Gantelman : Цитата(извиняюсь). Наверно

Цитата из книги Михаила Нестерова "Черный беркут".
(Неплохо бодрит рассудок)

В тот день, три года назад, только двадцать человек из ста выдержали экзамен на зачисление в отряд «Черные беркуты». Алексей оказался в их числе. Опытные офицеры и сержанты из спецназа морской пехоты, претендующие на самый почсетный для них берет, сходили с дистанции, а Алексей Ремез, работая на одном инстинкте, полз пов онючей грязи, припорошенной снегом, когда звучала резкая команда: «Ползти!», и лежал, задыхаясь от тошнотворного запаха гнили столько, сколько того требовал инструктор.
-Встать!
Колонна в рваной униформе, бронежилетах и бронированных касках выполнила приказ.
-Направо бежать!
И снова непролазная грязь, двести метров по ней- это как десяток километров посуху. Отяжелевшие мокрые ботинки с налипшей на них грязью казались пудовыми.
Сколько ещё? Кто-то говорил, что марш-бросок длиной в двадцать пять километров. Хоть пять-то прошли?
-Леха!
Сзади упал товарищ по роте Сашка Сапрыкин.
Алексей с хлюпаньем оторвал одну ногу. Обернулся на него. Протянул руку.
-Держись, Санек!- И почти выдернул его из зловонной жижи.
Голос инструктора:
-Эй, там, парочка! А ну, упали! Встать! Лежать! Встать! Бежать!
-Не могу, Леха… Всё, бросяй меня.
-Давай Санек, сейчас речка будет…
Через речку переправлялись на подвесном канате. Инструктор сознательно пустил Алексея первым.
Руки соскользнули с каната в самом конце пути. Отвлекся от ощущений усталых мышц и потерял контроль. Боец грузно упал в полусгнившую прибрежную траву, поранив руки о закрайки льда. Тут же поднялся. Стиснув зубы, он подбадривал товарища глазами «Давай, Санек… Молодец…»
Сапрыкин не дотянут до берега метров десять. Алексей рванул на помощь. Ледяная вода доходила почти до горла, когда он добрался до приятеля.
-Держись!
Разбитые пальцы Сапракина как клещами обхватили Алексея за шею. Он тащил друга, уйдя чуть в сторону от каната. Мимо перебирая ослабевшими руками и почти касаясь головой воды, проходил дистанцию старший лейтенант Равиль Яруллин. Рот широко открыт, дыхание вырывается с хрипом. Требования к офицерам и срочникам на экзамене одинаковы, тут не лычек и звезд на погонах, есть только конечная цель.

Подготовка кандитов в отряд «Черные беркуты» проходила на месте базирования подразделения. Это десятинедельный интенсивный курс физических и морально-психологических нагрузок. Курсанты готовят свое тело к физическим нагрузкам, чередуя их с тактико-техническими занятиями по специальной программе и парашютной подготовкой. Они приучают свой организм к переохлаждению, а в специальных помещениях, «парниках»,- к повышенной влажности, жаре. К тому же каждый курсант- индивидуальность, кто-то лучше владеет холодным оружием, кто-то стрелковым, приемами рукопашного боя, но ниже установленного стандарта никого нет.
За десять дней до экзамена курсантов, выдержавших основной этап подготовки, переводят на «строгий режим»: те же адские нагрузки при минимальном отдыхе- не более четырех часов сна в сутки. И наконец, двое суток без сна перед экзаменом.

Врачи, контролирующие состояние курсантов, вносят свою лепту, периодически отсеивая кандидатов. Инструкторы в эти дни работают в четыре смены, по шесть часов, курсанты- все двадцать четыре часа в сутки.

Основная задача физических нагрузок- выработка воли. Цель- постижение глубины своего сознания, полнейшее абстрагирование от ощущений своего тела.

Этот курс чем-то напоминал пропуск в элиту американских «тюленей». Русский вариант был более сжатым, но в несколько раз интенсивней. И ещё: американские курсанты не попадают под «мясорубку», у русских же это заключительный этап экзамена.

…Едва Ремез с Сапрыкиным достигли берега, инструктор, одетый в высокие теплые ботинки, дал о себе знать очередной командой:
-Встать! Сапрыкин, твою мать! Встать, я сказал! Лечь! Встать! Бежать!
Из последних сил дотянули до полигона, потом ещё раз пришлось проползти по-пластунски через огромную грязную лужу; под руками трещал первый осенний лед, полуденное солнце едва прогревало землю, но этого было достаточно, чтобы слегка подтаявший лед стал острым и режущим.
-Как с оружием?- Инструктор, старший прапорщик, грозно прошел вдоль шеренги, оглядывая курсантов.- Сапрыкин!
-Я!- боец поднял автомат и выстрелил в воздух.
-Ремез!
-Я!- Выстрел.
-Яруллин!
Я!- Старлей напрасно пытался «оживить» свой автомат, прочно забитый грязью.- Сейчас, сейчас…- На глазах старшего лейтенанта морпеха слезы.- Сейчас…
-Свободен, Яруллин, на год.
Вот и ещё один сошел с дистанции. Обидно сошел, хотя ещё в начале курса говорилось о том, что оружие надо беречь.
-Сапрыкин, Ремез, Гулевич, на огневой рубеж марш!
Сухие звуки выстрелов, уши уже ничего не слышат, в руках противная слабость. Кто-то недостаточно метко отстрелял- и тоже сошел.

Совсем рядом, в нескольких десятках метров, из укрепительных сооружений раздались выстрелы: сухие, тявкающие, глухие, пронзительно воющие.
-Ремез!
-Автомат «Калашников» из двух очек…
Двуствольная пушка «ГШ-30», осколочно-фугасные снаряды, одна единица… Австралийский «аустен», одна единица… «Узи», из двух точек… Пистолет «Макаров», одна единица.
-Плохо со слухом, Ремез? Поправься.
-«Вальтер», 9 миллиметров.
-Молодец, Ремез. Следующий. Ко мне, Сапрыкин. Слушай.
-«Макаров»… Автомат Драгунова… Кумулятивный из «РПГ»…
-На штурмовую полосу марш!

Сколько ещё? Когда конец? Грязь манит к себе, как пуховая перина, упасть и заснуть на неделю.
Удивительно, но Сашка Сапрыкин даже посвежел. Избитые в кровь колени, лицо в грязи, а на губах улыбка: прошел штурмовую полосу!

Рано, Санек, ох рано! Впереди «мясорубка», взвод свежих, полных сил «Черных беркутов».

-Ко мне, воин!
Лопаются губы от сильных ударов, шумит и меркнет в голове, но опустить руки означает сдаться на последнем рубеже.

Держись, Санек! Вот так его, подлюгу! Дай этой сволочи! Молодец!

-Ремез! Иди, иди ко мне!
Разбитые губы уже не различают вкуса крови, один глаз заплыл, невыносимая боль в порезанных кровочащих ногах, время остановилось. Удар- куда-то в пустоту. И тут же получил в ответ. Собраться, забыть о себе, озвереть, зарычать, но… не завыть.
-Ах ты!
И откуда силы берутся?
Кровь, стоны, нечленораздельные выкрики, мат; дави своего старшего товарища, бей его, добивай, смотри, как мутнеют его глаза; закаляйся, воин, тебя уже никогда не коснется жалость к противнику, ты теперь лучший из лучших.

…На колени Алексей опустился сам. И, принимая от командира заветный берет, с дрожью в голосе и со слезами на глазах произнес:
-Служу Отечеству и спецназу!
И всё. Больше ничего Алексей не помнил: день для него, как и для двадцати обладателей беретов, закончился.