bubastik : Федорович

Господи, не лиши мене небесных Твоих благ.
Господи, избави мя вечных мук.
Господи, умом ли или помышлением, словом или делом согреших, прости мя.
Господи, избави мя всякаго неведения и забвения, и малодушия, и окамененнаго нечувствия.
Господи, избави мя от всякаго искушения.
Господи, просвети мое сердце, еже помрачи лукавое похотение.
Господи, аз яко человек согреших, Ты же яко Бог щедр, помилуй мя, видя немощь души моея.
Господи, посли благодать Твою в помощь мне, да прославлю имя Твое святое.
Господи Иисусе Христе, напиши мя раба Твоего в книзе животней и даруй ми конец благий.
Господи, Боже мой, аще и ничтоже благо сотворих пред Тобою, но даждь ми по благодати Твоей положити начало благое.
Господи, окропи в сердце моем росу благодати Твоея.
Господи небесе и земли, помяни мя грешнаго раба Твоего, студнаго и нечистаго, во Царствии Твоем. Аминь.
Господи, в покаянии приими мя.
Господи, не остави мене.
Господи, не введи мене в напасть.
Господи, даждь ми мысль благу.
Господи, даждь ми слезы и память смертную, и умиление.
Господи, даждь ми помысл исповедания грехов моих.
Господи, даждь ми смирение, целомудрие и послушание.
Господи, даждь ми терпение, великодушие и кротость.
Господи, всели в мя корень благих, страх Твой в сердце мое.
Господи, сподоби мя любити Тя от всея души моея и помышления и творити во всем волю Твою.
Господи, покрый мя от человек некоторых, и бесов, и страстей, и от всякия иныя неподобныя вещи.
Господи, веси, яко твориши, якоже Ты волиши, да будет воля Твоя и во мне грешнем, яко благословен еси во веки. Аминь.*

Снежинки падали на шапку-ушанку Федоровича, он поднял голову вверх и попробовал на вкус пару снежинок. Федорович посмотрел на купол. С последним словами молитвы перекрестился, скорее по привычке.
Люди начали выходить из церкви, останавливались, крестились и снова продолжали свой путь, кто домой, кто куда. Настоятель храма: отец Михаил, был здоровым мужиком, по другому даже и не скажешь, пузо торчало на метр в перед, а то и больше, борода была жирной и поблескивала в свете луны.
– Вечер добрый, Федорович – протягивая руку, сказал отец Михаил
– Добрый, добрый – снимая шапку и пожав руку, ответил Федорович
Федорович служил сторожем в церкви. Хотя служил – громко сказано, скорее работал, но это как вам будет угодно, скорее всего он доживал тут свою жизнь. Немного не мало Федоровичу было уже семьдесят четыре года. Жил он в маленькой пристройке, что располагалась на заднем дворе, церквушки. Не Бог, что конечно, но все таки отдельное, жилье в отличии от тех же монашек, которые жили при храме. Федорович, дождался пока весь верующий народ выйдет из храма и кто-то из попов не начнет закрывать входные двери в храме. Как только наступал этот момент, он поднимался со скамейки и шел закрывать ворота. Сделав почетный круг вокруг храма поздоровавшись со всеми тех кого видел он направился к себе в коморку, там его ждало вино, черный хлебушек, немного сала и чесночка и конечно же сон, встать завтра как обычно в пол пятого утра.

– Я, тебе говорю это верное дело, раз плюнуть, за десять минут нервов мы разбогатеем на всю жизнь – Саша, смотрел на Пашу пристальным взглядом, ему казалось, что если он будет и дальше бурить его, он в конце то концов сдаться и сделает, так как ему нужно, хотя где-то в глубине души он понимал, что Паша сделает все и так.
– Мы, перелазим через забор, выломаем двери, забери все что нам нужно и тихо спокойно уйдем, поверь мне, это ерунда, нет, если ты конечно хочешь гнить тут дальше, дело твое, оставайся тут, а я найду кого-то другого – Саша продолжал давить, ему не оставалось ничего другого, только лишь смотреть и убеждать в своей правоте. После десяти минут, препираний и различных убеждений, Паша сдался и только покорно закивал головой.
– Вот и славно, увидишь завтра мы уже будем где-то далеко отсюда, пить не дешевую водку и лапать грязных баб, типа как это грязная уродина Люда, а настоящих женщин – закончив свою мысль, Саша подумал, а что такое настоящая женщина, какая она?
Будильник они поставили на два часа ночи, выпили по стакану водки, оставили огненной жидкости чуток на утро и легли спать.

Федорович спал не спокойно, вечно ворочался и чесал левую ногу, толи аллергия на вино, толи на чеснок или на все сразу. Он просыпался и засыпал, в голове были какие-то страшные сны. Ему снилась война: стрельба из автомата, звон сирен, взрыв противотанковых и противопехотных мин, оторванные конечности, друзей, братьев, сестер и врагов, земля, укрытая вместо приятной зеленой травы ¬– кровью. Голос командира части звенел в ушах, он помнил все его указание и как Федорович тянул его бездыханное тело к медбрату, но тогда он думал, что еще спасет его, Федорович помнил всего или это помнил его мозг. Потому что, когда он не спит, он не вспоминает войну и некому про нее рассказать, да и не хочется ворошить прошлое, только раз в год, когда все в храме поздравляют с победой, он произносит: – А, вот было, дело…– и тут же умолкая садиться на место за обеденным столом, всего понимают и сразу продолжают есть. Федорович уже сам и не помнит, как оказался в этом храме, как судьба его сюда привела. Он не верит в бога или в его «производные» он верит в людей и в их доброту, как он сам говорит в человеческую силу.

Забор оказался достаточно высоким, что бы его можно было спокойно перелезть.
– Ну, что будем делать, умник? – с некой ноткой злости спросил Паша
– Надо, как-то перелезть или выломать ворота, я не думаю, что они такие уж прочные. – Саша пару раз подергал дверь за висящий круг, который служил дверной ручкой. Дверь и впрямь была хлипкой. Он это сразу понял и со всей силы дернул дверь на себя, а потом ногой ударил ее. Небольшой треск замка и дверь уже свободно открывалась.
– А, ты говоришь, что будем делать, что будем делать, вот что – паша указывал подбородком на выломанную дверь
Маленькая аллея ввела прямо к входной двери храма. Они быстро пробежали аллейку, и подошли в плотную к двери. Паша быстро вставил лом в петлю и приподнял двери, схватив двумя руками, Саша приподнял ее, и снял с петель, аккуратно положив на ступеньки. Храм был маленьким, что изнутри что снаружи. В нос им сразу ударил запах ладана. – Так, ты давай иди смотри по левой стороне, а я по правой –

Ну, что такое. Ворчал Федорович, вставая с постели, мало того что, всякая хрень в голову лезет, так еще и пописять приспичило. Одевая тулуп и валенки, Федорович вышел в на улицу, посмотрел на пристройку, которая была в метрах двадцати от его, света там не было, а значит все спят, в храме так же не было света и только луна освещала купол, который поблескивал. Закончив свои дела, он вышел из туалета, который располагался чуть одаль от его коморки. В храме что-то упало. Федорович насторожился, замедлив шаг, а потом и вовсе остановился. Он стоял и слушал. Дзынь. Глаза загорелись и стали больше. Явно, указывало на то, что в храме кто-то был, он не стал медлить и сразу вернулся в свою коморку. Может быть, кошки, спрашивал он сам себя, при этом доставая из под кровати свое старое ружье. Достав ружье, Федорович вдруг вспомнил, что неплохо бы еще и патроны найти, а они у него где-то точно были. Он начал судорожно вспоминать, где они у него хранятся. Так, может быть на полке? Может за шкафчиком. После двадцати секунд раздумий он вспомнил, что прячет их в старой шапке, которую ему как-то на какое-то из дней рождении подарил, отец Михаил. Шапка лежала на маленьком холодильнике «Днепр». Ружье было заряжено и готов. Федорович вышел из коморки и достаточно быстро оказался возле входа в храм. Он довольно быстро передвигался для своего возраста. При входе валялась снятая дверь. Это не кошки, сразу подумалось ему и он правильно понял, потому что он услышал голоса: – Эй, Саша, я беру вот эту вот икону, она такая красивая и большая и наверное дорого стоит. – Бери, бери, все бери, скоро совсем скоро мы с тобой будем богаты – Паша прямо вспотел представляя себе всю картину богатства, он был победителем, главным, лидером да кем угодно, он был на вершине и чувствовал себя просто великолепно. – Сто-о-о-о-о-о-о-ять!!! – Прозвучала как гром среди ясного небо у Паши в левом ухе, почему он не услышал это и правым никто не знает, известно одно, что его величие куда-то улетучилось, словно тараканы, разбегающиеся обратно в щели. Он повернул голову, разглядеть, что или кто кричало. Пока он увидел, что это огромное ружье, направленное точненько на него. Фигура начала приближаться. Саша выронил все что у него было в руках. –Храм, Божий грабить! – орала фигура.

Федорович шел на человека и крепко держал ружье, ноги, правда, немного тряслись, оружие он уже давно ни на кого не направлял. Потерял боевую хватку, думал про себя он. Соберись, вспомни сорок третий, тяжкий был год. Хотя честно сказать, воспоминания не лезли в голову, так как он постоянно отгонял их от себя.
Удар был чем-то очень тяжелым, Федорович падая, успел нажать на курок, скорее всего инстинктивно.

Саша, упал на пол, из живота хлыстала кровь. Руки так же были запачканы все крови. Говорить почему-то он не мог. Паша подбежал к нему, в руках у него был лом. Видать именно им огрел он мужика с ружьем и как это Паша решился на такой поступок. – Все будет хорошо – беря его на руки сказал Паша. Он сразу заметил, как в соседней пристройке включился свет, он понес своего друга к выходу.

Федорович, открыл глаза. Вот ты старый дурак, совсем уже из ума выжил только, и трещало в голове, потерял ты свои навыки, совсем потерял. Голова оторвалась от пола. Картинка не была резкой, Федорович сделал последнее усилие над собой быстро схватил ружье и направил его на парня, который на руках держал явно в того кого ранее было нацелено ружье. – Отпустите, дяденька – вдруг очень жалобно попросил паренек. – Простите нас, пожалуйста! ¬– уже всхлипывая начинает он.
– Бог, простит – выстрел.
Пашины мозги делают воздухе непонятные реверансы и интересные па, кровь попадает на иконы, которые не успели они забрать, на ковры, на Федоровича, на витражи, на окна, книги.
Федорович падает на колени и упирается об ружье. В храм вбегают настоятели и отец Михаил. Они просто стоят и смотрят, Федорович, подымается помогая себе ружьем и выходит на улицу кидая в след: – А, я думал это кошки.
Снежинки продолжают падать, Федорович поднял голову и попробовал их на вкус.

*Молитва 7-я, святого Иоанна Златоуста