imbo_down : Затылок неба

"Затылок неба"

Отрывок из повести «За Учителем»

Пришла глубокая осень. Воздух зазвенел. Скинув мокрые тучи, утреннее небо обнажилось и, бесстыдно ухмыляясь, наблюдало за обледеневшим городом.
Гололед вынуждал прохожих ругаться, поскальзываться, производя при этом ломаные движения руками. Со стороны казалось, что люди пытаются взлететь к деревьям, где путаясь среди черных ветвей, пронзительно кричали вороны. Леше отчаянно хотелось замотать птицам клювы скотчем, но проделать это не представлялось ни какой возможности. Оставалось мириться, отстраняться и, рискуя переломать хрупкие конечности, пробираться вперед.
Несмотря ни на что, Леше удалось без травм достичь рюмочной, вцепиться в дверную ручку и дернуть ее. Внутри было тепло и нескользко.
Оглядев полупустое заведение, Леша опустился за столик у окна. Из-за панкреатита он не мог употреблять спиртное, поэтому ничего заказывать не стал и уставился на рыхлое лицо барменши Риты.
- Понимаете, Маргарита, дело в том, что я давно уже ничего не пью, - произнес Леша, накручивая бледно-сиреневую нитку из шарфа на указательный палец. - Просто, дело в том, что мне дома как-то, знаете ли, неуютно думать... У меня там пусто, а здесь много разных предметов. Есть, за что мысли зацепиться.
Рита моргнула, закинула в микроволновую печь хлеб с сосиской и хлопнула дверцей.
- Вы знаете, я не только не пью, но также мало ем. Мне кое-что нужно обмозговать, и поэтому я и пришел сюда. По старой, что ли, памяти. Раньше-то, как вы, наверное, помните, я пил. Запойно бывало. Сейчас нет. У меня - бизнес. И я слукавил, на самом деле у меня дома есть предметы - картины. Я ими торгую. Но в них мало вещественного, и поэтому здесь мне, вроде как, удобнее думать.
Рита облокотилась о барную стойку и подперла подбородок ладонью.
- Я вам сейчас объясню, Маргарита, – Леша продолжал накручивать нитку на палец. - Все дело в том, что приближается конец первого десятилетия 21ого века. Наступило время окончательной победы пошлости, однозначности, потребительского отношения к жизни. Хочу обратить внимание, что именно, потребительского, а не творческого отношения. Талант, творчество никому не нужны. Их подменяет понятие -креатив. Эта неизбежность удручает и поэтому, мой долг, как человека интеллигентного и начитанного - сойти с ума.
Рита шлепнула себя по щеке - убила дрозофилку.
- Вся проблема в том, что я не знаю как.
Микроволновая печь звякнула, и Рита отвернулась от Леши. Возможно, она что-нибудь посоветовала бы ему, но он говорил очень тихо, и ей ничего не было слышно. Да к тому же в углу, под беззвучно работающим телевизором увлеченно и громко колотил по барабанам Валентин.
Валентин считал себя музыкантом-авангардистом. Хозяин рюмочной жалел его и разрешал, когда мало посетителей, играть в своем заведении. Денег он брал за это совсем немного, и Валентину хватало на то, чтобы нанять зрителей - пару старичков бомжеватой наружности. Они усаживались за стол в углу и разливали по пивным кружкам "боярышник", взятый в качестве оплаты услуг.
Когда Валентин заканчивал композицию, поднимался из-за ударной установки и, потряхивая кудрявыми седоватыми волосами, кланялся, старички кряхтели и хлопали.
Леша тоже пару раз хлопнул. Ему вдруг показалось, что это может подогнать застывшие мысли. И действительно, они вдруг принялись витать, но вовсе не около волновавшей его проблемы сумасшествия, а вокруг микроволновой печи.
Леша прекрасно представлял, что будет, если внутрь ее засунуть местную жирную кошку, а потом включить, но вот отчего запрещено проделывать все это с металлическими предметами, для него было загадкой... Конечно, можно было попробовать, узнать практическим путем, но дома у Леши отсутствовала микроволновая печь, как, впрочем, и многие другие бытовые приборы. Рита же, вряд ли разрешит экспериментировать со своей...
- Простите, можно присесть к вам? - раздалось над самым ухом так неожиданно, что Леша вздрогнул.
Перед ним стоял толстый мужик, переминался с ноги на ногу и кривил улыбку, не скрывая игривой подлинки в ней. Длинные волосы его, торчащие из под кожаной кепки, казались пыльными. Да и одежда - тяжелая темно-коричневая дубленка и мешковатые штаны - не отличались свежим видом.
Это был Учитель.
От него так отвратительно пахло смесью пота и дорогого одеколона, что Леша еле удержался, чтобы не поморщиться и ответил:
- Да, конечно, садитесь.
Учитель сел, стул скрипнул, стол вздрогнул.
- Вот прогуливался, решил зайти посмотреть что здесь, - весело проговорил Учитель.
Леша прикрыл нос рукой - от собеседника, ко всему, жутко несло перегаром.
- Вы так рано прогуливаетесь? Это редкость.
- Нет, именно, что - поздно! - Учитель хохотнул. - Я был в гостях у друга. Друг недавно заснул, не закаленный он.
- Не слабо вы в гостях засиживаетесь.
- Обычное дело, обычное, - неожиданно Учитель указал на Валентина, который уже порядком вымотался и извлекал из тарелки лишь слабые дребезжащие звуки. - Вам нравится эта музыка?
- Не в моем вкусе, - осторожно ответил Леша и заметил, что на толстом пальце собеседника надет явно дорогой перстень с фиолетовым камнем.
- Да-да, с синкопами у Валюшки проблема, - озабочено проговорил Учитель, достал сигарету и сунул ее в рот. - Недостаточно они у него рваные. Ведь, стиль, в котором он работает, предполагает более резкое прочтение.
Леша вздрогнул от недоумения:
- Простите, с чем у него проблемы?
- С синкопами, это музыкальный термин, - Учитель протянул Леше полупустую пачку сигарет, - Закуривайте!
Леша не отказался.
- Простите, а вы знакомы с этим барабанщиком?
- Да, это - мой ученик, - несколько брезгливо сказал Учитель и тут же гордо добавил, - А я - Учитель, можете меня так и называть. И давайте уже перейдем на "ты". У тебя есть деньги? Может, выпьем за знакомство? Водочки.
- Да-да, деньги. У меня есть деньги, конечно же, - озадачено проговорил Леша встал, купил у Риты два стакана водки, бутербродов и поставил все это перед Учителем. - А ты, извини, учитель, типа, музыки, что ли? Не пойму.
- Да нет, я учу жизни, - ответил Учитель, засунул бутерброд в рот и проглотил его. - А ты чем занимаешься. Кстати, как там… Как тебя?
- Алексей, Леша. А занимаюсь я... В смысле здесь?
- И здесь и вообще. Мне все интересно, - пристально и лукаво посмотрев Леше в глаза, ответил Учитель и положил ему руку на плечо.
- Я тут думал, - Леша запнулся. - Я тут думал... Понимаете, у меня бизнес. Я продаю картины молодых художников и все такое. Вот о них я и думал. Те художники, работы которых мне нравятся, продаются из рук вон плохо, а те которые пишут банальные пейзажи с натюрмортами и прочую дребедень, продаются хорошо. Меня это несколько удручает.
Учитель захохотал.
- Да что ж об этом думать, Алексей! Я тебя сейчас научу, давай выпьем, - он подал Леше стакан, взял свой и опорожнил его. - Вот слушай теперь. Современное искусство себя исчерпало. Все решает не то насколько ты красиво или талантливо что-то делаешь, а как ты продаешься. Все решают деньги. Баблецо.
Подошел Валентин, и сел на свободный стул, Учитель с ним поздоровался, познакомил с Лешей и бодро продолжил:
- Вам, Алексей, не терпится возразить, что-то типа: это меркантильно и банально, сказать что-то насчет таланта. Да? Это совершенно не имеет значения. Я, знаете ли, кроме того, что Учитель еще и культуролог. И я в курсе того, что случилось с культурой. Она проделала круг, - Учитель, выразительно выпучив глаза, очертил пальцем с перстнем замысловатую фигуру в воздухе. - Некий, понимаете ли, фрактальный эллипс, - он поводил пальцем по столу. - И что же мы теперь имеем? Что? Ну, ну скажите, мне? Скажи ты, Валентин.
- Что сказать? - Валентин поежился и скромно улыбнулся, искоса глядя на Лешу.
- Ну, ты-то, у меня самый тупой ученик, пенек, бля, - Учитель потрепал Валентина по кудрям и добродушно усмехнулся. - Да ладно, ладно. Не обижайся. Ты хорошо играл сегодня. Молотил, так что мать ети! Стекла звенели! Хотя, Валюшка, должен тебе сказать... в конце что-то драйва маловато было, маловато... Синкопы подтяни, порви их, на хрен! Порви их к ебеням! Понимаешь? Нервнее, неврастеничнее надо. Так чтоб Майл Дэвис с Кэйджем обосрались!
Валентин скромно потупился. Он не любил, чтобы-то ни было отвечать Учителю, предпочитал отмалчиваться.
Учитель придвинулся к Леше.
- Валюшка он же как? Он - туплан. Самый примитивный из моих учеников. Хоть и талантливый. Дак вот, значит ты, Алексей, хотел мне возразить насчет таланта, искусства? Вот что я тебе скажу. Я тебя научу. Я же Валентина научил, это я его научил, чтоб он старичков нанимал. Почему? Зачем? Отвечу: если двое человек считают тебя талантом, хлопают и слушают, то ты такой и есть!
- Не понял, какой? - спросил Леша и утер слюни, которыми Учитель его забрызгал.
- Какой? Такой! - немного раздраженно ответил Учитель. - Можешь считать, что ты талант и делаешь культуру.
Валентин захихикал:
- Делаешь культуру! Сделали культуру! Оттянули, типа.
- Правильно, Валюшка! Ты хоть и туп, но понятлив. Вот посмотри Газманов, - Учитель потряс рукой в направлении телевизора и воскликнул. - Как он скачет! Будто в жопе гвозди натыканы. Он тоже делает культуру, имеет ее бедную во все отверстия.
- Что-то я ничего уже не пойму, что-то разговор какой-то странный, пробормотал Леша.
- А мы все странные, - сказал Учитель. - Вот копнешь, и все странные оказываются. Ты, скажи-ка мне, ты сам, разве не странный, Алеша?
Леша покраснел.
- Так-то да… Не без этого.
- А раз так, то чего ж ты себе яйца выкручиваешь? Выпей расскажи нам.
- У меня панкреатит.
- Да выпей, я разрешаю.
- Вот как… Да? Ну, раз так...
Леша выпил и огляделся. Учитель пристально смотрел на него, щелкая позолоченной Зиппо. Валентин кушал бутерброд. Из телевизора пытался выскочить Газманов. Рита рисовала на белой щеке помадой крестик. Старички, беззвучно смеясь, дергались, опускались на пол и тянули руки к жирной кошке.
- Я хочу сойти с ума, - сказал Леша.
- Отлично, Алеша!- воскликнул Учитель и хлопнул Валентина по спине так сильно, что тот уронил сыр с бутерброда на пол.- Слышал, туплан?! Вот что у умных-то людей в голове. Ну и как же ты это проделать собираешься, Алексей, интересно знать.
Один из старичков схватил упавший кусок сыра, подул на него и, крякнув, съел.
- Пока, к сожалению, мыслей нет, - грустно ответил Леша.
- А вам вообще-то это, зачем? - спросил Валентин.
- Сходя с ума, человек становиться одержимым чем-либо. Ему уже не надо болтаться, как... - Леша посмотрел в потолок, подбирая слова. - Как дерьмо по трубам мыслей. Он сразу все и окончательно знает. Вот как вы, Валентин. Для вас ваши барабаны это - все, и вы счастливы.
Валентин польщено улыбнулся, тряхнул головой и причмокнул от удовольствия.
- Знаешь, Леша, это совершенно верно, - серьезно сказал Учитель. - Твоя идея понятна, правда, она не нова. Потому что нет уже ни каких новых идей после того, как культура описала эллипс.
- Некий эллипс, - хихикнул Валентин, но тут же осекся под строгим взглядом Учителя, который постучал пальцем по столу и строго заметил:
- Правильно, некий. А точнее фрактальный, что в принципе одно и тоже. И вообще, что-то ты Валюшка, расшалился, - потом снова обратился к Леше. - Здесь важно воплощение ее, идеи, в жизнь. То есть форма. Каким представляется тебе твое сумасшествие? Его форма?
Леша глубоко задумался. Наступило молчание. Валентин заерзал на стуле, но Учитель Лешу не торопил. Он встал, перешагнул через старичка кусавшего ножку у стола, дошел до Риты, вернулся, поставил бутылку водки "Флагман", пустой стакан для Валентина, тарелку с бутербродами и заявил:
- "Флагман", прекрасная водка, она названа в честь меня - и, наклонившись к Леше, усилил голос. - Недаром она тут так дорого стоит, да еще и с наценкой.
Леша вздрогнул:
- Ах, да-да, - достал кошелек и протянул Учителю тысячу. - Вот.
Учитель взял купюру и небрежно кивнул головой.
- Ну? Определился?
- Да, вот как-то разом вдруг осенило, - живо откликнулся Леша, откупорил бутылку и разлил. - Да определился. Я хочу чтобы, знаете, все предметы и живые существа были прозрачными. Вот такая форма моего сумасшествия. Чтобы они были прозрачными, как стекло.
Он постучал по бутылке "Флагмана" ногтем.
- Хорошо, - задумчиво произнес Учитель. - Но, ты же понимаешь, что если все предметы и живые существа станут прозрачными, то это не лишит их силуэтов.
- И не надо! - ответил Леша и нюхнул закусанный кусок хлеба. - И пускай, - силуэты.
- Ну, вот и хорошо, - усмехнулся Учитель, налил всем, роздал стаканы и вдруг начал говорить о Мике Джагере и о группе Scorn. Потом о каких-то пауках, которых видел недавно по телевизору в программе про животных, которые плетут очень плотную паутину и из нее сейчас шьют дорогие платья. Предлагал Леше и Валентину купить несколько таких тварей для бизнеса. Они от этого вяло отмахивались, тогда Учитель пригласил к столу Риту, предложил ей Валентина в мужья, но она только смеялась в ответ и пила водку. Потом под визгливый хохот Риты и урчание старичков принялся громко материть метафизическую сущность, которая дергает за нитки мировое правительство...
…Когда Леша вдруг понял - что Газманов наконец-то выскочил из телевизора, что Учитель поймал его, вставил ему в задницу спичку и заставил плясать на столе - он решил выйти на улицу, подышать, где сразу же свалился, поскользнувшись.
В голове раздался шум, но продолжался недолго.
- Добрые руки Учителя поддержат и поднимут ученика, коли он оступиться и рухнет о земь, - услышал Леша и почувствовал, что кто-то его попинывает.
Это был Учитель. За его широкой спиной Леша увидел Валентина с палочками в зубах. Выражение лица у него было умиротворенным.
- Какие вы хорошие! - сказал Леша, извиваясь на земле.
- Да, Леша! Да! Учитель не просто хорош, он велик! - гордо говорил Учитель, бил себя в грудь и продолжал легонько задевать Лешу ногой по различным частям тела. - Вставай, вставай, ученик, мы идем к трубе.
- Как хорошо! У меня не болит панкреатическая железа! - восхищался Леша, пытаясь встать на ноги.
- Потому что твой Учитель - глыба! Пошли, пошли!
- К какой трубе? - Леша, наконец, поднялся и принялся пить из бутылки, которую ему протянул Валентин.
- Ну, ты же хочешь, чтобы все стало прозрачным!
- Ясен хер, хочу! Я ж сказал - хочу.
Учитель потащил его за рукав.
- Стоп! - Леша вырвался. - Я это... Я хочу чтобы и понятия все стали прозрачными.
- Станут, станут! - азартно кричал Учитель. - Я ж тебя понял. Понял чего тебе надо. Я же Учитель, я же мощь!
- А где эта труба?
Учитель покрутил головой и вытянул палец с перстнем в направлении трубы оптико-механического завода.
- Да вон она.
- А-а-а, вон она! - радостно прошептал Леша и уточнил. - А Валя с нами пойдет?
- А как же! Он же мой ученик, куда он денется? Я что ему скажу, то он и будет делать. Скажу лижи ботинки - полижет. Правда, Валюшка?
- Дурак что ли? - возмутился Валентин, но из-за палочек, которые он не выпускал из зубов, это у него получилось очень комично.
Учитель расхохотался:
- Шучу, шутка!
- Так идемте же! – пошатываясь, воскликнул Леша и всем телом потянулся к трубе.
- Может, лучше продолжим дискурс об искусстве? - робко предложил Валя.
- А там и продолжим, - ответил Леша.
Учитель подхватил его за руку, и они пошли вперед. Валя помялся, пожевал палочки и пошел за ними.
Путь Леше показался очень коротким, хотя на самом деле шли они долго, спотыкаясь, поскальзываясь и внемля песне Учителя про "молоденького ебливого юнкера"…

Через дыру в железобетонном заборе, Учитель провел Лешу и Валентина на территорию завода, и перед ними выросла труба.
- Лезь, - сказал Учитель. - Мы за тобой.
Леша ухватился за ржавые скобы и полез вверх.
За ним, пыхтя и отфыркиваясь, отправился Валентин, а потом, продолжая напевать - Учитель.
Когда они забрались наверх и встали на краю трубы, Учитель указал пальцем с перстнем на черное отверстие и сказал Леше:
- Прыгай.
Леша спросил:
- Учитель, скажи мне, а как называется камень на твоем перстне?
- Нужно говорить на твоем прекрасном перстне.
- Ну да, на прекрасном... твоем...
- «Затылок неба».
- Тогда я прыгаю, - сказал Леша и прыгнул.
Летел он долго, в полной темноте, но когда почувствовал под ногами твердую почву, и огляделся, то увидел вдалеке силуэт города.
Леша порылся в карманах достал прозрачную сигарету, прозрачную зажигалку, закурил и выдувая прозрачный дым отправился к прозрачному городу, по прозрачной дороге.

В это время на краю трубы Валентин, не выпуская барабанных палочек изо рта, спросил у Учителя:
- А что правда, Учитель, камень так и называется – «Затылок неба»?
- Тупой ты, Валя, это ж аметист,- он протянул палец Валентину, чтоб тот смог получше разглядеть камень. - Не видишь что ли?
- Вижу, вижу. Я в них все равно не разбираюсь, - ответил Валентин и вдруг понял, что его сейчас стошнит.
Он наклонился к отверстию в трубе, но осекся, сдержался, резко отвернулся, рискуя упасть, и содержимое его желудка, вместе с барабанными палочками, полетело к земле.
- Ты, Валюшка, как Сартр. Красиво, но не смешно, - сказал Учитель и, кряхтя, стал спускаться обратно, вниз по ржавым скобам.
Валентин прокашлялся и полез за Учителем.