Зепп : Тварь

Тварь

Лёха, тихонько простонав, потянулся к бутылке пива, стоявшей возле дивана. Попав рукой сначала в блевотину, а потом в груду каково-то тряпья, он нащупал холодное горлышко, с трудом поднял такую тяжесть на уровень своего горизонтально лежащего тела и сделал первый глоток. Пиво вошло в поражённую сушняком глотку хуёво. Удивившись такому неприятному происшествию, Лёха провёл мутным взглядом по комнате и понял в чём дело. В углу комнаты, на кресле напротив телевизора сидела Тварь. Встретившись взглядом с её паносно-мутными глазами он отвернул голову и уныло подумал: “Опять начинается”…

Тварь одним прыжком скакнула на край дивана и жалостливо проскрипела:

- Ну чего? Опять плохо?
- Не видишь? Плохо. Уйди ты к богу в рай, а? – c надеждой попросил Лёха.
- Ты хорошо подумал прежде чем ляпнуть-то, а? – глазки твари, прижатые к длинному носу, злобно сузились. – Я ведь уйду, действительно уйду и будешь жалеть потом.
- Ыыыы! Ну помолчи хотя бы, а?

Лёха откинулся на подушку и застонал. Пролежал минут пять, пока не зазвонил вдруг телефон. Он уже потянулся к трубке, как вдруг вновь услышал скрипучий голос:

- Иди в жопу! – команда Твари подействовала на телефон железно: недовольно тренькнув он замолчал.

- Васька наверное те звонит, - подняв правую лапку вверх, менторским тоном сказала Тварь. – Как пить вместе или на опохмел деньги ему нужны так Васька тут как тут. А как у тебя проблемы, так у Васьки ремонт, Аня его болеет, на работе аврал. Какой он тебе друг? Друг это не тот с которым ты каждый вечер пьёш, а тот на кого можно надеяться. Настоящему другу можно доверять во всём и знать, что он тебя не предаст. А можешь ты на Ваську надеяться? Я тебе говорю, сдаст он тебя с потрохами, как стеклотару, если что серьёзное случится. Знаешь какие он гадости у тебя за спиной про нас говорит? И меня ещё хотел забрать? Я тебе не хотела говорить, но он меня месяц назад всё кормом почивал, пока ты на работе был. И по голове погладить всё норовил. А потом, как я перестала его корм есть-то, потому что корм он дешёвый какой-то, невкусный покупал, так сразу и окрысился на меня, грязью стал поливать. Мол мелкая, да сварливая. Вот скажи, я мелкая? Я мелкая?!

Лёха краем глаза, чтобы она не заметила, осмотрел её. Росту в твари было сантиметров восемь. Обычно Твари бывают побольше, а в телевизоре бывает совсем больших тварей показывают. Шерстка редкая, на холке так вообще три пера. На брюшке шерсть неестественно красноватого цвета, это Тварь, как-то украв и выпив самогонку принесённую Петькой Скориным, извазюкалась в розлитой ею же краске. Тварь, не заметив Лёхиново взгляда, угловато изогнулась и стремительным движением прыгнула на телевизор, затем так же быстро переместилась на шкаф, заставив зазвенеть стоявший там чайник из огнеупорного стекла, в котором торчал иссохший скелет цветка и злобно глянув на Лёху прошипела: “Я мелкая?!”

Лёха, вздохнув закрыл глаза. Успел даже задремать. В полусне он слышал как Тварь шарилась по дому, уронила что-то звонкое на кухне, пробежала, цокая когтями по паркетному полу прихожей, включила телевизор и стала что-то ворчать под его однообразный бубнёж. Вновь проснулся он, когда Тварь грузно приземлилась ему на грудь.

- Страшненький ты у меня какой! – прошипела она. – Небритый, обрюзгший. А лицо то какое непропорциональное, папа мордвин, мама скобская, порода так и прёт, - Тварь захихикала собственной шутке. – Побрейся, а? – она больно полоснула его хвостом по лицу, обдав запахом мокрой псины.

Затем Тварь, ещё раз игриво ударив его хвостом, переместилась к лёхиному паху.

- А что это у нас там такое? – опять зашипела она, и стала пытаться расстегнуть Лёхе ширинку. Молнию на ширинке, которую заклинило вчера на середине, когда Лёха, отлив у метро, её застёгивал, не поддавалась. Тварь, всё больше ярясь и покряхтывая от напряжения, одной лапкой дёргала молнию, а другой пыталась пролезть дальше, в Лехины штаны.

Теперь Лёха уже не выдержал. С трудом подняв руку он скинул тварь с себя и покачнувшись сел. Тварь, взвизгнув, отлетела к стенке и застонала, сильно ударившись. Лёха встал и зажмурившись на миг от головокружения подошёл к ней.

- Чего, больно? – погладил он её. – Ну извини мне. Сама напросилась.

Тварь, размазывая лапками слёзы, заскрипела:

- Чего я сама к тебе пришла? Сам же меня и позвал, а теперь дерёшся. Никогда не поднимай руку на животное. Слышишь, никогда.

Лёха аккуратно перенёс Тварь на кресло. Та, ещё пару раз всхлипнув, вдруг умильно оскалилась и спросила:

- А давай сегодня в видео-бар сходим? Чего вытаращился-то? Яишницу мне приготовил бы хоть. Я есть хочу. И погулять вывел, я не гуляла со вчерашнего вечера!

Лёха вздохнул. Быстро представил как он берёт Тварь за шкирку, идёт в прихожую и выкидывает её за дверь. Или даже так: берёт за хвост, бьёт головой об стену и спускает в унитаз. Или так: привязывает к стулу, суёт в пасть кляп, а потом жжёт её паяльником…

- Ну?! Чего стоишь-то?! – капризно заскрежетала Тварь.

И Лёха, вздохнув пошаркал на кухню…