Hunter : ДВЕНАДЦАТЬ МГНОВЕНИЙ ОСЕНИ

(или Штирлиц на охоте)

… – Петя сказал, что он пить не будет, – Хантер на миг оторвал взгляд от дороги.

– Все не будут, – ответил похмельный человек-альпеншток, баюкая пятилитровую канистру хреновухи.

– Он обещал.

– Все обещали.

– На спирту она у тебя чистом, Александр, отрава твоя?

– Ну, нет, зачем на чистом? На распополамленом…

***

– Бздыыыынннннь… – мелодично пропел лифт и выпустил в холл гостиницы «Измайловская» человека с двумя невъебенными чемоданами. Человек был коренаст, пухл, подвижен и закамуфлирован в «Cаbelas». Благородный бобрик всклокоченной седины, льдисто-голубые глаза навыкат и красное, как зимний мордовский закат, лицо – всё выдавало в нём обычного бруклинского фармацевта, каких дохуя.

– Куда это Вы, Пётр Яковлевич, в такую рань с чемоданами? – сонно пролюбопытствовало нежнейшее существо с рецепшена.

– На охоту, Леночка. На охоту, душа моя.

– С этим???!!!

– Ага. Как получилось-то: я же с самолёта только, ну и у меня два чемодана здоровых, вот, полюбуйся, литров по сто двадцать каждый. Именные оба, как линейные крейсеры. Один – «Бонжур», другой «Мамба».
А в них: и резиновые сапоги, и вещи тёплые – шерстяные носки, бельё с начёсом. Гостинцы для родни многочисленной: виски «Джек Дэниэлз», сувениры американские, сигареты «Мальборо», отрез на платье для жены приёмного сына троюродной сестры, рапаны с шумом Атлантического океана, кораллы, жемчуг и другие колониальные товары. Передать, вот, не успел. Думаю, потом, по возвращении... Но, сердцем чувствую, там, глубоко внутри, что не выйдет нихуя – дороги размокнут, нажрёмся, как свиньи, и обратно вернёмся с опозданием. Такое вот предчувствие. Не знаю почему, Леночка, не знаю…

***

Стою. Жду на улице, мёрзну. Думал, задержатся. Нет. Вовремя Хантер с Сашей Штирлицем приехали, как уговорились. Запихнули мы чемоданы в Тойоту Хантеровскую и, перекрестясь, поебашили.

От Москвы отъехали – снег. Обрадовались. А пока добирались, опять размокло. Не везло нам с погодой в эту поездку. Облака низкие, тёмные. И дождь без остановки:





Доехали хорошо, на дороге пусто, суббота, хули: уже почти на месте оставили мы Андрюхину машину у правления лесхозовского, а сами на УАЗ пересели – дорога лесовозами разбита нахуй. Вдобавок льёт ещё, как из ведра.
Приехали на кордон. Кругом лес, тишина. Хорошо. Встретил нас Бек. Ну, Бек – это вроде прозвища у него, а так имя длинное, с узбекского переводится «Хозяин счастья». Я про него писал уже как-то: (http://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=28644) – золотой человек, мало таких, а, проще сказать, что и нет вовсе. Он на стол собрал, печь растопил, к вечеру баню обещал. Сели мы приезд отметить. Выпили виски сначала, хреновухой сашиной шлифанули. Она злая – пиздец. Канистра пятилитровая, в ней спирт пополам с водой и хрена этого напихано, как перьев в подушку.
Коля-егерь рюмку полную хлопнул с нами, у него аж слёзы выступили.

– Ну, вас, – говорит, – к псам с такими напитками.

Дальше по половинке уже пил, опасался. Посидели славно:



http://www.youtube.com/watch?v=fPGJEopaIEc

http://www.youtube.com/watch?v=ijhEAmFvzwc

До понедельника не помню ничего вообще.
Напрочь.
Как выпало.
Чемодан «Бонжур» только испортился почему-то, как будто его кто-то зубами грыз. Кто, блять? Не ясно. Мы потом в него мясо сложили. Зловеще получилось. На тещу расчленённую похоже сразу стало, когда в чемодан посмотришь. Да ещё «Бонжур», блять.
А мне плоховато как-то сделалось в понедельник. И сердце, и голова что-то, наверное, погода. Парни в лес пошли, рябцов посвистеть. Когда рябчика манишь, он отзывается, если трель правильно имитировать. Но рябчики не откликались. Как повымерло все. Птицы, они тоже не мудаки.



С Андреем, Хантером, мы никогда без мяса не оставались, сколько ни ездили вместе – всегда с добычей. А Штирлиц оказывается – вообще на охоте не был.
Ни зверя, ни птицу сроду не бил. Первый раз. Хотел испытать: понравится ему это дело или нет.

– Как в Хрюшу стрелять-то, Петя? – спрашивает.

Сели мы за стол втроём. Нарисовали, как смогли. Объяснили, что к чему:



В обед поехали в соседнюю заброшенную деревеньку. Там тир оборудован. Небольшой такой. Рубеж – метров сто. Как раз – то, что надо. Штирлицу дали из карабина стрельнуть. С оружием этим он на вышку ходить был должен. В мишень «первоклассник» попал. С первого раза…

Вечером Саша с Хантером уехали. Каждый на свою засидку. И к каждому егерь приставлен, чтоб без самодеятельности. Охотхозяйство серьёзное там, правильное. Кормят зверя, следят. Смотрят, чтобы мамку-свинью, или секача не били. Регулируют поголовье, короче. В местности той лоси, кабаны, даже волки есть. Но, главное – енотов расплодилось, что пиздец. Корм кабаний поджирают, гнёзда рябчиков и тетеревов разоряют подчистую. Плодятся, как крысы, суки, круглый год. Территория большая там – больше тридцати тысяч гектар. Я туда уже лет двадцать пять езжу, кого знал – половины в живых нет, умерли все.
У Саши сердце побаливать начало. Тоже погода, кажись: у меня таблеток разных с собой дохуя. Вот и лечились мы понемногу.

Первую ночь опять дождь, не переставая, лил. Вернулись парни ни с чем. Еноты только – до жопы просто. Штук по шесть, восемь прямо в кормушке сидят с ногами, пидорасы. Жрут, орут, дерутся. Кабаны не вышли вообще. Саша енота мочить отказался – решил кабана ждать. Говорит, что енота он есть не будет, посему и стрелять его не станет. Удивлялся потом, когда узнал, что это и есть одно из правил Настоящей охоты: что убил – то и съел.

А погода всё хуже и хуже день ото дня. Андрей своего кабанчика только на третью ночь отвалил. Хороший такой. Килограммов на восемьдесят. Двухлеток, может чуть старше. Но мальчик ещё – мясо «хряком» не пахло. Пулю чужую в нём потом нашли, уже зажившую. Видно, подранили его с год назад, да не добрали.







А Саше не везло почему-то – совсем никто не выходил. Только лось один раз какой-то шальной, там солонец рядом с кормушкой – он на нём и пасся. Но лося мы и не собирались стрелять. Сидел Саша по пол ночи, мёрз. Когда вернулся, я всё ждал, когда же он скажет, что ну его, мол, нахуй и в пизду, заебался... Нет. Упорный оказался Штирлиц.

А там как – едешь на машине на точку, потом с километр пешком осторожно идёшь. Метров за сто пятьдесят фонарик вообще гасишь и уже совсем во мраке крадёшься, в ночной прицел глядишь. Зверь-то, он в темноте видит, как днём. А в ночнике ещё подсветка есть инфракрасная, животное этот луч видит, боится, если включить. Доходишь тихонько до засидки, а там, как лабаз, скворечник такой на столбах большой, метра четыре высотой, к нему лестница. Внутри лавка. И тесно. Два человека только помещаются. Оконце есть для ружья. А дверь запирается изнутри, чтоб не вывалиться в темноте. Вот в этой будке и сидишь тихо, не шевелясь, молча. Иногда всю ночь ждёшь. Слух у зверя – замечательный, а нюх у него лучше собачьего. Чуть подшумел – и всё, уйдёт. Или совсем не покажется, похрустит ветками поодаль – и свалит в крепи:



Наступила последняя ночь. Ливень. Егеря мокрые вдрызг пришли, вода с них ручьём, спрашивают:

– Пойдёте или нет? Шансов – ноль, в такой дождь.

Но мы решили попытать счастья.
Я дома остался, а Хантер со Штирлицем поехали. Саша, вернее, пешком пошёл с Колей-егерем – вышка рядом с кордоном, метров пятьсот.
Телик включил себе, дров подбросил в камин, лёг на кровать, и новости стал смотреть. Думаю, что кабаны тоже новости слышали. Уж очень близко кормушка от избы находилась. Катя-дикторша, не помню фамилию, чёрненькая такая, чего-то рассказывала.
Я задремал:

Разбудил меня стук в окно и голос егеря:

– Петро, открывай дверь давай!

На часы глянул – без двадцати двенадцать только. Ведь ушли совсем недавно. А дождь хуярит, не перестаёт. Вышел на крыльцо в сланцах, спрашиваю:

– Ну что так рано, охотники хреновы? Спеклись?

Коля улыбается хитро так и отвечает:

– Да взяли кабанчика-то! Ха!

– Кто?!!!

– Да Саша ваш. Говорил, ружья он в руках не держал, блять. Хладнокровный, сука, убийца! Я за годы свои, сколько лосей с кабанами перебил! И медведей. Но всё равно, как только на засидке шорох звериный слышу – колотить меня начинает. А этот без лишних движений и шума, взял, спокойно прицелился, да и ёбнул порося по месту. На одном выдохе. Хрюшу ему жалко, блин, ага. Толстовец, непротивленец злу... Ведь даже опытный охотник из-за волнения промазать может. Или так пальнёт, что подранка потом добирать замучаешься по лесу. Прирождённый убийца, кино такое американское есть!

– Ну что, хреновухи надо на крови выпить – традиция такая. Давайте – за кабана и за новорождённого охотника Штирлица! – предложил я.

– Не на крови, а на кровях, – поправил меня Андрюха.

– Ну, с полем!!!!!!!!



Егерь Николай после выпитой рюмки вытащил из-за пазухи рацию и радостно сообщил начальству:

– База, база. Это кордон. Это кордон. Как слышите? У нас плюс один. Плюс один!

© Петя Шнякин
© Саша Штирлиц
© Hunter
03.12.2009 г.