Иосиф Сталин : Сочиню-ка я рассказ о литературных неграх. Так и назову.

Про литрабов нетрудно писать. С зачином – так вообще ноу проблем. Например, бригаду негров нанимает исписавшийся автор бестселлеров. Хуле, после того, как его нетленка «Интернат-портал» о сиротах-телепатах обогнала по рейтингам Библию и Донцову, этот чувак зазнался и совсем перестал выпускать качественную прозу. У него начался этот характерный звёздный пиздец, когда рубильник указывает вертикально в небо – стопудов трудно работать, находясь в таком положении. А контракт на сто книжек в год уже подписан. Дэдлайн, все дела. Тут на помощь и приходят безвестные таланты, готовые хуячить за бутер с ветчиной.
Их трое. Не, их четверо. Да, четверо – самое то. Один – бывший журналюга, спец по тупым международным репортажам. В Корее изобрели растение-робота, в Англии спасатели достали из бассейна пьяного пони, а в Новой Зеландии красивые луга. Чел из своего посёлка сроду никуда не выезжал, максимум – до областного центра, но фантазия плюс интернет творят чудеса. Второй будет у нас этаким концептуальным гиперреалистическим поэтом. Пишет белым стихом и не в столбик наподобие раннего Довлатова и мечтает заработать бабок, чтобы оплатить лечение сына... не, племянника – нахуй сыновей. Нахуй всех сыновей. У племянника паралич – чтоб без выебонов. А родители уехали на заработки в Казахстан и пропали без вести. Так что этот чел его опекает. Третий – это полюбому графоман. Такой припижженый строчила, записывает всё про всё. Как раз, журналист со своим опытом составления сжатых отчётов сможет помогать графоману выбирать орешки из всего этого навоза. Ништяк. Четвёртый... пусть будет девушкой. Чисто для интрижки. Она сценаристка столичного кукольного театра и фанатка бастера Китона. Не, в пизду Китона – она обожает Зиновия Гердта. Вот, кто у нас неибацца кукловод. После Зяминой кончины она поклялась умереть, как он – дожить до старости, снося пиздюли жизни и смиренно влача крест интеллигентного воспитания среди всех этих чудовищ.
Так, чё потом? Ну, понятно, что изначально негры между собой не знакомы, но все четверо откликнулись на объявы, расклеенные на верстовых столбах по всему Союзу и потом прошли собеседование у этого писателя, назовём его Арнольд Кин, и из них получилась команда Zета. Команда Альфа Бета Гамма. Команда Икс Игрек Зет. Алеф Бет Гимел. В жопу. А Бэ Вэ, и не ебёт. Хотя, их четверо... Всё равно. Они, значит, знакомятся, мужики слюнаво посматривают в сторону кукольницы, прикидывая шансы, а в это время Арнольд Кин обрисовывает им задачу.
У меня, говорит, есть фабулка. Вы должны из неё сделать что-нибудь читабельное. Похуй, если не шедевр – я, типа, звёзд с неба не хватаю больше. Я уже своего «Букера» получил, так что и нахуй. Но у меня, в общем, времени нет, выручайте, ребятки. Такую примерно чушь им выгружает. Фабула, говорит, такая: он был фашистом, она была велосипедисткой, их родители были против – короче, галимый розовый фекалоид. Пишите. И съебал.
Это зачин. Потом развитие. Все четверо пытаются что-то сообща ваять на заданную тему, при этом, каждый из троих мужиков по-своему, как умеет бренчит яйцами в адрес четвёртой, которая на самом деле фригидная стерва и в тайне дрочит на фотку из «Золотого телёнка», где Бендер и Паниковский – понятно, на кого конкретно. Но если уж выбирать, то ей милее поэт, чем журналист и графоман. Двое последних, бедные лузеры, это прекрасно секут и образуют коалицию, задача которой – нещадно чморить поэта. Сами того не желая, завистливые твари стимулируют загнобыша к отчаянному стихоизвержению, и то, что высвобождается из его поэтического ума, исполнено такой неподдельной душевной трагедии, что ёбаный боже мой. Остальные это понимают, они видят все эти жесть и ахуй, излитые на бумагу, и это лучшее, что они читали в своей жизни.
Все четверо в той или иной мере хомо луденс, так что между ними начинается соревнование. Даже круче – они устраивают конкурс. Кто лучше напишет сцену ревности между героями. У журналиста получается сухой отчёт о кровавой бане. Герои пошли попариться, разосрались и излупили друг дружку дубовыми вениками в мясо. Поэт в своей теме – воспевает высокое и низкое, духовный конфликт женского начала и мужского кончала и тому подобные хуйни. Графоман приводит подробную дешифровку содержания сознания фашиста и глубокий анализ реакций велосипедистки. Он даже пару раз вставляет маты – для драматизма. А у девушки получается «Красавица и чудовище» наоборот: брутальное космическое зло, вселенский кошмар, воплощённый в героине, поливает своей расплавленной желчью мягкосердечного скинхеда и вдобавок заявляет, что у него маленький хуй.
Потом не знаю, что будет. Наверно, до них доходит, что если всё это скомпилировать, то получится заебись. А когда они заканчивают монтаж, то обнаруживают, что он тянет на семнадцать авторских листов. Они делят конечный результат на четыре равные части («четыре», походу, какой-то символ, надо подумать) и получается готовая тетрология. Негры присваивают ей глубокое и звучное, но бессмысленное название «Жир» – соответственно, «Жир», «Жир 2», «Жир 3» и «Жир 4» – и дают почитать Арнольду Кину. Тот посылает их на хуй, потому что это в натуре какой-то неудобоваримый хуй пойми что за пиздец. А у журналиста связи. Они публикуют книги самостоятельно в маленьком издательстве. Графоман придумывает им специальный псевдоним, чтоб никто не догадался – МЯЧиК, что значит: Макогоненко, Ящпегицын, Чегепугин и Ко. Книги выходят тупо одновременно, и это пуля. Культурный феномен. Такая литературная глыба, что не только Лоренс Стерн сосёт, но и Арнольд Кин. Тот действительно соглашается сосать у поэта, чтобы получить эксклюзивные права, но поэт взамен этого заставляет его съесть засохшую собачью какашку. А потом оказывается, что за просто так – ничего он не получит, и пусть полезает в сраку и там скулит, свернувшись калачиком.
Счастливые и знаменитые негры убегают в сторону заката, радостно смеясь, при этом сценаристка позволяет поэту трогать её жопу, что говорит о стопудовом хэппи-энде для этой пары. Ну, а для баланса, графоман и журналист идут к шлюхам и снимают себе по две. По две негритянки. Конец.
Ай, ну его нахуй. Не буду писать такого рассказа, – думает парень. – Лучше сочиню про бабая. Давно хотел. Нас же всех в детстве им пугали, а никто так и не объяснил, что это за бабай такой. Даже как он выглядит не понятно. Ясно только, что это очень злонравный уебан вроде бугимена, только наш, отечественный. Давно мечтал написать рассказ с названием «Бабай». Что-то типа:
– Закрывай глазки, доченька, – ласково шептала мама, гладя Леночку поверх одеяла. – Спи.
– Не хочу! Не хочу спать! – капризничала Леночка.
– Если не будешь спать, к тебе придёт бабай.
– А я его не боюсь.
Мама улыбнулась, поцеловала Леночку в лоб и оставила её одну в комнате.
Ночью Леночка проснулась оттого, что на ней кто-то сидел.
– Кто ты?
– Бабай.
– Почему тебя так долго не было, бабай?
– Я пугал других маленьких девочек, – отвечал бабай, вынимая хуй.
– А ты правда их пугал? Правда? О-о...
– Сейчас... сейчас... – пыхтел бабай папиным голосом.