не жрет животных, падаль : взгляд сверху

В нашем городе сегодня – день вседозволенности. Непогожий денек, затерявшийся на календаре между днем всех святых и сочельником. С наступлением сегодняшнего утра чужакам в нашем городе становится неуютно. Этот день похож на зуд в заднице. Никому не понятно чем он вызван, но всем ясно, что ничего хорошего лучше не ждать. Отцы загодя запирают ружья в шкафах, торговцы выставляют в витринах заранее заготовленные бутылки, ожидая бойкой торговли. От детишек сегодня не будет отбоя – они ждали целый год.

Миловидным дамочкам сегодня лучше оставаться дома и покрепче запирать двери, если конечно они не побеспокоились заранее и в течение недели не травили своих псов голодом, так чтобы их собачье оживление от запаха свежего мяса было по-настоящему неподдельным. Если тебя, детка, сегодня трахнет тринадцатилетний прыщавый мудак, наглухо обдолбанный амфетаминами, купленными в ближайшей аптеке без всякого рецепта – жаловаться будет некому. Полиции в этот день не до тебя. Опрокидывая десятый стакан виски на заднем дворе своего дома, постреливая из служебного кольта в разлетающееся воронье, шериф ограничится лишь предупреждением: «если амфетаминов будет слишком много, детка, береги свою кожу. Эти ублюдки смогут ее и содрать заживо».

Когда Джордж Герберт Уокер Буш старший запустил в воздух над Ираком тысячу самолетов, сбросивших, наверное, не меньше миллиона бомб, он сказал: «Я знаю, что я делаю – я смотрел Рэмбо». Нам всем сегодня не повредит его уверенность и его навыки. Пройдет еще немного времени, солнце поднимется повыше и тогда они начнут просыпаться. Начнется выживание. В этот момент нам с тобой лучше быть подальше от города. В день, когда все можно – мы почему-то в первую очередь хватаемся за оружие. Об этом нам не говорит Иисус в своей воскресной проповеди. Мы все знаем лучше него. Мы все смотрели Рэмбо. И даже богу сегодня лучше отсидеться за облаками.

Мы прячемся в нескольких десятках километров от города. У нас еще горячий кофе, бутылка вина, сэндвичи из придорожной забегаловки, пистолет, ружье, две коробки патронов и надежда на то, что никому не придет в голову нас искать. В конце концов, мы не учителя, чтобы подростки захотели нас повесить. И не разведенные супруги, один из которых недоволен разделом имущества и вооружен. Бензина в машине достаточно. Для возвращения домой и для того, чтобы сбросить машину в обрыв. Ни один из вариантов нельзя исключать.

Мы сидим на задних сидениях в машине с открытым верхом. Я пью кофе. Пью только для того, чтобы не заснуть. Пришлось встать засветло только для того, чтобы никому не попасться на глаза и спокойно скрыться из города во время, когда светофоры еще мигают желтым. Спать нельзя, иначе можно упустить момент их приближения. Когда меня начнет тошнить от густеющей во рту горечи, я возьмусь за кокаин.

Родители сегодня смогут утопить своих детей, если те не успеют первыми добраться до стариков и задушить их подушками, еще не продравших глаза, не успевших очнуться ото сна. Только детям хватит смекалки, предусмотрительно поставить свой будильник на 15 минут раньше обычного. Подумай хорошенько, не слишком ли сильной была та оплеуха, которая, по-твоему, должна была заставить твоего сына быть более усидчивым во время выполнения домашнего задания.

Я смотрю на небо, простирающееся на мили до самого горизонта. Ты вглядываешься в самое дно ущелья. На небе ни облачка, в бездне под нами – ни одного догорающего автомобильного остова. Не лучший день для бога. Ему решительно негде спрятаться. Владелец кафе, где мы покупали себе завтрак, отрывая кассу, чтобы выдать мне несколько купюр сдачи, прятал вторую руку под стойкой так, чтобы я ее не видел. Старик точно держал палец на спусковом крючке оружия снятого с предохранителя. Так же, должно быть, сегодня выглядит и бог. По крайней мере в радиусе ста миль от нашего городка.

Ровная зеркальная поверхность кофе в моем стакане разбегается рябью от упавшей в самое сердце ароматного озера капли. Только бы не начался дождь. Мне совсем не хочется раскладывать крышу в своем кабриолете. Так я существенно уменьшу градус обзора и не смогу следить за подъездами. По шоколадного цвета гуще расползается переливающееся перламутровое пятно. Как будто кто-кто капнул бензином на мокрый асфальт. Мне становится неприятно и я швыряю стакан в песок. Дерьмо. На небе по-прежнему ни облачка. Откуда дождь?

Ты рассказываешь историю о том, как одноклассник твоей сестры изнасиловал свою соседку по парте на прошлый день вседозволенности. Удивляешься тому, что на следующий день они несмотря ни на что, как ни в чем не бывало сели вместе за одну и ту же парту. Сегодня, предполагаешь ты, она вместе со своими братьями отрежет этому пидору его мелкий член. Я жалею о том, что в нашем городе ни у кого нет ядерной боеголовки, которую можно было бы взорвать. И никаких тебе больше дней, когда можно все.

Следующая капля падает мне на лоб и сбегает теплой струйкой по угловатой паутине морщин вниз к переносице. Жидкость теплая и вязкая, как растопленное масло. Я вытираю лоб рукавом, и на рубашке остается темное бесформенное пятно. Жир. Почему бы и нет, если сегодня даже шестилетний мальчишка может сесть за руль отцовского фургона и разворотить десяток прохожих вместе с витринами дорогих магазинов в торговом центре, то почему бы дождю сегодня не быть жирным. И идти без облаков.

Ты втираешь такую же каплю в свое запястье, пытаясь избавиться от ощущения мылкости на пальцах. Спрашиваешь у меня, как возможно, что люди которые сегодня режут, убивают друг-друга, трахают все, что двигается, спустя два дня, в воскресение, будут вместе сидеть друг с другом на проповеди в нашей церкви. Кому нужно их покаяние? За дела, совершенные сегодня, не придется отвечать ни перед законом, ни перед даже богом – отвечаю я. Наш епископ разрешил нам не исповедоваться в грехах, совершенных в день вседозволенности. Наверное, потому что каждая исповедь, которую ему приходилось выслушивать на следующий день, длилась слишком долго.

На моих плечах темнеют уже несколько пятен от дождя, намокает рубашка на спине. Думаю, бог отворачивается от нашего городишки всего на один день. Потому что этот день мы придумали себе для решения наших человеческих проблем. Школам нужны бюджеты на ремонт, людям – рабочие места и свободные парковки, магазинам – продажи, и всем нам – новое жилье. Где все это взять, если нас так много рождается. Добро пожаловать в Спарту, детка. Здесь нет места для бога вообще. Этот город обходится без бога. Мы все сделаем сами, без него. Мы все смотрели Рэмбо.

Ты смотришь на небо, подставляя свое лицо летящим вниз каплям и солнечным лучам. Знаешь, - произносишь вдруг ты: мне кажется, он здесь, он наблюдает за нами. Подумай сам, здесь на десятки миль ничего интересного: пустыня, каньоны, ущелья. И только одна наша машина посреди всего этого. Единственное, что есть интересного. Он наблюдает за нами, пока в городе не нуждаются в его услугах. Он нашел себе занятие по вкусу.

Я рассматриваю очередную каплю, поместившуюся на кончике моего указательного пальца. Когда солнечные лучи проходят сквозь нее, причудливо преломляясь, она кажется слегка желтоватой и мутной. Я размазываю жидкость по торпеде, и на сером пластике остается блестящий след. Следующим движением я бью тебя по лицу. Бью резко, наотмашь, так сильно, что твоя кровь из твоего носа, мгновенно заливает твою белую футболку и брюки. Несколько капель попадает на велюровые чехлы сидений. Дождь усиливается, капли падают чаще. Одна за другой: на капот, нам на головы, на ветровое стекло.

Ты смотришь в мои глаза, а твоя рука тянется к кобуре. Вот твоя ладонь уже обхватывает холодную сталь. Ты поднимаешь руку с побелевшими костяшками обтянутых вокруг рукояти пальцев. Выстрел: один, другой, третий – вся обойма. Не целясь, ты метишь в небо.

На капот машины, сминая его как лист бумаги, падает толстяк. Сальные не расчесанные волосы, стекающие по бороздкам между ними струи липкого пота, пухлые руки, щеки, покрытые испариной. Двигатель заглох. Нам уже никуда не уехать. Придется ждать до завтрашнего утра, прежде чем вызывать подмогу. Хорошо что, дождь кончился.

Как думаешь, он просто сильно волновался за нас или мастурбировал? – спрашиваешь ты, глядя на лоснящиеся жиром складки на его шее и подбородке. Темные мокрые пятна расползаются из-под его рукавов. С чего ему так обильно потеть? Пистолет снова в твоей кобуре.

Я думаю, что сегодня, даже ему было можно все. А вот нам осталось надеяться только на одного Рэмбо. А ждать нам теперь стало еще дольше.

_______________________________
не жрите жывотных - жрите всех