Aefron : Духи стоячей воды

В детстве я часто любила играть в лесах, бегать навстречу ветру по бескрайним полям, в превосходящей рост траве, подолгу разглядывать мутную воду заброшенных колодцев, забираться в дикие сады. И в эти дни, залитые мягким солнечным светом, или затянутые пеленой серого дождя, могла наблюдать что-то интересное, но через мгновение не обнаруживала и следа своего видения. Еще вчера я приходила к расщепленному молнией дереву, обрывала черную, обугленную кору, и находил нечто, но, увлекаемый чем-то новым, оставлял свою находку, которую в последствие никогда не мог найти вновь. Тебя окружало нечто удивительное, но природу этого ты не мог понять в силу возраста, а становясь старше, уже ничего не находил из ранее виденного. Видение становилось все более четким, но цвета блекли, а формы стремились к статичности.

Все вокруг тогда казалось неуловимо обитаемым. В этом причудливом мире, где краски сновидения и яви смешивались, перетекали друг в друга, ты не путешествовал в одиночестве. Множество неизвестных существ заинтересованно, равнодушно или враждебно сосуществовали рядом с тобой. Иногда по неосторожности, специально или по причинам, ведомым только им, эти обитатели могли позволить тебе их видеть (мне повезло, я могу вспомнить лишь пару случаев, что несли реальную опасность, и можно лишь смутно догадываться о всей бездне ужаса, что несли Те, о которых мне доводилось иной раз подслушать). Бывало, возвращаясь домой, когда закат уже догорал на горизонте последними, алыми всполохами, в ближайших кустах ивняка ты мог заметить тройку внимательных, серебристых глаз, изучающих тебя с неподдельным интересом. Никто из известных животных не смотрит так осмысленно. Или, когда, следуя вдоль русла реки, ты находил сооружения, причудливость которых вызывала сильное недоумение, а у более взрослого человека нашла бы пару неприятных аллюзий. В предрассветные часы, перед самым восходом солнца, можно было подсмотреть как маленькие ушастые зверьки альбиносы с длинными хоботками и очень ловкими лапками, заканчивали ткать свое ночное полотно и исчезали в первых каплях росы.

Но день ото дня все становилось четче, и неуловимый мир начал исчезать. Постепенно, но безвозвратно. Существа, обитающие в водах лесах и полях, вели себя схожим образом. Даже ужасные белые слепые слизни Финдаркхина, бороздившие глубины земли неисчислимыми тоннелями и поджидающие незадачливого ночного путника, чтобы равнодушно заглотить целиком, скоро стали проявлять себя лишь странными дырами в земле и обилием улиток. Хотя, я четко помню, что второго числа шестого месяца видела, как они, вздымающиеся вровень с деревьями, собравшись в круг и медленно покачивая своими кольчатыми, склизкими телами, пировали во влажной сосновой аллее (наблюдать за ними, устроив засаду в орешнике, было чистым безумием).

Потом исчезли те малые существа, копошащиеся в склонах холмов, и оставляющие на первом снегу следы не больше дюйма. В солнечные, наполненные свежестью утра, на реке меня уже не приветствовал двухметровый чешуйчатый хвост, исчезающий под водой в фонтане блестящих брызг, в каждой капле которых все отражалось заново. А жители луны, покрытые розовой шерстью, больше не вели свои бессмысленные напыщенные патетические речи в полнолуние на полянах, устланных цветущим папоротником. Из тех речей я узнала о неведомом и ужасном; про тех, о ком все, кроме этих глупых пафосных зверей, предпочитали молчать. (Если были наделены даром речи, либо если их слова были мне понятны). Дождливыми, осенними ночами я больше никогда не слышала протяжный вой, полный невосполнимой утраты. Находка, сделанная мной в возрасте девяти лет также безвозвратно исчезла, но ее содержание до сих пор четко отображено в моей памяти.

В то странное время, полное потерь, я горела любопытством обследовать старый заброшенный дом в конце деревни. Прошлой зимой последняя его обитательница умерла. Я слышала, как шепотом передавали неприятную подробность, что когда ее нашли ранней весной – все ее органы вытекли, хотя сама женщина сохранилась, будто была сделана из воска. Этот дом также был славен тем, что в войну, с дороги, находящейся за пролеском, прилетела пуля, и, пройдя насквозь через голову девушки, стоявшей у окна, застряла в стене. Где, говорили, ее и сейчас можно увидеть. Кроме того, чердак заселяли летучие мыши, которых я еще никогда не видела. Все это стало достаточным основанием, чтобы побороть страх и проникнуть в этот дом.

Строение было разделено на две части, одна из которых была превращена последними обитателями в некое подобие чулана; редко посещаемая, никогда не ремонтируемая, она неумолимо приближалась к своему концу, и в итоге развалилась. Окна и двери дома были наглухо заколочены. Исключение составляло небольшое угловое окно, на котором отсутствовала пара досок, оставляя таинственное темное пространство, неумолимо манившее мое детское воображение обещанием невероятных открытий. Поскольку окно находилось на недоступной для ребенка высоте, мне пришлось воспользоваться одной из растущих вдоль стен дома яблонь, взбираясь по корявым веткам которой, я сумела добраться до бреши в окне. Ржавые изогнутые старые гвозди цеплялись за мою одежду, словно когти невиданных чудовищ, седые липкие пряди паутины залепляли лицо. Наконец я оказалась внутри.

Сняв с себя паутину, я осмотрелась: вокруг стояла полусгнившая мебель, вокруг слепых окон свисали обрывки съеденных молью штор. Пол настораживающе скрипел. К комнате, в которой я очутилась, была одна единственная дверь, выходящая в коридор, ведущий в холл с основным входом. В коридоре было еще две двери, которые вели в небольшие комнаты ничем не отличающиеся от той, через которую я попала сюда. Обследуя одну из них, я заметила на стене старый выцветший гобелен. Я потянула за край, старые гнилые нитки не выдержали, и гобелен упал на пол. Взметнулась стайка моли, а передо мной оказалась низкая потайная дверь. Я потянула за ручку, но ничего не произошло, мне не хватило сил ее открыть (замка на двери не было). С разочарованием я подумала, что так никогда и не узнаю скрытые за ней тайны. Сделав последнюю попытку, я изо всех сил потянула ручку на себя. Скрипнули балки, дверь поддалась, слегка приоткрылась, застряв в перекошенной раме. Но образовавшегося проема вполне хватило, чтобы я могла пройти. Протиснувшись через него, я оказалась в совсем ином помещении: передо мной валялся старинный железный лом, камин, бывший здесь когда-то, был разобран, везде валялся битый кирпич и завалы досок, образованные провалившейся крышей: посмотрев вверх, через балки, вместо потолка, можно было увидеть кусочки июльского неба. Отсюда вдаль также уходил коридор, просевший под неумолимым натиском времени, он с легким уклоном устремлялся в глубь дома, теряясь в пыльной мгле. Я решала последовать туда, но не успела сделать и двух шагов, как послышался треск. Трухлявые доски пола не выдержали, и я полетела вниз.

Мне казалось, что я лечу как минимум вечность, проваливаясь в такие глубины, из которых выбраться мне уже будет невозможно. Полет был неожиданно быстро прерван не очень болезненным ударом о влажную холодную поверхность. Я открыла глаза, отметив пару ссадин и убедившись, что жива, обнаружила себя в подполе, который несмотря на то, что не был особо глубоким, не оставлял мне надежды вернуться назад тем же путем. Однако в доме, было столько щелей, что мне не приходилось беспокоиться об обратной дороге. Подпол шел вглубь под некоторым уклоном; пройдя вперед, я обнаружила стену, в которой зиял заваленный проем. Я постаралась расширить лаз и через некоторое время смогла пролезть в образовавшееся отверстие. Передо мной открылось очередное помещение этого загадочного ветхого строения.
Здесь было не столь темно, свет просачивался сюда не только из щелей, но и из маленьких перекошенных окошечек, расположенных под потолком по периметру комнаты. Тогда я догадалась, что место, куда я попала, раньше было первым этажом задней части здания, который в следствии проседания грунта, теперь превратился в полуподвальное помещение. Покосившиеся стены того гляди грозили обрушиться вниз, навсегда погребя меня под собой, превратив старый дом в своеобразное подобие склепа. Однако для такого кладоискателя, как я, открывшаяся комната была настоящим рогом изобилия, поэтому мысли о грозившей опасности меня не посещали. Здесь было много чего: полусгнившая одежда и обувь, предметы утвари, странные устройства, рабочий инвентарь, то, что раньше было книгами, пара упряжей – все это носило отпечаток прошлого столетия и пролежало здесь много лет. Меня привлек резной малахитовый флакончик, и когда я опустилась, чтобы лучше его рассмотреть, заметила черную шкатулку. Я замурлыкала в предчувствии сокровища, немного помедлив, я подняла шкатулка, и в предвкушении невероятных открытий потянула крышку вверх. Меня ожидало разочарование – там были документы и ворох довольно хорошо сохранившихся бумаг, испещренных выцветшими чернилами. Язык их был устаревшим, но понятным для чтения. Меня заинтересовала тонкая книга в кожаном переплете, похороненная на самом дне шкатулки перевернув обложку, я увидела надпись: «дневник Натаниэлля Моригана».

То, что я запомнила практически все содержание этой странной книжки, до сих пор кажется мне невероятным, и ряды строчек, исписанных размашистым, крупным но понятным подчерком, возникают в моей памяти, стоит только мне обратить свои мысли на этот предмет из прошлого. Нередко содержание тех пожелтевших листов приходит в сновидении. За точность дат я ручаться не могу, они были частично мной восстановлены по тексту. Также я могла пропустить некоторые главы, а иные довести до завершенного состояния самостоятельно. Но смысл того, во что я внимательно вчитывалась в том летний день в заброшенном доме, вновь и вновь возвращаясь к уже прочитанным листам, стал понятен мне лишь сейчас.

26 февраля
Осознал необходимость вновь вести свои заметки. Потребовалось восемь часов, чтобы добраться, восемь часов по замерзшим болотам, без проводника – верная гибель, хотя не могу сказать, что совместный путь с этим молчаливым, полудиким человеком доставил мне удовольствие. Виной всему, я думаю, неприятная внешность Джоуса: лоб сильно скошен, нижняя челюсть выдается вперед, заметно косолапит, обилен волосяной покров. Сталкиваясь в судебной медицине с подобными типами, я, возможно, предубежден, но мне не легко отказаться от мысли, что этот человек вынашивает замысел преступления. К сожалению, только он знает, как пройти на Вороньи Болота.
Поселение произвело гнетущее впечатление, что в данных обстоятельствах не удивительно. Остановился в доме, который мне предоставил отец Ардан. Именно этому проницательному человеку принадлежит инициатива пригласить меня сюда. Должен отметить, что для служителя церкви, которому по роду своей деятельности полагается врачевать святым словом, он вполне здравомыслящ, оставив болезнь врачам. Сколько же здесь воронья!

2 марта
Сразу по прибытию осмотрел больных. Странный случай. Трое мужчин и две женщины. Наблюдается атрофия мышц конечностей, потеря чувствительности кожных покровов, потемнение слизистой, вероятно от обильного кровоизлияния. На атрофированных участках наблюдаются зеленоватые наросты. Болезнь быстро прогрессирует. Симптомы обнаружены не более недели назад (к этому времени уже скончались четверо). Как скоро они решили принимать меры! Подозрение, что это проказа, естественно не подтвердились, болезнь носит явно эпидемический характер, хотя больные не являлись родственниками, и не находились в тесном контакте. На данный момент я определил это как отравление (этому способствуют соответствующие симптомы, в истории болезни я гораздо подробней это описал). Огромные стаи ворон весь день кружили над поселением.

3 марта
Один скончался – это было чудовищное зрелище, остальные обречены. К моменту смерти слизистая приобрела темный цвет, если быть точнее – стала черной, словно обугленной, то же произошло и с белками глаз. Теперь понятны пресловутые слухи, что это, мол, дело рук демонов. Даже на меня вид сгоревших несчастных произвел неприятный эффект. Местное суеверие гласит, что «это» пришло с Вороньих Болот. Я до сих пор придерживаясь мнение, что это отравление. Умышленное или природное - это мне и предстоит узнать.

7 марта
Новый инфицированный. Умерло еще трое, а я ничего не смог сделать. Конец их был также ужасен, в последнюю минуту больной будто вспыхивал изнутри. Также бросается в глаза, что все инфицированные одержимы водой и поглощают ее в невероятном количестве, но, мне кажется, это только ускоряет исход. Я в растерянности, при всех моих знаниях, я не могу даже точно утверждать, с чем мы имеем дело. Все годы обучения и практики просто в пустую потраченное время.
Опросил население. Все зараженные жили в одной стороне поселения, но при малочисленных личных контактах (еще одна странность), пользовались одними колодцами. С той стороны жилища наиболее близко подходят к лесу, и, соответственно, к болотам. Взял пробы воды из разных колодцев (не буду здесь приводить результаты анализа, так как уже вписал все это в историю болезни). Возбудителя инфекции не обнаружено. На похоронах присутствовали многие, и я заметил, что тип Джоуса здесь распространен. Но никто из зараженных к нему не принадлежал. Видел девушку, на ней не было траура, я спросил отца Ардана о ней, и, к удивлению, узнал, что она его племянница. Но поскольку она общается с этими мерзкими отродьями «людьми болот» - так он назвал джоусовский тип, он не хочет иметь с ней никаких отношений. Я поинтересовался, кто они «люди болот», и святой отец поведал мне любопытную историю, как две капли похожую на сотни других. Но все-таки привожу ее здесь.

С незапамятных времен в этих местах жили люди, и до пришествия истинного бога, они поклонялись своим черным духам, покинутым слугам более древних и могущественных божеств (отец Ардан признавал за ними силу?) Но никаких образов, рисунков, идолов, капищ не было создано. Считалось, что Духи Стоячей Воды обитают на болотах, которые и являются храмом. Уклад жизни этих людей был примитивен и подобен животному. Цивилизация добралась и до этих мест; были сделаны попытки освоения земель, лежащих по ту сторону глухих топей, что вызвало агрессию со стороны коренных обитателей. Но кучка неграмотных дикарей не смогла ничего противопоставить пришедшим из большого мира. Впоследствии пришедшие и коренные жители смешались, но тип вторых до сих пор встречается. Иногда почти в чистом виде.

Нынешний мор, многие уверены, напрямую связан с ними, и мое бездействие их еще больше в этом убеждает. Я предупредил, чтобы люди не брали воду из колодцев у леса. Остается ждать.

19 марта
Первую неделю после моего предупреждения не было новых случаев заболевания, и я начал питать слабую надежду, что на этом эпидемия закончится, но шестнадцатого заболело еще двое. Я в растерянности, жители боятся. Любой из «болотных людей» видится им демоном, или, по меньшей мере, черным колдуном. Обстановка очень напряженная. Познакомился с Лорэйн (племянницей Ардана). Мне показалось странным, что она общается только с людьми болот, и я спросил ее об этом, не ожидая услышать ответ, но она мне рассказала то, о чем другие предпочитали молчать.

Два месяца назад здесь состоялась чудовищная казнь, на которой присутствовало все население. Лето в прошлом году выдалось холодным, поздние весенние заморозки сократили будущий урожай как минимум на треть, осень была дождливой, затопило подполы с итак необильными запасами. Как-то невзначай поползли слухи о колдовстве. Отношения между «людьми болот» и пришедшими в более позднее время всегда были враждебными. Иногда недовольство всего лишь тлело под размеренностью повседневной жизни, иногда принимало характер конфликта. Так и теперь, спровоцированная природными капризами, тень подозрения, как всегда, пала на меньшинство, и местные власти решили больше не бездействовать, а воспользоваться долгожданным поводом (обоснованным лишь личной неприязнью), чтобы открыто начать узаконенное истребление.
Никогда здесь еще не видели столь кровожадной казни. После того, как обвиняемый отказался признать себя виновным, его подвергли многочисленным пыткам, затем расчленили, и мелкими кусками раскидали по болотам в назидание всем остальным и бросая вызов черным силам болот. Последующие события можно рассматривать как то, что болота этот вызов приняли - закончила свой рассказ Лораэйн. Она также не избежала здешних предрассудков. Но все же, видимо по какой-то причине этой темы избегали. Я еще раз удивляюсь суеверию обособленных общин, что может провоцировать людей на самые ужасные преступления. Мое мнение насчет болезни, унесшей более десяти человеческих жизней, остаются прежним. И я нашел еще одно подтверждение своим догадкам.

Сегодня был первый день, который можно назвать по настоящему весенним, и, оставив душный воздух своей лаборатории, я решил совершить прогулку по окрестностям. Стоило немного пройти, и я, промочив ноги, был вынужден вернуться и переодеться. Что вообще может заставить людей жить в этом затопленном месте? Хотя мне говорили, что если я пробуду здесь до лета, то буду поражен плодородием земель и буйным цветом растительности. Возобновив свою прогулку, я дошел до конца поселения, где оно примыкало к лесу, и приблизился к колодцу. В этот момент я заметил что-то, валявшееся на земле, присмотрелся и понял, что это ворон. Огромный, размах его крыльев приближался к метру. Он был мертв, и причина его смерти была та же, что и унесшая за прошлый месяц стольких людей. Это факт вернул мне уверенность. Возбудитель инфекции содержался не в грунтовых водах, как по началу я ошибочно думал, и не мог найти подтверждения. Заразу распространяли птицы, недаром здесь они летали тучами.
Я отправился к отцу Ардану, чтобы поведать о своем наблюдении.

Я застал его очень взволнованным, было видно, что последние события расшатали его нервы, под глазами запали глубокие тени, кожа приобрела серый оттенок, и в паутине морщин залегли новые. Я поменял свое решение, и не стал спрашивать о казни. Когда я поведал ему о птице, лицо его омрачилось, он начал что-то бормотать про черных демонов, что они пришли за ним, затем резко остановил себя, как бы опомнившись, и, попытавшись придать своему взгляду осмысленность, а голосу весомость, сказал: дела ваши здесь, Натаниэлль, видимо закончены, и теперь все зависит от воли божьей, ибо только он может спасти всех нас от ужасов, выпавших на нашу долю, и мы можем лишь молить о ниспосланной нам милости. Я ответил, что больные больше нуждаются во враче, нежели духовных наставлениях, и раньше он сам, похоже, это осознавал, и добавил, что пока я не найду способов борьбы с болезнью или возможности уничтожения самой инфекции, я никуда не уеду. Оставлял я его бормочущим о каре, зле, проклятьях, что всех нас ожидают.
Птицу я взял с собой для исследования, к которому сейчас намереваюсь приступить.

25 марта.
Всю ночь, что-то громко стучало по крыше, я сильно устал и, решив, что, возможно, это град, оставил это до утра. Но сон не спешил ко мне прийти, отпугиваемый стуками снаружи, и я забылся лишь под утро, погрузившись в кошмары.
Но долго проспать мне не удалось, в девять меня разбудили крики. Я поспешил выйти. Посреди улицы стояла женщина. Кувшин, что она несла, теперь лежал на коричневой земле, и белые ручейки молока струились по следам от колес, потом один остановился у чего-то черного, и когда я оторвал взгляд от него, то увидел – вся улица была завалена мертвыми птицами. Некоторые свисали с водостоков, другие, распластались на сломанной повозке, стоящей напротив, третьи лежали в неестественных, изломанных позах на подоконниках и крышах. Я стоял в оцепенении, завороженный пестрой картиной, на которой рябили черные пятна, везде черные пятна. Раздались крики, люди начали выходить из своих домов.

В природе существует много кажущегося необъяснимым, к примеру, дождь из лягушек. Вихри поднимают воду вместе с ее обитателями и могут перенести их на большое расстояние; зверькам леммингам также приписывали мистическую способность рождаться из дождя. Явление перед моими глазами также имело свои причины. Просто о них мне еще ничего неизвестно. Так я успокоил свой взволнованный разум. Нужно было срочно принять меры, уничтожить птиц, во избежание распространения заразы, если это еще возможно. Я зашел к себе, взял перчатки, только сейчас мне показалось странным, то, что я до сих пор еще не заражен. Я начал скидывать трупы птиц в сломанную повозку – после ее предстоит сжечь, испуганным жителям рассказал, что нужно сделать, сведя к минимуму контакт с мертвыми животными.

Вдалеке послышался шум, и через минуту показалась странная процессия, возглавляемая отцом Арданом. Ступающий босиком, разбрасывающий вокруг себя соль, он громко зачитывал заклинания для изгнания злых духов. Он кричал, чтобы люди не смели притрагиваться к трупам, иначе им грозит кара небес и страшный суд в посмертии. Многие бежали прочь. Я обратился к нему с предостережением о последствиях подобных действий, но он не стал и слушать меня.
-Разве не вижу я, сказал он, поднимая одну мертвую птицу за крыло - это посланники ада, тот, кто хочет спасти душу не должен даже взирать на них.
Я сказал, что в таком случае, ему самому стоит перестать махать мертвой птицей, чья инфекция, возможно, послужила причиной всех смертей. Он собирался что-то ответить, но в этот миг ворон, до того вяло болтающийся в его руке, встрепенулся, начал вырываться, и после пары неудачных попыток, изловчился клюнуть отца Ардана в кисть. Тот закричал, выпустил крыло, птица упала на землю, попыталась взлететь, но скоро упала замертво. Святой отец гневно взирал на меня и пытался остановить кровь. Я предложил ему помощь, но он не обращая внимания на меня, развернулся, и вместе со своей процессией удалился.
Я забыл упомянуть, что за последние дни умерло еще трое. Моя работа продвигается слишком медленно.

1 апреля
Последующие дни продолжал находить трупы птиц. Ардан не выходит из дома, я его навестил, но если он болен, то пока лишь только душевно.
По ночам слышал странную музыку, доносившуюся из чащи с болот, сначала подумал, что это плод моего воображения, за последний месяц мои нервы сильно расшатались, но Лорэйн говорила, что тоже слышала, как в час между собакой и волком с топей начинают доносятся заунывные песнопения.
Снег тает очень быстро. В эту зиму его выпало неимоверно много. В некоторых местах, чтобы пройти приходится класть доски, чтобы не увязнуть по щиколотку в грязи, если дальше воды будут прибывать, они могут затопить все поселение. Даже не представляю, как кто-то пожжет пройти на болота, все залито, но ведь я ясно слышал, что кто-то издавал те звуки. Люди подавлены, помимо болезни, им теперь грозит затопление. Поговаривают о том, чтобы покинуть эти места. Не могу сосредоточенно работать – выматывают бессонные ночи, полные этих мрачных напевов.

3 апреля
Здесь творится настоящая паника. Пытаясь выбраться через болота, двое утонуло. «Люди болот» напротив, ведут себя так, будто все так и должно происходить. Может быть, есть доля истины в том, что они в этом замешаны.
Не спал сутки, чувствую себя плохо, эти проклятые ритмы даже днем стучат в моей голове. Если события будут развиваться подобным образом – нас ждет гибель. Воды все прибывает, затопила подпол. Видел, как отец Ардан стоял на центральной площади и жутко смеялся, предрекал скорый конец света. Он безумен, и я видел первые симптомы болезни. День, другой, и он встанет на путь без возврата.

4 апреля
Попытаюсь поговорить Лорэйн, слышал, что «болотные люди» знают дороги через топи. С их помощью мы могли бы выбраться отсюда.

5 апреля
Они куда-то исчезли. Собираюсь в последний раз воззвать к рассудку Ардана. Мне кажется ему известно больше, чем он показывает. Вчера когда его видел, мне показалось, что в глубине его безумных глаз прячется насмешка, и безумны они лишь потому, что он хочет, чтобы все так думали. Быть может это мое больное воображение, растравленное бессонницей, но я отправляюсь к нему. И на этот раз он поведает мне все, что знает.

21 апреля
Только сейчас я могу сказать, что не опасаюсь за свой рассудок и чувствую себя в силах писать. Хотя, после происшедшего что-то навсегда во мне изменилось. Это будет последняя запись, а далее ее, как и все мои бумаги, ждет забвения в ящике, что стоит в чулане, если им когда-либо суждено быть оттуда извлеченными, то не мной. Почему бы мне вовсе не сжечь их? Не знаю, такова моя прихоть. После того, как я завершу повествование, станет понятно, почему многое теперь для меня потеряло смысл. Это также касается моей врачебной практики и того, что большой мир оставлен мной навсегда. Со стороны это может показаться следствием потрясения, подорвавшим здоровье моего разума, но у меня было время осмыслить произошедшие события, и решения мои не скоропалительны. Последняя моя запись датирована пятым апрелем, именно в ночь с пятого на шестое случилось, то, что заставило мою жизнь поменять направление. Напомню, что в тот день уровень хаоса в селении достиг предела, а отсутствие сна в течение трех суток пагубно отразилось на мне, и я был не менее безумен, чем все остальные. В восемь часов вечера я отправился к отцу Ардану – этот обезумевший старик явно был замешан в бедствии прошлых месяцев. Меня возмущал сам факт расправы, учиненной только ради доказательства власти, господствующей стороны.

Я подошел к дому Ардана – во всех окнах горел свет, внутри о чем-то громко спорили. Встав возле открытого окна, так, чтобы меня не было видно, я внимательно слушал. Спорили двое: сам отец Ардан и человек джоусовского типа. Ардан его упрашивал о чем-то, молил, угрожал, сулил богатство, спасение, пытался разжалобить, но тот, другой был не преклонен. Тогда старик вышел, и через минуту вернулся уже с ружьем, и, безумно сверкая глазами, приказал: «Веди!». Так эти двое вышли из дома, а я последовал за ними. Из разговора я понял, что святой отец уже давно чего-то ожидает, а этой ночью это должно свершиться и поэтому, если его собеседник откажется, он убьет его, найдет другого, знающего путь на болота, а если и тот ему не скажет, он будет убивать до последнего. Он уже начал тогда, два месяца назад, и теперь его ничто уже не остановит.
Ардан, гордо шествующий с ружьем и человек, выглядевший обреченно, двигались в лес, к болотам. Оба вооружились палками, я последовал их примеру. У них была масляная лампа, а мне предстояло красться ночью, по болоту, в кромешной темноте, держась на расстоянии от тех, кого я преследовал. За то, что я не утонул, идя вслепую, можно поблагодарить проведение. Иногда они перебрасывались репликами, и я улавливал отрывочные слова. Ардан постоянно повторял, что будет чем-то управлять, а его проводник лишь грустно пытался объяснить, то, что по его разумению в объяснениях вовсе не нуждалось. Так, утопая иногда по колено в трясине, спотыкаясь, балансируя на более менее твердых местах, я продолжал путь, следуя за своими невольными провожатыми более часа. Мой, уже не совсем молодой организм, измученный трехдневным отсутствием сна начал требовать отдыха. Я мог лишь поражаться, как отец Ардан на седьмом десятке, больной, энергично двигался к своей, неведомой мне, цели. Скоро путники резко остановились, я испугался, что они заметили меня, но потом увидел огни в некотором отдалении, и мой слух различил песнопения, что лишили меня сна.

Место, освещаемое огнями, находилось на некотором возвышении, в центре которого был разведен костер, высотой в человеческий рост. Я подобрался ближе, и увидел, что вокруг костра стояли «болотные люди»: с факелами, полуобнаженные, их тела украшали причудливые узоры, я узнал Лорэйн – она находилась слева в обособлении, и в этот момент декламировала речь на неизвестном языке. Отец Ардан и его спутник вышли из мрака на освещенную местность, присутствующие там замолкли, а он, угрожая всем ружьем, закричал:
-Мерзкие невежды, разве вам не ясно, что вы больше не будете властвовать на этой земле!? Я, а не вы буду повелевать ими, даже если мне придется всех вас до одного перебить. Тупые ничтожества, ваше время кончилось, вы должны были понять это, когда я убил его, и они ему не помогли, как делали раньше, из-за чего ваши головы каждый раз избегали участи украсить частокол. Я понял тогда, это знак. Они больше не хотят одного из вас, а вы все пытались сопротивляться, травя людей.
Из круга выступил мужчина, я узнал его, это был Джоус, и промолвил:
-Духи Стоячей Воды никогда никому не подчинялись, разве что Финдаркхину, но и то, они лишь сослужили ему службу в его не воспринимаемых целях, как еще многие живые и неживые существа. И вы глупец, отец Ардан, если мечтаете, что они будут вас слушаться, вы даже не представляете, что сотворили, разрушив договор. Вы посеяли смерть, где ее никогда не было, и теперь будете пожинать плоды. Никто из нас не травил ваших людей, и у вас был врач в этом убедиться…

Я, желая лучше разобрать слова, продвигался вперед, и даже не заметил, как оказался на возвышении, высвечиваемый отблесками костра. Меня заметили. Отец Ардан вскричал, и щель его рта сложилась в гримасу, должную означать улыбку:
-О, Натаниэлль, друг мой, очень хорошо, что вы к нам присоединились, вы имеете честь присутствовать на историческом событии. Впервые за многие века мы более не будем противоборствующими сторонами, поскольку я стану проводником Духов Стоячей Воды.
И в это мгновение, я даже не заметил, как он оказался столь близко ко мне и толкнул. Я не удержался на ногах и спиной скатился в вязкую, холодную трясину.
-Я стану проводником Духов Стоячей Воды, и вы мне в этом поможете, или думаешь, я не слышал, как ты сопел, следуя сюда за нами? Я опасался, мне придется тебя пригласить на эту прогулку, но ты сам оказался догадливым и сделал то, что от тебя требовалось. Польщенные жертвой, они примут меня, и возродятся уже во мне, я обрету силу, небывалую силу.

Я пытался подтянуться, но тщетно, меня затягивало все глубже и глубже, я пытался нащупать что- либо, за что уцепиться, но еще больше увязал. Меня затянуло уже по плечи, и отчаяние начало захватывать меня, я обратился за помощью, но никто не откликнулся и даже не сделал попытки помочь мне. Вода уже попадала мне в рот, я жадно хватал воздух, но тщетно. В последний раз глубоко вздохнув, я понял это конец, бессмысленный, нелепый конец, я опускался в вязкую зловонную жижу без дна. Воздух стремительно кончался, ноги мои не находили ничего похожего на твердь. И когда резкая боль уже готова была порвать мои легкие, я услышал голос, он звучал у меня в голове, а сквозь тело проходили ледяные волны. Я никогда не слышал подобного голоса, и описать его мне представляется трудной задачей. За ним таился ужас, ужас тысячелетий, он звучал на всех языках сразу, разъедая мой мозг, но парадоксально, паника прошла, и я чувствовал умиротворение и покой. Голос вещал:
-Ты, что пришел моля, прими нашу волю, как свою, бесплотным дай нам плоть, мы выстроим тебе храм из тончайших переживаний, в нашей тени ты найдешь искомое успокоение, соединяясь с нами, познаешь безграничность.
Я не мог сопротивляться, не смотря на потусторонний страх, что-то во мне понимало: пока опасность не угрожает. Это что-то вроде формальной преамбулы к заглавному действию.
-Это конец сомнениям и метаниям, познай силу, к чьей помощи однажды прибегал даже сам Финдаркхин, вними зову глубинных, стоячих вод.

Все кончено. Как было трудно поверить, что это происходит именно так и сейчас. Разум судорожно пытался отыскать хоть намек на надежду, но я уже знал: это бессмысленное лицо моей неотвратимой смерти. В юности, не отдавая себе отчета, я все же в тайне мечтал, что мои познания хоть как-то укажут на ее приближение, или даже смогут мне помочь в борьбе с ней.
В это мгновение я осознал, как сквозь транс, вызванный этими гипнотирующими речами пробивается объективное, физиологическое чувство. Что-то острое кололо меня в плечо. Из последних сил я вцепился в это, и понял, что, преодолевая невыносимое притяжение, поднимаюсь вверх, еще миг, и я понял, что могу вздохнуть. Стирая с лица гнилую жижу, я жадно хватал воздух, и не мог насытиться. Грудь болела, словно наполненная сотнями игл. Я был на твердой земле и открыл глаза: то, что сжимал в окаменевшей, побелевшей руке, было посохом Лорэйн. Отец Ардан, стоящий к нам спиной обнаженный, вскричал:
-Теперь я готов!
И, разбежавшись, прыгнул в трясину. Что происходило дальше, я не видел. Весь дрожа от холода, я пытался отогреться, подобравшись ближе к костру, от долгого отсутствия кислорода нестерпимо болела голова. Люди вокруг костра пребывали в том же молчании, что и до того. Лорэйн заняла свое место. И вдруг это странное молчание разрушил душераздирающий крик, а затем нас всех накрыл дождь: липкий, теплый дождь. Костер зашипел, и в воздухе начал распространятся приторный запах крови. Лорэйн промолвила: теперь все завершено. Человек, что вел сюда Ардана, предложил проводить меня домой. Дальнейшую дорогу я практически не помню, видимо уже тогда я начал заболевать. Только через неделю жар спал, и я очнулся. О том, что мне виделось в бреду во время болезни, я предпочитаю не вспоминать, как и то слово, что, осознавая неминуемый конец, я произнес там, в темной, густой трясине. Еще пару дней я чувствовал себя плохо, и спал почти все время, но уже начал выздоравливать. Потом я узнал, что вода больше не прибывала, и не было новых случаев заражения, а огромные стаи иссиня-черных птиц заняли свое положенное место – в воздухе. И в заключение хочу добавить: пока мы живем, где-то рядом с нами, на периферии зрения существует невидимый, причудливый мир, полный тайн и загадочных созданий. И лишь однажды наши миры пересекаются, и мы можем выбирать. Я предпочел бы своего выбора не делать.
………………………………………………………………………………………………
Я закончила чтение. Свет в окошках давал понять, что уже смеркается. Я решила, что приду сюда завтра и заберу книжечку. Тогда мне это казалось вполне естественным, и, выбравшись через окошечко, я отправилась домой. Как часто бывает в детстве, ты легко забываешь о чем-нибудь. На следующий день я была увлечена выслеживанием медноголовых шакхуров (прозванных так по какой-то случайности, настоящие шакхуры были гораздо кровожадней и разумней, в отличие от этих миролюбивых зверей), огромных змей, что в пасмурные дни, зацепившись кончиками раздвоенных хвостов за ветви, гроздьями висят на деревьях. Иногда поднимают тяжелые веки и смотрят глазами, полными невыразимой печали. Это очень грустные создания, и если тебе повезет развеселить их хоть на мгновение, и вывести из вечного скептического пессимизма, их головы, до того медного цвета, начинают сиять всеми цветами радуги, а сами они утробно урчать. И забывшись, один, другой, могут нечаянно плюхнуться на землю.
Вспомнила я о книге лишь через месяц, уже под конец лета, в тот день шакхуры также исчезли. Сама я, сделавшись, подобной им, тоскуя, пошла к дому, в котором сделала необычную находку. Но меня ждало жесткое разочарование. Задняя часть дома обвалилась, сокрыв под собой свидетельство того, что, быть может, исчезнувшие создания не ушли навсегда, а просто стали невидимы для меня.
На следующий год дом снесли. И лишь сейчас, через двадцать лет я вновь возвращаюсь к своим воспоминаниям. Я, узнав, что раньше в этой местности были непроходимые болота, и лишь после мелиорации земли стали пригодны, оправляюсь искать бескрайнюю трясину, в коей обитают Духи Стоячей Воды и возвышение посередине ее, над которым летают стаи черных птиц.