Тиф Графоманов : Механики версус Террористы.

Вобщем, была осень. Без желтых листьев, осыпающих тебя сверху и валяющихся громадными горами повсюду, без звонких детей, прыгающих с рукохода в эти листья, без дворника, страшно матерящего и листья, и детей, и осень. Вполне такая обычная для Израиля осень. Проще говоря, было лето. Солнце светило, птички пели, я открыл глаза и встретил священный день шаббат.

Уже потом я встретил какую-то бесбашенную муху, с маниакальным желанием пытающуюся сломать стекло окна и улететь в космос, храпящего товарища и осознание того, что я нахожусь на базе, где несу свою бравую службу уже который день. Это осознание приходило каждое утро и больно било своей грязной ногой по светлой коленке моего радужного настроения после сна. А после сна оно всегда радужное. Снятся мне обычно голые загорелые женщины (и что самое важное — любящие меня и всячески желающие!), реки алкоголя, гонки на космических кораблях, плавание брассом по млечному пути, спаринг с самкой черноморской афалины. Короче, обычно гораздо веселее, чем нести службу. А тут осень, шаббат, храпящий друг и это печальное осознание реальности.

Субботний служебный день отличался от остальных тишиной и спокойстием. База практически вымирала, ибо все, кроме нескольких, с дырявой кармой, людей, уезжали домой к мамам, девушкам, вкусному обеду, здорому сну, а самые везучие — даже к сексу. Обычно, проспав завтрак, мы лениво тащились на обед, так как пропуск обеда сулил острые боли в желудке ближе к вечеру. Если есть в Израиле скрытый план министра экономики, то этот план заключается в экономии на армейском ужине. Яичко вареное, сметана и апельсиновое повидло — это зрелище не раз выбивало из меня слезу. Поэтому обед был важной частью дня. После, наши тела опять принимали горизантальное положение напротив телевизора и начинался день. День начинался, шел и заканчивался одним — пожиранием чипсов под какие-то старые фильмы бесконечно идущие по ящику, перерывами на покурить и откровенными дружескими рассказами, сопровождаемыми философскими и лирическими отступлениями.

Единственное, что портило прекрасную картину, которую я обрисовал выше, это то, что мы являлись не только трутнями, но и группой быстрого реагирования в случае чего необычного. Форму снимать нам запрещалось, спать тоже. Разрешалось нам сидеть с автоматом в руке и бдеть. Весь день.

Каждую пятницу перед сном я обращался к космическим силам с просьбой о том, чтобы день задался вполне заурядный. Что и так грустно мне существуется в армии, а если ещё и случаи всякие, то вообще хоть вешайся. И космос обычно меня понимал и поддерживал в этом вопросе. А вот в ту пятницу, он, то ли, в отпуск уехал, то ли был отвлечен на другие просьбы, но как результат — абсолютно проигнорировал мои мольбы.

Несмотря на то, что мы являлись скромными механиками тяжелого БТРа моделей А1 и А2, и контртеррористическую подготовку не то что не проходили, но даже в фильмах не видели, нам отводилось 60 секунд с момента начала звучания сирены. За эти 60 секунд нужно было в полной экипировке, с боевым духом и улыбкой на лице прибыть в пункт сбора, где уже ждал офицер и машина. Там же производился быстрый брифинг, после чего тела наши погружались в джип и мы выезжали на место происшествия. По мере возможности, в пути подробней обьяснялось куда мы едем и вообще какого хуя происходит.

Если фраза «ехать на машине» ассоициируется у вас с кожанным салоном бентли, плавному передвижению по немецкому автобану под любимую музыку, сидящую рядом любимую девушку — вы не ездили на армейских джипах со злыми русскими водителями, кое как вставшими с бодуна три минуты назад. Хорошо, ехали мы в касках, поэтому удары головой об потолок, происходящие примерно каждые 15 секунд, вызывали лишь звук подобный колоколу, а не сотрясение мозга. Автомат стучащий по яйцам обещал лишить потомства и половой жизни вообще, а грустные лица ребят вселяли в душу ощущение незапланированной смерти.

Я прилег на койку после плотного обеда, выкинул под кровать автомат, развязал ботинки и решил вздремнуть. Андюрша, боевой товарищ, тем временем гордо восседал на параше, напевая какие-то неизвестные мне мотивы, разносящиеся эхом по коридору. Тут произошло самое плохое, что могло было произойти в тот миг. Нет, у Андрюши не случилось запора. Наоборот, только Андрюша начал щедро опустошать содержимое себя любимого в унитаз, как прозвучал самый противный звук, который я когда либо слышал — сирена.

С развязанными шнурками, спущенными штанами, безумными глазами и криком «бляяяядь, да ну нахуй», из параши вылетел Андрей и поспешил в сторону пункта сбора походкой раненого лося. Всем своим видом он вызывал жалость, ведь его оторвали от вполне философского и необходимого занятия. Но распускать сопли времени не было, я схватил амуницию и последовал за ним. Обычно, тревоги были учебные, просто, чтобы не давать покая людям и постоянно их дергать. А в этот раз офицер даже не начал поливать нас говном за то, что мы опоздали на 10 секунд и сразу перешел к делу. Заранее заготовленная реплика Андрея о том, что его тонкую душевную организацию не волнуют дела насущные во время медитирования, и что ему глубоко плевать на опоздание и армию в целом, так и не покинула пределы его разума. Офицер сразу сказал, что это не учебная тревога, и что выебываться сейчас ну совсем не время.

А дело в том, сказал он, что 8 террористов прорвались через границу со стороны Египета и с желанием лишить кого-нибудь жизни двигаются по направлению в центр. Сердце упало куда-то в район левой пятки, Колян чуть было не упал в обморок, а Андрей захотел обратно на унитаз. Потому что когда по 9 часов в день ты держишь в руках разных размеров ключи, насосы, лом и прочие предметы без помощи которых не починить БТР, тебе немного неловко и страшно вступать в бой с матерыми террористами и вести с ними перестрелку. Но выбор был невелик: измена родине или операция по захвату вражеских сил. И даже то, что большинство не считало Израиль своей родиной, и, как выяснилось в дороге, вообще имели недвусмысленную половую связь с этой страной, ничего не меняло.

Затягивать с рассказом не буду. Время позднее уже. Вобщем, перекрыли мы трассу, зарядили автоматы и проверяли каждую машину, проходящую по дороге на наличие террористов. В каске было невыносимо жарко и плохо. Стояли мы часов 6, временами обменивались друг с другом матами в адрес армии и правительства, террористов и вообще всех, в адрес кого давно хотелось высказаться, но не было случая. В этот список попали и бывшие девушки, и отец-козел, который бросил мать с грудным ребёнком, а сам уехал с молодухой в Анапу, и сосед, который отравил кота Евсея крысинным ядом, и многие другие интересные личности.

Вконце концов, какая-то машина, увидев нас на дороге, развернулась и унеслась в обратном направлении. Белый джип тойота, по данным разведки именно в нем должны были находиться враги. Но поймать их так и не удалось. Впрочем, и не убили они никого, что говорит о том, что скорее всего они вернулись назад. На родину.

Вот так отряд механиков противостоял страшной террористической машине.

Вечером вышел пить кофе и смотреть на звезды. Было прохладно, но в душе присутствовал какой-то необычный и непонятный уют. Долго думал о жизни и смерти, о смысле всего этого, но так ничего и не понял. Может быть потому, что ещё не дорос, а может быть потому что меня постоянно сбивала с толку незнакомая мне мелодия, баритоном Андрюши доносящаяся откуда-то из района параши…