Хрен : В ритме ТЕХНО.

Выхожу на Остбанхоф. Прохожу через здание вокзала, плюсуя к содержимому карманов маленькую водку горбачев и пачку мальборо.
Идет дождь, серый и мокрый. Сегодня я хочу идти вместе с ним.
Бывают такие дни.
Упираюсь в берлинскую стену и бреду вдоль, обычный маршрут для любознательных туристов. Вот только дождь распугал их всех, а мне насрать на уличное искусство нежелающих работать наркоманов.
Глоток водки и затяжка сигареты.
Все началось год назад.

Субботние такси от клуба к клубу, легкое техно, я подвыпил, она напилась. Познакомились мы уже после секса, короче, утром.
- Вообще-то я не собиралась оставаться у тебя, - сказала она тогда, поддерживая спиной стену и кутаясь в одеяло.
- Извини, завтрака нет, - почему-то стесняясь, ответил я. И чтобы не возникало никаких вопросов на этот счет, вылез в суровое воскресное утро и, неприятно ощущая голыми ступнями холодную ущербность своей жизни, замерил расстояние от кровати до холодильника, после чего, триумфально распахнув дверцу, продемонстрировал правоту своих слов.
- Ну, кофе то есть? - Ее улыбка перекрыла убогость моих обоев.
- Кофе есть, - кивнул я и побежал варить.
"Вообще-то я не собиралась оставаться у тебя", - сказала она тогда и осталась на целый год.

Горбачев кончился одновременно со стеной, было в этом что-то символическое. Я закурил вторую, свернул налево к магазину и чуть не был сбит неожиданным велосипедистом. Как же вы меня заебали, ребята.
Купил чекушку водки и вышел к шпрее. Романтика урбана достигала пика. Казалось, что техно здесь можно даже потрогать. Дождь крючил сигарету и стучался в бутылку.
Кап, кап, кап.

Кап, кап, кап.
Дождь сгребал семечковую шелуху с тротуара и тащил ее ручейками.
Брызги из-под колес окатывали зазевавшихся прохожих.
Мы целовались на троллейбусной остановке на Садовом. Мокрые насквозь и, наверно, счастливые.
Она дождем постучалась тогда в мою жизнь.
Кап, кап, кап.

Наши отношения напоминали Барселону - Рубин. Торжество катеначчо, ликование закрытого футбола, напрасные попытки красиво и широко играющего соперника вскрыть оборону гостей.
- Я люблю тебя, - говорила она, а Хави проникающим пасом разрезал защиту.
- Я люблю тебя, - говорила она, - можно я приеду сегодня?
Распластавшийся в нечеловеческом подкате Роман Шаронов в последний момент выбивал мяч из-под выходящего один на один Месси.
- Нет, не приезжай.
- Почему?
- Не знаю, я не хочу, просто не хочу. Потом. Завтра или послезавтра.
По правому флангу опасно подключался Дани Алвес.
- Приезжай на Китай-Город, приедешь?
Я недоумевал.
- Когда?
И главное зачем?
- Приезжай, я тут с друзьями в баре, приезжай, все хотят с тобой познакомиться.
Дани Алвес пасует на Месси, тот через все поле находит слева свободного Педрито. Лаша Салуквадзе с выражением лица, ясно дающим понять, что никаким педрито на его левом фланге сегодня ловить нехуй, спокойно, даже как-то буднично и, что самое главное, абсолютно чисто убирает этого парня со смешной фамилией.
Я что животное, чтобы на меня все глазели? Кто хочет познакомиться, может приехать ко мне домой, захватив с собой пару пива. Я люблю людей. Я не люблю каких-то пьяных, непонятных мне, долбоебов.
- Я не приеду.
- Почему?
- Не хочу, я там никого не знаю.
- Тогда я приеду.
- Нет, не нужно.
- Почему?
- Я не люблю, когда ты пьяная.
- Да?
- Да.
- Тогда пошел ты на хуй!
- Хорошо, - отвечаю я в гудящую трубку.
Я не хотел открываться. Когда команда, сломя голову, лезет вперед, она, как правило, натыкается на разящую контратаку.
Я, попросту говоря, боялся.
- Ты меня любишь? - Спрашивала она.
В этот момент Мессии волшебно разбирался с тремя.
Я честно думал, что не люблю. Я ненавижу врать.
- Нет.
Семак, красавец, успел подчистить в уже, казалось, безнадежной ситуации.
Хотели встретить новый год вместе. Вдвоем. В итоге я не стал ей звонить. На том и расстались.
Рязанцев бьет наудачу и вколачивает с сорока метров.
Один - ноль.

В районе Трептов до меня доебались два каких-то турка. Я покупал водку в магазине и не производил приятного впечатления. Потом шел от станции метро к солдату с юбилейного советского рубля, а турки прыгали рядом и кричали что-то на своем диалекте, который я не понимал.
Послал их на хуй на своем диалекте.
Они съебались и даже не отпиздили. Все-таки европейцы странные - до последнего будут орать и материть на чем свет стоит, а отпиздить по-человечески не могут.
А ведь я, может, тогда очень этого хотел.

Потом мы, конечно, сошлись. За месяц расставания я чувствовал себя немного не в своей тарелке, ну, то есть все вроде нормально и как всегда, а с другой стороны, будто чего-то не хватает. Один игрок сломался, и команда играет, но как-то, без задоринки что ли, без блеска.
Зато после перерыва у нас начался второй тайм, слава яйцам и социальным сетям. Игроки вышли на поле отдохнувшие и готовые к бескомпромиссной борьбе. Короче, после недели романтики началось все по-новому. Она атакует, я защищаюсь. Она занимает полку в моем шкафу своими шмотками, а я отвлекаюсь на английскую премьер-лигу во время секса. Она хочет поехать со мной на море, а я без нее уезжаю в Германию на техно.
Барса напирает, Рубин обороняется.
До поры, до времени.
В общем, я вернулся из Франкфурта... По телевизору показывали премьер-лигу, шкаф со своей пустой полкой был похож на лицо с выбитым глазом.
Гениальный пас Хави, техничная скидка грудью и идеальный удар Ибрагимовича.
Один - один и "ну, всё, пизда, щас начнеца", - подумали мы тогда".

В Трептов-Парке ужасающе спокойно. Собственно, именно к такой атмосфере я и стремился. Пространство и время, пропитанные горем и смоченные дождем. Опустошение внутри и снаружи. Страх вспоминать прошлое и нежелание думать о будущем. Я прислонился спиной к чему-то серому и гранитному. В настоящем времени была водка.
Из уплотняющейся темноты вдалеке выделилась черная точка. Точка увеличивалась в размерах и превратилась в примерно-тридцатилетнего-немца.
- Привет, угостишь сигаретой? - Спросил он, подойдя ко мне.
Я протянул ему пачку, вопросительно качнул бутылкой. Он согласился и отхлебнул.
- Ян, - представился он, - ты русский?
Я утвердительно кивнул.
- Ты плачешь? - Он удивленно посмотрел на меня.
Я провел пальцами по глазам.
- Нет, чувак, это просто дождь.
Ян порылся во внутреннем кармане куртки и вытащил бутылку виски.

Две недели молчания, отвратительного, звенящего. Робкий звонок в попытках первого шага.
Упреки, слезы. Крик, переходящий в истерику.
Гудки.
Просьбы, угрозы, призывы к логике.
Опять гудки.
Социальные сети, сообщения, признания. Новые фотографии, старые фотографии, просто фотографии.
Статусы.
Разговоры сквозь слезы. Всхлипы и гудки.
Полдевятого утра, скамейка у ее офиса, кофе с молоком и розы без обертки подмышкой. Сорок минут ожиданий, любопытные взгляды прохожих, аромат ее духов, давно ставший запахом моей подушки. Ее щека под пальцами моей правой руки, ее губы рядом с моими, слезы.
Улыбка.

А дальше все было как в тумане. В розовом таком, приятнообволакивающем тумане с легким запахом кофе и корицы. В смысле все было охуенско. Вы когда-нибудь перезагружали отношения? Нет? Попробуйте, это, реально, прикольно. Это как когда вы только познакомились и у вас первомесячная страсть только круче и глубже, теперь то вы уже хорошо знаете партнера, но ощущения такие свежие и новые, как будто все в первый раз.
Полгода минуло как один день. Хороший день, о котором вспоминаешь с оттенком нежной грусти, потому что приятно снова перебрать происходившие тогда события и немного жалко, что все это уже в прошлом.

Виски согрел, а дождь закончился. Мы с Яном переместились на тот самый мост над железной дорогой между Осткройцом и Варшауэр штрассе. Внизу прогрохотал S-Bahn, и у меня включился "эффект попутчика", когда ты выкладываешь все свои сокровенные мысли соседу по купе.
- Хочешь, расскажу грустную историю?
Ян зачем-то понюхал горлышко бутылки.
- Валяй.

Она уехала на море. Я не хотел тратить отпуск, потому что в ближайших планах было обозначено мадридское техно. Она уехала с подругой и без меня. На пять дней.
В один из этих пяти дней я увидел, что она сохранила в ноутбуке свой почтовый пароль.
С нажатием клавиши ENTER прекратились наши отношения.
В то утро я впервые за долгое время не прочитал спорт-экспресс.

Стемнело и похолодало, мы, молча, сидели на мосту, каждый думал о своем. Виски кончился одновременно с сигаретами.
- Что собираешься делать? - Спросил Ян.
Я пожал плечами.
- Проснулся с мыслью напиться. Сейчас мне уже все равно. Ты техно любишь?
Спросил и подумал - возможно ли его не любить в этом городе? Ян как будто прочитал мои мысли.
- Конечно, я же берлинец.

Окружающая действительность перестала обладать свойством непрерывности. Ресторанчики района Пренцлауэр Берг, бар "Новая Одесса" на Торштрассе, смешные дозы текилы по двадцать грамм.
Вокруг все разбилось на фрагменты, реальность переместилась в дискретное пространство.
Проститутки в высоких сапогах, темная душная комната, волосы, намотанные на кулак, дурацкая застежка на кожаном корсете.
Ян с бутылкой вискаря, охранник со шрамом через всю щеку на фейсе клуба.
Минимал, накатывающие волны техно, несущие с собой звучание города, запах его катакомб, пустырей и складов.

Я выхожу с танцпола на лестницу, опираюсь спиной на холодную сырую стену и медленно сползаю вниз, пачкая футболку. На лбу выступают капли пота. Дрожа, достаю из мятой пачки сигарету и прикуриваю от спички. Кладу руку на грудь и слушаю свое сердце.
Оно бьется.
Меряю пульс.
Пульс в ритме техно.

Этот день заканчивается. Картинка гаснет как театральная люстра.
Я знаю, что завтра мне будет лучше.