bubastik : Одинокое озеро (часть третья)

Часть первая : http://litprom.ru/text.phtml?storycode=32441
Часть вторая: http://litprom.ru/text.phtml?storycode=32466

Я выбрал сторону русских на первую неделю. Я договорился с офицерами, что буду жить одну неделю в одном лагере, другую неделю – в другом. Так же сказал, что независимо в каком лагере буду жить, могу приходить и смотреть, что делается в другом.
Они не спорили и не возражали, только говорили: Как вам будет угодно.
А мне угодно как им угодно. Мне выдали бейджик, который я должен был носить постоянно и не снимать. Они сказали, что в этот бейджик встроен маленький маячок, поэтому в случае чего, меня можно будет найти. Надеюсь, этого случая никогда не будет.

Две сверхдержавы выбрали не самую лучшую страну для урегулирования конфликта, хотя нужно же решить тут проблемы. Насколько мне известно, в Сомали не было войск с 1995г., тогда когда ООН потерпела поражение и больше войска никто не вводил. Так же насколько, я знаю, один из журналистов был тут и написал книгу по событиям того времени, а Голливуд снял кино Black Hawk Down. Как по мне, кино неинтересное.
В настоящее время это государство волнует всех своими пиратами, которые захватывают суда. В ходе своих размышлений я был уверен, что об этих миротворческих планах не знает весь остальной мир. Складывалось такое ощущение, что Америка и наша сторона просто договорились очистить Сомали от пиратов, но я надеюсь, они не собираются убить около девяти миллионов людей?
Мы ехали уже около часа на машине. Вдали начали виднеться домики, а точнее огромные шатры и я сразу же заприметил американский флаг.
– А куда мы приехали? – спросил я.
– В Cidlood Badyaro, – ответил мне русский.
– Куда, куда?
– А, простите, Cidlood Badyaro на сомалийском означает «одинокое озеро» мы сюда и приехали, это такой поселок.
– Нет, ну так бы и сказали, я же эксперт по сомалийскому.

Мы подъехали к американской базе. Американец вышел, пожал всем руки, произнес что-то типа «Cya» и удалился прочь, другие американцы не замечали нас, кто-то сидел, читал, кто-то играл на гитаре. Я не заметил там никаких постовых или дозорных или тех, кто нес вахту, ничего такого не было мной замечено.
Проехав американскую базу, въехали в поселок. На машину сразу же кинулись дети, а так как мы ехали не спеша, то они с легкостью успевали запрыгнуть в машину. Русский офицер доставал что-то из-под сидения и давал им. Как оказалось, это были обыкновенные леденцы. Дома в поселке находились с двух сторон дороги, она была достаточно большая, чтобы на ней смогли разъехаться три машины или танк. Некоторые дети не играли и не пытались запрыгнуть на машину, у них не было или руки, или ноги, иногда попадались те, у которых вообще не было рук, они просто сидели на ящиках из-под Coca-Cola и провожали нас взглядом. Я просто сидел и смотрел на них. Глаза этих детей говорили все, мне даже не надо было с ними общаться, а я все равно не знаю сомалийского, но глаза, глаза выражали все.
Ближе к концу дороги дома были построены не так в плотную, как это было всю остальную дорогу и поэтому я успел рассмотреть воду, которая была с правой стороны.

– Мы приехали, – оборвал мои мысли офицер.
Мы действительно приехали. Опять огромные шатры, все того же цвета – хаки и только вместо американского флага развевается наш.
Я вышел из машины и сразу же понял какая неимоверная жара стоит на улице.
Меня пригласили в шатер.
– А, Евгений Самуилович, добрый день.
– Добрый день.
– Разрешите представиться – генерал-майор Кузнецов Максим Леонидович.
– Очень приятно, – мы пожали руки.
– Можете называть меня, как вам будет удобно. Как долетели? Как доехали?
– Спасибо, Максим Леонидович. Да, как видите, жив-здоров.
– Отлично, рад, что все хорошо.
Он пригласил меня сесть за стол.
– Я знаю вашу миссию тут. Мы будем всячески помогать вам, чтобы вы сделали репортаж качественным и таким, каким вы считаете он должен быть.
– Спасибо, я очень рассчитываю на это.
– Не снимайте, пожалуйста, бейджик, который вам дали, разве что только в душе.
– Не буду, – пообещал я.
– Я вам дам парнишку, он знает местный язык и поможет вам с общением с местным населением.
– Спасибо огромное, это действительно очень мне поможет.
– Сейчас вам покажут ваше место. У вас там будет все необходимое, для того, чтобы вы в спокойной обстановке могли работать и мы не мешали друг другу. Там, как и обещано, есть Интернет, так же у вас своя кровать, тумбочка, мебель, конечно, не высшего класса, но мы, вы сами понимаете, армия.
– Понимаю.
– Ваши вещи уже на месте. Кстати, есть не хотите? У нас как раз сейчас обед будет. Для вас будут готовить тогда, когда вы будете приходить на кухню, у всех же остальных все по расписанию, ну, я думаю, вы понимаете, – он улыбнулся и я ему в ответ.
Сам я в армии никогда не служил, хотя хотел, но в советское время меня списали по состоянию здоровья, пробовал устроиться в штаб, чтобы хоть как-то помочь родине, но все мои попытки ничем не заканчивались.
Мы прошли из одного шатра в другой. Как я понял, это был целый комплекс шатров соединенных между собой. Проще говоря, огромные палатки с дверьми. На что сразу обращаешь внимание, так это на чистоту, которая была во всех шатрах. Кухня, она же столовая, была размером в сто квадратных метров, в ряд были расставлены столы. Молодые бойцы брали подносы и становились в очередь, чтобы получить свою порцию еды. Меня удивило, что на обед давали украинский борщ, запеченную картошку, салат из свежих помидоров и огурцов, жаренные крылья курицы, хлеб и два вида сока.
– Неплохо у вас кормят в армии, – обратился я к Леонидовичу.
– Ну, вы же понимаете, что армия на родине и армия здесь – это две большие разницы. У нас тут все привозное. Провизию доставляют раз в неделю. Мы находимся в опасном месте и кормить нашего солдата каким-то говном просто нехорошо, если он умрет, так хоть вкусно поест.
– Особые условия особого задания, – произнес я.
– Ну, можно и так сказать.
Мы взяли подносы и Леонидович набрал нам еды. Я сказал, что не откажусь от борща и салата. Мы сели за столик с другими военными и стали есть.
– Внимание всем, – сказал Леонидович очень резким и громким голосом и кладя свою руку мне на плечо. – Знакомьтесь это наш журналист Евгений Самуилович, вы все знаете с какой миссией он сюда приехал, поэтому прошу оказывать ему любую помощь, которую он потребует.
– Так точно, – заорали все в один голос.
– Семёнов, – крикнул генерал-майор.
– Я, – паренек вскочил со своего места и быстро подбежал к нам на ходу, одевая каску и отдавая честь Леонидовичу.
– Евгений Самуилович, знакомьтесь, это Семёнов, именно он будет помогать вам с языком.
– Очень приятно, – вставая с места и протягивая ему руку, сказал я.
– Рад стараться, – выпалил он.
– Я думаю, что мы с вами можем обойтись так сказать без военного общения, – предложил я.
– Как скажете, – после моих слов он немного расслабился.
– Я думаю, что вы сработаетесь, Евгений Самуилович, и если я вам пока не нужен, я пойду, есть еще пара неотложных дел, – произнес Леонидович.
– Спасибо вам большое, – сказал я.
Генерал-майор ушел куда-то в глубь шатров и мой новый друг Семёнов так и остался стоять.
– Я думаю, что вы, как и я, еще не доели свой обед, – улыбаясь, произнес я.
– Почти доел.
– Ну вот и доешьте его, торопиться нам все равно с вами некуда.
– Спасибо. Как закончу, присоединюсь к вам.
– Не торопитесь, после обеда положено покурить по закону Архимеда, – я рассмеялся.
Паренек все понял и ушел к себе за стол. Я продолжил свою трапезу.

После обеда я ушел к себе, попросив солдата показать мне где именно мое место. Все, что мне обещали, было. Я открыл свой новый ноутбук, но писать пока что нечего было. Я закурил. Пепел уже просился, что бы его струсили и пепельницу я обнаружил в одном из своих ящиков. Все про меня знают.

Я разыскал Семёнова.
– Тебя-то хоть как зовут?
– Алексей.
– Женя.
– Простите, Евгений Самуилович, я не могу к вам так обращаться.
– Это ты при них не можешь, а когда нас двое, то ради бога. Тут у меня никого статуса нет, тут я никто и эти люди даже знать не знают кто я, я уверен, что и ты не знал, пока вам не сказали.
– Не знал, – опустив слегка голову, сказал он.
– Не важно, это и к лучшему. Ну что, надо выйти в поселок.
– Хорошо.
Мы прошли шатер, в котором я еще не был. Там мне вручили каску и пистолет.
– Стреляли?
– Доводилось, но еще лет двадцать назад, – беря с легкой дрожью в руках пистолет, сказал я
– Ясно, я думаю ничего не случится, но на всякий случай пускай у вас будет.
Еще на меня одели бронежилет. Тяжелый, зараза, оказался, я не привык к таким грузам, это вам не мешки из супермаркета таскать.
– Привыкнете через пару дней, – словно прочитав мои мысли, отрезал Алексей.
– Надеюсь.
– Запомните вы всегда идете за мной. По правую сторону и так, что бы видеть что происходит впереди, мое плечо это ваша мушка. Я защищаю вас собой, вы в случае чего сразу падаете на землю, если в меня попадают, и я падаю. Вы должны видеть все, только через мое плечо. Я почесал репу, но не стал спорить. Мы немного потренировался так ходить и кажется, понял как нужно правильно.
– Когда, можно будет выйти вперед я буду показывать, вам этот жест, – он согнул руку в локте и подняв ее на верх, его ладонь была сжата в кулаке.
– Хорошо.

Мы вышли с территории базы. База располагалась примерно в километре от поселка.
По правой стороне было озеро.
– Как тут может быть озеро, при таком палящем солнце?
– Грунтовые течения они и питают его и не дают ему высохнуть. Поселок расположен только с одной стороны озера, где мягкая почва. Американская база находится на одном конце, мы находимся на другом конце, а между нами – поселок.
– Почему именно так?
– Не знаю, был такой приказ.
– А вы как с американцами, дружите?
– Конечно, мы же сюда не воевать приехали, а помогать населению, они и так столько крови видели, что лучше и не думать об этом.

Мы подходили к поселку, к нам на встречу кинулась толпа детей. Семёнов достал из кармана штанов горсть конфет и начал им их давать. Ко мне подошел паренек и подергал меня за штанину.
У малыша не было одной руки, на второй руке отсутствовали указательный и большой палец, лицо было изуродовано.
– Мины, – опять прочитав мои мысли, сказал Алексей, будто зная, что я хотел спросить, что с ним. Дать что-то малышу я не мог, у меня просто ничего не было.
Леша протянул свою руку с конфетой и дал ее пареньку.
– Без конфет лучше в город не ходить, не отстанут, пока не получат хотя бы одну.
– Учту.

В глубине поселка нас встречали взрослые молодые люди. У всех были наперевес автоматы Калашникова. Леша говорил с ними на сомалийском.
– Они говорят, что можно будет фотографировать.
– Э-э, я не взял фотоаппарат, я думал мы просто пройдемся, посмотрим.
– Ну, я понял, я им так и сказал, что в следующий…

Автоматная очередь прозвучала очень громко. У меня сложилось такое впечатление, что стреляли прямо возле меня. Я стоял, как в копанный, и не понимал, что происходит. Видел, что дети разбегаются по домам, а мужчины с автоматами бегут в другую сторону.
– На землю-ю-ю-ю! – орал Алексей, а у меня перед глазами была замедленные кадры всего происходящего.
Чья-то рука вдавила меня в землю и я чувствовал как меня тащат к дому.
– Ранены?!
– А?
– Я спрашиваю, РАНЕНЫ? – орал мне прямо в лицо Леша.
– Нет, вроде.
Помутнение в голове прошло. Картинка стала более четкой и я смог прижаться спиной к дому.
– «Лига восемь», вызывает базу, – Семёнов говорил в маленькую рацию.
– «Лига восемь», слышим, видим, что у вас произошло, уже выдвигаемся на место. К вам приближается колонна из четырех машин. У вас будем минут через десять.
Автоматная очередь прозвучала снова.
– База, вас понял.
– А что происходит? ¬– спросил я и понял, что говорю очень дрожащим голосом или голосом человека, который очень пьян.
– Другое поселение хочет захватить этот поселок. Если вы знаете в Сомали постоянно идет война между поселками.
– Знаю, – еще больше успокоившись, сказал я
– Так вот мы и занимаемся тем, что помогаем вот таким вот поселкам. Если мы не поможем им, то его просто сотрут с лица земли.
Мне захотелось грязно выругаться, но я сдержался.
Я уже слышал как машины подъезжают. Леша передернул затвор в своем автомате, мельком выглянул из-за угла дома.
– Так, прижмите ноги к голове и руками обхватите ноги.
Я не стал ничего спрашивать, а просто сделал, как он сказал.
Алексей стрелял по машинам и я слышал не только его выстрелы, но и выстрелы с обратной стороны, мелкие камешки с крыши начали падать мне на каску.
Я закрыл глаза. Чья-то рука взяла меня за руку, открыв глаза, я увидел девочку, стоящую передо мной. Она была совершенно спокойна и я понял, что этот ребенок просто не боится выстрелов, он настолько к ним привык, как мы привыкаем к рекламе, которую видим каждый день.
Автоматная очередь. Леша падает на землю. Кровь попадает мне на лицо. Мое лицо искажается от боли. Я вижу перед собой всю туже маленькую девочку, но теперь из ее лба течет ручьем кровь, она падает на меня. Я обнимаю ее и прижимаю что есть силы и начинаю орать, из моих глаз текут ручьем слезы.
Глаза полные слезы и злости, но вижу как подъезжают машины и вижу на них наш флаг, вижу как с другой стороны подъезжают машины американцев, вижу как солдаты подбегают к нам и затаскивают раненого Алексея и меня в машины. Чувствую, как девочка выскальзывает из моих рук, вижу как ее тело просто валяется под домом, в нос бьет резкий запах крови, не мой, а ее, вся моя одежда залита ее кровью.