Культурный Хуеплёт : Григорий, или месть нутрии

Григорий — интеллигентный в алкогольном обществе. Он всегда славился своей радужностью и добротой, но также в нем была непонятная грусть, то ли от того, что в личной жизни ничего не сложилось, то ли от того, что у него не было рук. Григорий имел сразу два места жительства, что для бомжа удивительно. Основным его местом жительства был подвал хрущевки, где было довольно таки много живности так, что голодным Гриша не оставался.
Спустя время вонь в подвале, где обитал Григорий, достигла апогея и стало понятно, что это далеко не канализация, и даже не дохлый кот. Жители начали беспокоиться: их раздражал жуткий запах гнили.
Когда Гриша одурманенный ароматами жилища решил сменить гнусную обстановку, пошёл развеяться. Бродя по пустынным улицам, сопя себе под нос, сам не заметил как добрался до знакомого места - заброшенная сельская база отдыха "Оболонь".
Григорий точно знал, что общество старых приятелей-алкоголиков смогут развеять печаль об утрате.
"Заседание" было в разгаре в аудитории, где было темно и раздавались громкие обсуждения. Григорий молча зашёл, сел на свободное ведро-кресло и принялся прислушиваться к собратьям.

Через полчаса криков, похрюкиваний и стонов встал крепкий мужик с длинной и запутавшейся бородой, явно имевшей ни одного питомца. Громка бухыкнул и наступила тишина.
– Поаплодируем заслуженному алкоголику нашей страны! - и указал пальцем на порванный плакат Сталина.
Послышался хохот, барыги аплодируя упускали из рук бутылки. Звук бьющегося стекла заполнил неосвещённую аудиторию. Он сопровождался похрапыванием мнимого бармена за складами ящиков.
Гриша сидел поикивая и молча, наблюдая за этим действом, естественно не сложа руки. Его наглые культи ползали отдельно от тела.
«Гришка — послышалось издали, — ты снова упустил свои культи».
Гриша хрюкнул и заплакал. В голове мелькали лица докторов, которые говорили между собой.
– Руки ему оставить?, — спросил один из не очень трезвых врачей.
– Режь к хуям, Тапка покормим, впервые за недельку, — ответил заботливый охранник.
Тапок, смесь собаки и крысы, принюхавшись к этому, отказался питаться непонятными объектами, и чтобы не загадить окончательно больницу, доктора решили отдать культи обратно владельцу. Они так и остались в пакете на какой-то трубе в его подвале. По крайней мере так думал Гриша.
Очнувшись поздно ночью в том коридоре больницы, где было вторым пристанищем Григория, он заметил нехватку чего то очень важного, но сразу не понял чего. Добравшись до кабинета с подписью WC, как обычно открыл дверь с ноги.. и о чудо! Он заметил, что не может расстегнуть ширинку и достать устройство при помощи которого справил бы нужду. Это был шок. Разочарование. В итоге у Гриши было не только мокрое лицо от слёз, но и штаны...

Григорий понял, что всё пошло не так именно в тот самый день. Он лишился самого дорогого именно тогда... «Когда эти пидары их жестоко искромсали... Моя прелесть..Мои миленькие...Ну как же вы... без меня...».- обрывками мелькало в голове у Васи. "А всё из-за чего? Чего?" — продолжался поток мыслей после очередной рюмки непонятно обжигающей жидкости.
"Это из-за какой то глупости. Подумаешь, поигрался чуток. Ну с кем не бывает. Ну все же этим занимаются"
Григорий залился ещё большими слезьми.
К расстроенному герою подсел его старый приятель Батон. Высокий и крепкий мужчина с явными признаками большого опыта в пьянке. Его уже изрядно подвыпившее состояние выдавали глаза и несуразный бред в голосе.

- Гришка, не надо так плакать.. Бля... Эх...Так о чём это я?.. Ах да.. Ну подумаешь руки отрезали.. ты же сам говорил производственная травма...,— с этими словами он свалился с ящика на котором недавно разместился.
От этих слов Григорий зарыдал еще больше потому, что в голову пришли воспоминания истинной причины потери рук.
Он вспомнил свое изрядно подвыпившее состояние, туман в глазах и голос в голове, женский голос, который был так ласков и нежен. С Гришей еще никто и никогда не был ласков. Перед ним появилась девушка, которая постанывала сладким голосом: «Гришенька, миленький, мне так холодно и одиноко, а ты такой сильный, могучий...» Дальше Гриша не слышал слов красавицы потому, что уже оказался без штанов и активно лишал девственности не только прекрасную незнакомку, но и в первую очередь себя. Это был его первый раз и все в его голове помутнело то ли от первого опыта, то ли от изрядно выжранной самогоночки. После нескольких минут непонятных движений он почувствовал обжигающую боль, туман немного рассеялся и он увидел, что его рука залита кровью, ожег на второй руке, еще немного ясности и вторая рука в крови. В конец туман рассеялся и Гриша в прямом смысле отлетел от своей красавицы успев ебануться головой об трубу подвала. Как только Гриша убрал уже окровавленные руки от девушки она в секунду превратилась в огромную нутрию и сбежала на четырех лапах в ближайший спасительный выход. От шока и разочарования Гриша не сразу подумал обратиться в больницу. Он горевал у забора базы отдыха. Через месяцок горьких мыслей его наконец увидел приятель Батон, который как оказалось был умный мужик потому, что отвел горе-любовника в больницу. В лечебнице сказали, что там гангрена, заражение, все будут резать и удалять нахуй. По пути в больницу он наврал Батону, что это травма на предприятии. Батон не стал допрашивать, знал, что Гриша в жизни ни одного дня не проработал и даже не знает где у них в поселке находиться единственный завод по производству пива.

Григорий окинул взглядом своих соплеменников и ему стало ужасно противно за себя и за них. Он увидел, что у них есть возможность делать самое важное в жизни — наливать из бутылок ценную жидкость и выпивать. Гриша утратил возможность даже брать рюмку. Он перестал видеть смысл своего жалкого существования. Он зажал в подмышке бутылку водки непонятного происхождения и покинул веселую компанию. Гриша уже не видел куда идет. Почувствовал, что упал под каким-то деревом. Было темно. В голове прокручивались сцены из счастливого детства, смех детей, крики, игры, беготня... И в голове отдаленно слышалось его детское прозвище: «Гришка, на хуй намотанная кишка». Стало горько, он заплакал и опять «Гришка, на хуй намотанная кишка»...

Писалось вместе с Пекарем Ёбой