего полу человека за его поползновения пойти и поживиться, вместе. «Фаабще ебанулся, скотина… кха, кха», - услышал я уже за спиной, хрипы и дребезжания местного синяка.
Добежав до гаража. Прикрыл дверь. Сполз по стенке и уселся на масленые пятна догнивающего пола. Достал свое спасение, по крайней мере, на сегодняшний день. Впился зубами в стальную крышку и крутанул бутылку. Сразу почуял запах, запах к которому невозможно относится однозначно, иногда он мил предвкушением приятного состояния, но чаше омерзителен. Сегодня же это было сплетение двух этих чувств, и от последнего я получал не меньшее истошное удовольствие. Он просочился в ноздри, обжег слизистую - стало легче. Подхватив еще воздуха, я вдохнул глубже. Поднялся и начал шарить по гаражу в поисках тары. Не найдя ничего подходящего, направил горлышко к губам и резко опрокинул бутылку. Обжигающая жидкость начала струиться по горлу. Доносилось бульканье подымающихся пузырей и чваканье гортани. Жидкость, словно раскаленное олово, проникала по недрам пищевода к желанному желудку. Осушив наполовину, организм очнулся и резким сокращением посылает часть желанного эфира обратно своему хозяину. Водяра попадает в бронхи, и я начинаю истошно кашлять и захлебываться. Далее в носовую полость… Кашель, харканья, рвотные позывы. Но что сломит меня - суку? Я сдерживаюсь. И уже сидя на полу гаража, впитываю порцию табачного дыма.
Цель достигнута немного мучений и легкая фурия уже заполняет моё тело. Легкая дрожь и тяжесть. Виски приятно пульсируют. Руки становятся тяжелы, а тело мякнет. Хочется дышать глубже. Так же греет душу, что еще остается пол-емкости, которую я приму уже с меньшими мучениями….
Теперь уже не важно, кто я. Я дерьмо! И готов в таком состоянии лежать в сырой грязи. Да хоть в жопу выебаным! Мне уже ничего не важно. Только не тяни меня обратно из моей ямы беспечности и морального самоунижения. Вы всю жизнь меня спасаете и реабилитируете к нормальной жизни. У меня было столько шансов подохнуть, как скотина. Но я не воспользовался. Боюсь! Пусть все своим чередом, все. Ведь малейшая преграда в жизни и я готов снова опустить руки. Снова пасть. И падая у меня все заебца. Все отлично! Меня не заботит ни, что на свете, ни вы, ни дела, ни ваши заботы. Да, да! Боюсь я эту суку заботу. Да ебись все серевом! Я готов падать ниже, и ниже. И я уже научился получать от этого удовольствие. Я бы сказал даже более сильное, чем физическое опьянение.
Скрип двери. «Сука! Он еще и обоссался! Как я его повезу?» - сказал сын, прикуривая сигарету.