bubastik : Середина

Во рту был приятный вкус кофе. Я собрал подушечками пальцев крупинки сахара со стола и слизал их. С удовольствием причмокнув, попросил счет, расплатился и вышел из кофейни.
На улице ярко светило солнце. День обещал быть хорошим. Я сел в машину, включил радио и, настроив его на свою любимую радиостанцию, поехал на работу.

– Доброе утро, Леночка, – с улыбкой сказал я.
– Доброе утро, Игорь Викторович, – ответила секретарша.
Я директор маленькой фирмы по производству упаковок для различных сладостей: конфет, зефира, тортов, сладкой ваты и других неполезных, но таких вкусных для нашей души вещей.
В кабинете пахло свежестью и свежим печеньем. Уборщица, как всегда, с утра убрала кабинет, а Лена принесла свежего печенья. Печенье сам я почти не ел. Оно было скорее для сотрудников. Они знали, что когда приходят ко мне, могут смело «украсть» одну-две печенюшки. На часах почти десять. А это значит, что скоро начнется работа. Я раздвинул шторы и открыл окно. Солнце осветило кабинет. Глубоко вздохнув, я уселся за стол и начал «штурмовать» Интернет в поисках новой машины для запайки пакетов, которую нам надо срочно купить.

Мобильный зажужжал на столе, номер был скрыт.
– Да, я слушаю, – как всегда произнес я чуточку директорским, чуточку веселым голосом.
– Геннадий Викторович, добрый день, простите, что отрываю Вас от работы. Мы не можем дозвониться до Вашей бывшей жены. С Вашей дочкой случилась неприятность.
– Что с ней? Кто это? – нервно-дрожащим голосом произнес я директорская интонация куда-то улетучилась.
– Мы точно сказать не можем. Она вроде как спит и не просыпается. Это Дарья Ивановна, учительница по рисованию.
– Выезжаю.

Я как сумасшедший вдавил педаль газа. С женой я развелся три года назад. Дочка живет с мамой. У нас хорошие отношения и с дочкой, и с женой. Жена, Марина, вышла за другого. У мужчины тоже есть ребенок, тоже девочка, почти одногодка. Поэтому я решил, что пускай лучше дочь живет с мамой. Не то чтобы я уходил от ответственности или приводил постоянно в дом баб, но с мамой ей будет как-то спокойнее. С моим маленьким ангелом мы встречались раз в неделю, ездили на пикник или на дачу, в кино, музей, театр, куда угодно. Я не смог бы ей уделять столько внимания, потому что я весь день на работе.

Каникулы только закончились и шла вторая неделя учебы. Она училась в третьем классе. От моей работы до ее школы примерно минут тридцать езды на машине по более-менее загруженным дорогам. На часах было десять минут первого, как раз самый час пик, я вывернул на встречную полосу и надавил педаль газа еще сильнее. Спидометр показывал «сто семьдесят». «Главное успеть, главное успеть», – повторял я себе. На секунду я отвлекся мыслями о дочке, а после удар. Ничего не помню и кто-то берет меня за руку маленькой ручкой.
– Привет, папочка.
– Привет, моя дорогая. Слава богу, с тобой все хорошо, – я пытаюсь ее обнять, она делает шаг назад и в этот момент я понимаю, что нахожусь в темноте и вижу только фигуру дочки и свою.
– А где это мы? – с опаской спрашиваю я, протираю глаза и снова смотрю в темноту, иногда переводя взгляд на дочку
– Мы в Середине.
– Какой «Середине»?
– Середине мира, папа.
– Как это так? – явно не ожидая такого поворота событий, понимаю, что я, скорее всего, сплю и начинаю себя щипать. Женечка делает шаг влево и за ней тянется шлейф из нее самой, как на снимке. Она поворачивает свою маленькую головку ко мне и улыбается. Вместо зубов у нее огромные клыки и язык раздвоен, ее глаза желтого цвета и она непрерывно моргает. Я просто стою и смотрю. В моей голове крутится множество мыслей, пролетает жизнь, вспоминаю, что должен был ехать за Женечкой, а куда что и зачем не помню.
– Знай, что выбраться отсюда невозможно. Тот, кто сюда попал, остается здесь навсегда. Жизнь заключенная в жизни дарует тебе свет, жизнь заключенная в теле дарует тебе тьму, – говорит со мной этот монстр, или моя Женечка. Голос похож на странные вибрации от ударных инструментов, а точнее, от барабана.
– Да что за?! – выпаливаю я. Она растворяется. Я остаюсь один в темноте, падаю на колени и начинаю плакать. Где я? Что со мной? Куда попал?
– Женечка-а-а-а-а, – всхлипывая, жалобно протягиваю я. Перед глазами опять темно и в этот раз не вижу даже себя.

– Вставай, кому говорю, – я открываю глаза от того, что меня бьют по лицу. Передо мной стоит маленькое существо, похожее на карлика, только еще меньше ростом. Голова больше него самого, одна рука короче другой. Вместо одной из ног вставлен железный прут, на руках не хватает нескольких пальцев, из одного глаза сочится зеленая жидкость, ноздрей почти нет, может даже показаться, что нос отсутствует напрочь.
– О, очнулся уродец, – переставая бить меня по лицу, произносит он.
– Кто тут уродец? – поднимаясь, с явной злобой спрашиваю я его. Картина становится более цельной. Поднимаясь с земли, я понял, что лежал под табличкой, на которой было написано: «Свежее шкуры от матушки Шкво». Огромные скалы темно-малинового цвета возвышались надо мной и им не было видно конца, во всяком случае мои глаза этого не видели.
– Ну не я же тут урод? – он смачно плюнул в мою сторону. Когда он плюнул, мне показалось, что он выплюнул свой мозг, так как голова, и без того немаленькая, надулась и сдулась как только «слюна» вылетела из его рта.
– Какого тебе надо тут? Мы тут живых не очень-то любим. Появляетесь тут раз в год и вечно потом с вами проблемы.
– Уважаемый, кто это мы? И куда, собственно говоря, мы, живые, являемся?
– А-а-а-а-а-а, – протянул он. – Видать, смертник ты, же не помнишь, ни как очутился тут, ни что тут потерял, ни что ищешь? – в такт словам кивая головой.
– Я только дочку свою тут видел.
– Дочку, говоришь? – существо задумывается. – А, ну да, это то, что от твоего семени родилось.
– Так не подскажите, куда мне идти и что это вообще за место такое?
– Почему же не подскажу, конечно, подскажу, но не бесплатно, – мне становится неудобно с ним говорить, я присаживаюсь на корточки, чтобы хоть как-то быть с ним наравне.
– Что ты хочешь взамен?
Существо обходит меня два раза, окидывает взглядом, замирает на секунду и, глядя мне в глаза, произнес:
– Я хочу твою ногу.
– Мою… что?
– Ногу, уродец.
– Не называй меня так больше.
– Как хочу, так и называю. Ты сейчас на моей земле, так что не указывай, уродец, что мне делать.
Я молча разворачиваюсь и иду по еле заметной тропинке. Слышу, как за спиной карлик смачно плюет в мою сторону. Интересно, это он все-таки свои мозги выплевывает?

Горы сменились на более низкие. Из-под них что-то лилось, иногда возникало такое чувство, что и под ногами тоже что-то течет. Примерно через час ходьбы я убедился, что иду в правильном направлении: гор уже почти не было – они сменились на крупные глыба камней, вдалеке что-то поблескивает. Я продолжаю свой путь. Подойдя поближе, я заметил костер и какие-то странные фигуры, которые ходят возле него. Обрывки фраз долетающие до меня были не совсем мне понятны.

– Кгхм, – откашливаясь, я привлекаю внимание.
Четыре фигуры поворачиваются в мою сторону. У всех из живота торчат руки, одна из которых держит сердце, а другая – кишки, из них что-то сочится. Меня начинает тошнить. У «людей» нет глаз, они зашиты, и рты тоже.
– М-м-м-м-м, – слышу я от них, они поворачиваются ко мне опять спиной, лицом к костру. Я подхожу поближе. Сразу замечаю как в костре лежит пару черепов, рук и один чей-то торс. Где я, черт возьми, нахожусь? Существа не обращают на меня никакого внимания, они продолжают стоять с вытянутыми руками перед костром в одной позиции. Может, они это дело жарят, промелькнуло в голове и я продолжил свой путь. Минут через десять началась река. Она была красного цвета. Подойдя поближе, я сразу понял по запаху, что это кровь. Неужели я в аду? Как я сразу не догадался? В аду. Точно в аду. А за что я тут? Жене изменял? Изменял, было пару раз. Когда мог с дочкой видеться, ходил с бабами в сауну? Ходил. Воровал? Воровал. А еще в детстве у друга мяч футбольный украл. Неужели за все это попадают в ад? Наверное, да, раз я тут. Я иду дальше, мысли не покидают меня, я взвешиваю свою жизнь, наверное, это мое наказание, чтобы я просто ходил и встречал уродцев. Еще через некоторое время я замечаю, что мне навстречу кто-то идет. Я ускоряю свой шаг, так как издалека кажется, что это совершенно нормальные люди. Подойдя поближе, я понимаю, что так и есть, начинаю махать рукой и перехожу на бег. Не верю своим глазам – люди. Двое мужчин абсолютно нормальных стоят передо мной и изучают меня, как и я их.
– Добрый день, – чуть отдышавшись, говорю я, но понимаю, что слова «день» и «добрый» тут явно лишние, потому как над головой ничего не светит. Вокруг темнота, но она не совсем непроглядная, так как можно увидеть горизонт и вообще местность. Значит, наверное, все-таки сейчас день.
– Добрый, – говорит один из них, голос у него абсолютно нормальный.
– Скажите, пожалуйста, где это я? А то я тут немного заблудился и встречал пока до этого каких-то уродцев, – один из них начинает смеяться.
– Как это вы где, милейший, Вы в Середине.
– Да в середине чего, мать его? – ору я.
– Не кричите, в Середине мира, конечно же, – отвечает другой.
– Ну, вы и объяснили.
Они пожимают плечами, обходят меня и продолжают свой путь дальше. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть им вслед. Лучше бы я этого не делал. У каждого из них сзади на затылке есть еще одна голова и еще одна пара не слишком длинных рук, которые растут прямо из лопаток. Они постоянно что-то вырывают из тела и дают есть это голове. Мой желудок начинает стонать, я блюю чем-то зеленым, вытираю рот рукой, на ней остается моя блевотина, подношу руку к носу, чувствую запах серы, блюю еще раз.
Силы начали покидать меня, я валюсь с ног, самое удивительное, что до этого я не чувствовал никакой усталости, падаю на дорогу, глаза медленно закрываются, в голове звучит только одно – вставай и продолжай.
– Папочка, я так тебя люблю.
– Женечка, это ты? Где ты солнышко?
– Папуленька, очнись, – мое тело трясет и я снова чувствую, как появляются силы. Откуда-то доносился голос мой дочери или я уже полностью тронулся рассудком, но в любом случае мне нужно идти. Я уверен, что тут есть тот, с кем можно поговорить нормально.
Через пару часов пути я увидел здания. Сил на ходьбу снова прибавилось, я ускорил шаг и поспешил к домикам. Приближаясь, я понял, что это были вовсе не домики, а огромные черепа, некоторые из них были обтянуты кожей, некоторые – нет. Черепов было девять (именно столько я насчитал), каждый размером с двухэтажный дом. Череп такого размера? Не хотелось верить, что когда-то встречу обладателя такого черепа. «Люди» ходили туда-сюда, разговаривали друг с другом, кто-то просто смотрел куда-то вдаль. Уродства, которые были у каждого из них, заслуживают особого внимания: больше всего меня привлек маленький мальчик, который обгладывал свою руку и внимательно смотрел своими красными глазами на меня. Честно сказать, на меня посматривали все.
– Эй, ты, человеческий, – окликнул меня женский голос, я обернулся. Сразу надо сказать, что через «поселение» проходила «кровавая речка». Женщина сидела на стуле полностью сделанном из человеческих костей: ножками служили тазобедренные кости, а сидушка и спинка, как я понял, это склеенные вместе ребра и хребет. Она сидела возле реки. У нее были зашиты глаза, весила она килограммов двести, если не больше, от нее воняло чесноком и потом, ее сало выступало прямо через поры. Она была совершенно голой, огромные сиськи, которые свисали почти до колен, были скорее похожи на мутировавшие дыни. Одним движением она окунала свою руку в реку и оттуда доставала человеческое лицо, точнее кожу с лица. Растягивала ее руками, подносила к носу, нюхала, клала себе на колено, вынимала иголку из своего живота, которую предварительно туда воткнула, перед тем как выловить следующую кожу. Рядом стоял небольшой котелок. Присмотревшись, я понял, что это просто большой перевернутый черепок. Она пошарила там рукой и достала что-то наподобие жилы и проделу эту «жилу» в иголку. Взяла кожу с колена и начала что-то сшить.
– Я?
– Да, ты, тут других человеческих нет, – она поднесла еще раз кожу к носу, понюхала и продолжила шить.
– Слушаю Вас.
– Подойди поближе, чтобы я смогла понять, что с тобой произошло.
Мне ничего не осталось как только повиноваться ее приказу, потому что интонация была именно такой.
– Если ты хочешь узнать, что произошло с тобой, тебе придется заплатить мне.
– И что вы хотите? Тоже мою ногу, как один больной с дороги? – она засмеялась, я увидел ее прогнившие почти до корней зубы, желтый язык и каких-то муравьев у нее во рту. Приступ рвоты не подступил, видать уже привыкаю.
– Наверное, это Остроножка у тебя просил ногу, все хочет себе ногу вторую вернуть, – она продолжала смеяться.
– Я не знаю что и кто там пытается, но что именно вы хотите от меня?
– Хм, чуть-чуть твоей крови, потому что вся кровь, что в этой реке, уже старая и никуда не годится, а капля свежей крови позволит немного очистить реку, – она повернулась и кинула маску в стопку. Я только сейчас заметил, что у нее за спиной целых четыре стопки из человеческих лиц.
– И сколько же вам надо моей крови? – спрашиваю я, не веря в то, что говорю. – И самое
главное, что я получу взамен?
– Взамен? Дай-ка подумать. Я укажу тебе возможность найти выход отсюда, хотя отсюда почти никто не уходит, всего было два случая. Мне надо немного – литр.
– Литр крови? Да вы тут совсем охренели!
– Как хочешь, – она опять опустила руку в речку.

(продолжение следует...)