bubastik : ГурманЪ

Дмитрий Сергеевич Паронин, обладал одной маленькой особенностью – он ел людей.
Нельзя сказать, что он получал какое-то гастрономическое удовольствие от этого или сексуальное, он просто любил их есть. Дмитрий Сергеевич был очень застенчивым людоедом. Он всегда стеснялся ударить свою жертву и всегда думал, что ей очень больно, он старался выбирать самые гуманные способы убийства. Он очень стеснялся раздевать своих жертв. Он всегда испытывал огромное чувство вины и просил у них прощения.
В один солнечный день, когда Дмитрий Сергеевич решил полакомиться очередной порцией человечинки, которую на самом деле он очень любил и боготворил, произошла одна удивительная история.

В обычное утро Дмитрий Сергеевич вышел на балкон своего дома и начал делать зарядку. Он поподнимал гири, поподтягивался на самодельном турнике. Он всегда держал себя в форме, а в его возрасте опасно расслабляться, особенно, когда занимаешься таким ремеслом. Жил Дмитрий Сергеевич сам. Жену он съел еще в семидесятых, маму свою тоже съел, потом отца, бабушку, брата и всех остальных. Исчезновение всей семьи он объяснил очень просто, они все эмигрировали в США, а он не предатель родины. Никто не стал задавать лишних вопросов. Родину не покидают просто так и все поверили ему на слово. С тех пор Дмитрий Сергеевич был гораздо аккуратнее и выбирал своих жертв очень тщательно.
Советский союз развалился. Начало девяностых были просто усладой для Сергеевича. Он ел столько людей, сколько хотел. Появление кучи групп бандитов, деление правительства, уход старого режима, приход нового, никому не было дела до одинокого мужчины. Тогда были самые заветные моменты его жизни, он их вспоминает с удовольствием. Всегда причмокивает, запрокидывает голову и глубоко вздыхает, вспоминая славные девяностые. Закончив зарядку, Дмитрий Сергеевич пошел умываться и приводить себя в порядок, ему еще на работу нужно успеть.
Работал Дмитрий Сергеевич в церкви. Когда Советский союз разваливался, работы не было ни у кого и тогда немного подумав и решив, что церковь все равно никуда не денется и люди все равно ходить в нее будут и что-то да приносить, решил он стать священником. И это в какой-то мере помогало ему очиститься от его грехов, каждый вечер Дмитрий Сергеевич после того как храм закрывают от прихожан, он стоял на коленях и читал одну из молитв, чтобы прощения просить у Господа, чтобы простил он его за его грехи. Другие священники всегда ставили в пример Сергеевича тем, кто только приходил. Типа, мол, вот смотрите, мало того, что отслужил службу, так еще потом остался и молится, вот она истинная вера, вот она сила Господа нашего. Сергеевич знал о том, что его обсуждают и молился еще чаще и еще сильнее. И никогда нельзя было упрекнуть о том, что Дмитрий Сергеевич был плохим священником, наоборот он был самым лучшим священником в храме. Его уважали и почитали все. Его очень любили люди, которые шли только к нему, а Дмитрий Сергеевич очень любил их.

¬– Отец Дмитрий.
– Да, дитя мое, – оборачиваясь, Дмитрий Сергеевич увидел небесной красоты хрупкое создание в женском теле. Это веснушчатое лицо с большими карими глазами смотрело на Сергеевича. Он застыл. Его еще никто никогда не ввергал в полный ступор.
– Отец Сергей, хочу сказать спасибо вам, вы так помогли моей маме, сказав ей, чтобы она верила и болезнь пройдет.
– Да, да, дитя мое, вера делает нас сильнее, а Господь делает нас всех лучше. Господь хочет, чтобы твоя мама была здорова, молилась и несла добро в этот мир.
– Спасибо, спасибо, – это прелестное дитя благодарило Сергеевича, хватало его за руки и прижималось к груди, плача.
В этот божественный момент сам Сергеевич подумал, что он стал ближе к Богу. Им овладело доселе неизвестное ему чувство – любовь. Он прижимал, сам того не понимая, прихожанку сильнее к себе и не заметил как начал вдыхать ее запах. Она рыдала у него на плече. Удивительно, но он не хочет ее съесть. Такое почти никогда не случалось с ним. Он даже не помнит случались ли с ним подобные метаморфозы. Сергеевич закрыл на секунду глаза и ему сразу померещилось, что он взлетает в небо вместе с этой красавицей, потом он открыл глаза и сразу спросил.
– Дитя мое, а зовут тебя как?
– Алина.
– А лет тебе сколько?
– Девятнадцать.
– И веруешь? Обычно в твоем возрасте не знают что такое церковь и никогда не обращаются к Богу.
– Верую, отец Дмитрий, очень верую. Вера и исцелила матушку мою от болезни страшной.
– Это хорошо. Бог всегда слышит твои молитвы, – Сергеевич говорил еще что-то, но он сам и знает, что рассказывал этой прекрасной девочке. Он думал о ее глазах. Как бы, как бы увидится с ней, еще раз, когда же она придет?
– А вы как часто в церковь нашу ходите?
– Каждое воскресение.
– Раньше вас не замечал, дитя мое.
– Раньше мама моя с вами общалась, а когда ей стало легче, я вас тоже поблагодарить решила.
– Это хорошо, приходите к нам почаще, вера укрепляет, – Сергеевич сам не знал, что уже говорил, он сейчас сказал бы что угодно, только, чтобы этот ангел небесный увидеть еще раз.
– Постараюсь.

Она ушла. Дмитрий Сергеевич смотрел ей вслед. К нему подходили другие прихожане храма, что-то спрашивали, о чем-то с ним говорили, но что хотели, о чем говорили, он не помнит. Он помнит только образ Алины.
День сменялся днем. Дмитрий Сергеевич потерял аппетит. Аппетит как к еде обычной, так и к человеченке, потерял аппетит к церкви, аппетит к сну. Он маялся дома. Перестал делать зарядку и ждал, когда же наступит воскресение.
В воскресение с утра Сергеевич привел себя в порядок и выглядел, как и полагается священнику.
В церковь входила куча прихожан. На часах было уже десять утра. Но, как и положено, в Воскресение молитвы читаются всегда. Все священники общаются с прихожанами, кто-то заказывает личные молитвы или просит просто выслушать, нормальная работа с клиентами.
Время шло, а небесного ангела все не было. Сергеевич, стал тускнеть, настроение его резко падало и сходило на нет.

– Добрый день, отец Дмитрий.
– Добрый день, дитя мое, – Сергеевич взлетел на седьмое небо, он сейчас сам был богом, он наслаждался дивным голосом Алины. Он, как звонкая монетка, звучал так ясно в ушах Сергеевича. После несколько минут разговора Сергеевич понял, что у него наступила эрекция. Член был настолько тверд, что можно было пробивать стены или ломать им кирпичи. Алина продолжала говорить, услаждая слух и еще кое-что Сергеевича. Она все говорила и говорила. Сергеевич чувствовал, что его черная ряса может стать в некоторых местах слегка белой. Он уже не сдерживал себя, а просто залез рукой под рясу и слегка помог себе.
Сергеевич никогда не занимался сексом. Он не занимался ничем таким с мертвыми людьми, они его волновали исключительно с точки зрения гастрономии. Поэтому те чувства и ощущения, которые он испытал сейчас, были просто потрясающими и из ряда вон выходящие. В церкви раздалось легкое: «Оуу-у-у» Сергеевич покрылся румянцем.
Алина ничего не поняла, а дальше продолжала говорить.
– Дитя мое, может мы пройдем в исповедальню? Ты расскажешь мне все, что у тебя на душе.
– Хорошо, отец Дмитрий.
Они прошли в исповедальню, она была сделана на манер католической, разделена перегородкой. С одной стороны села Алина, с другой стороны Сергеевич. Он вытер руку и свою рясу, салфетками, которые всегда были в исповедальне. Алина что-то щебетала.
– Дитя мое, имела ли ты контакт с мужчинами?
Алина сначала замялась от такого вопроса, но потом сказала.
– Нет, отец Дмитрий, я чиста перед Богом и перед собой.
– Хорошо.
– А ты сама сюда пришла?
– Да, отец Дмитрий, матушка дома осталась, еще ходить ей тяжко.
Какое-то странное чувство родилось в голове Сергеевича, в голове у него начали мелькать все его убитые жертвы. Он быстро встал, зашел в отделение, где сидела Алина и со всей силы ударил ее по голове, потом для пущей уверенности ударил еще раз, что она в отключилась. Вышел из исповедальни, закрыл ее на ключ.
– Моя любовь, я скоро приду за тобой, – глядя в щелочку, произнес отец Дмитрий.
Он вернулся в холл. Сообщил отцу Александру, что ему нужно срочно покинуть церковь, нужно уехать по делам на несколько дней. Такое случилось впервые, что отец Дмитрий говорил, что ему надо уехать. Отец Александр, он же настоятель храма, не задавал вопросов, так как отец Дмитрий обладал безукоризненной репутацией и, перекрестив его, отпустил.
Дмитрий Сергеевич вернулся в исповедальню, захватил с собой тряпочку и хлороформ. Он смочил тряпочку хлороформом и зажал тряпочкой нос Алины, теперь она точно вырубилась надолго. Сергеевич взял Алину под руки и вынес ее через заднюю дверь. Он положил ее под дерево в кусты. Потом завел машину и положил Алину на заднее сидение, укрыв ее пледом. Он вез ее домой и напивал странную мелодию.
Завернув ее хрупкое тело как следует, он аккуратно достал ее из машины, чтобы никто не заметил. Отнес ее к себе домой. Положил на диван, сам разделся и переоделся во все домашнее.
Алина очнулась. Она почему-то не задавала никаких вопросов и ничего не говорила, просто смотрела как отец Дмитрий медленно кушает ее ногу, ей хотелось может быть закричать, но она не могла, она молчала.
Дмитрий Сергеевич был очень застенчив, он все время останавливался и постоянно извинялся перед ней. Через некоторое время она потеряла сознание, а отец Дмитрий только вошел во вкус.