Ebuben : Он (2 часть)

начало - http://litprom.ru/text.phtml?storycode=33034
"Шизофрения – многоликое заболевание". - некий психиатр
Она шла по тротуару, смотря только себе под ноги. Было уже темно, на пути ей встретилось лишь несколько человек. Лена двигалась к своему дому, который состоял из небольшой комнатки и находился на окраине города, в неспокойном районе. Она старалась не задерживаться на работе, чтобы не нарваться на неприятности, но сегодня уйти вовремя не получилось. Повернув, Лена уже могла видеть высокое прямоугольное здание, горящее сотнями желтых глаз, в котором находилось ее временное пристанище. Оставалось пройти совсем чуть-чуть, но, как бывает в плохих фильмах ужасов, она оглянулась и увидела, что за ней идет человек. Несмотря на то, что Лена не видела глаз и лица преследователя, она поняла, что он смотрит на нее. Смотрит внимательно, идет и смотрит. Кому приходилось ускорять шаг, нервно оглядываясь назад, и к ужасу обнаруживать, что незнакомец только приблизился, решать бежать – не бежать, и слышать, как обувь преследователя касается асфальта, все чаще и чаще, и, наконец, отважиться перейти на бег, бежать от Человека С Плохими Намерениями, слышать, что он тоже ускорился; стоит вспомнить эти ощущения.
Лена побежала. Человек тоже. Она слышала его дыхание, чувствовала едва различимый запах перегара, слышала сопение и околесицу из разных слов. Дикость, но ей вспомнилось, что ее больше всего пугало в детстве – чучело на даче у бабушки. Когда на улице было уже темно, и Маленькая Лена шла в дом через большой огород, она старалась, как можно чаще смотреть назад, чтобы убедиться, что чучело стоит на месте и не тащится за ней. Но однажды Лена возвращалась домой, забыв про пугало. А оно не забыло о ней. Сначала Лена ощутила сильный запах чеснока и гнилых овощей, настолько сильный, что глаза заслезились. Она оглянулась и…
-Лена, - прорычало чучело, а это, несомненно, было оно – кровавая улыбка от уха до уха, белые глаза глубоководной рыбы и запах чеснока. Рука чудища легла ей на плечо.
-Леша? – спросила она, не зная, опасаться или радоваться ей. Это был всего лишь Леша, с обыкновенной улыбкой, голубыми глазами и едва различимым запахом перегара, не чеснока.
А потом он стал Чучелом. Тем, которое однажды вечером настигло Лену.
Он схватил ее за волосы, и ее крик перетек в бульканье. Нож от уха до уха провел темно-красную линию. Лена осталась лежать в неестественной позе, кровь стала заполнять трещинки в асфальте, а человек удалялся от нее.

Я вышел за дверь. Только что здесь стоял Алексей и говорил, что он убил мою жену, а теперь его нет. Слегка пошатываясь, я вернулся в квартиру в полной растерянности. Чего не было - так это злобы. На жену было совершенно похуй. Переносица отчего–то зудела.
-Друг, - обратился ко мне Алексей из большого зеркала, стоявшего в прихожей.
Я отшатнулся от него и наткнулся на стену. Вместо моего отражения за стеклом находился другой человек. Он вышел из зеркала, словно из открытой двери и, улыбаясь, протянул мне окровавленный нож.
-Отчего ты не берешь его, друг? – Спросил Алексей и сам вложил мне оружие в руку. Я сжал гладкую рукоятку против своей воли.
-А теперь ты можешь убить меня за все-то, что я сделал – все еще улыбаясь, произнес Алексей.
-Нет, - шепнул я. Мне было страшно оттого, что я понял, что сошел с ума. Ведь передо мной никого нет, в моей руке нож, который день назад лежал в столе, а в зеркале отражается только мое запитое, заросшее щетиной лицо и безумные глаза и мне предлагают убить кого-то (себя). Обрывками я видел глаза Лены, когда схватил ее. Видел ее труп. Видел, как поднимался по лестнице, держа нож во внутреннем кармане.
-Но я есть – с акцентом произнес Алексей, - я есть, и был всегда и буду, пока жив ты. Ты увел у меня жену, тезка, ведь она была такой же моей, как и твоей, а ты забрал ее. Теперь ее нет ни у кого. Но это не все, брат, я же могу называть тебя братом, так? Младшим братом, я буду называть тебя младшим братом. Так вот, мой братец, ты чудовищно неблагодарен. Ты думаешь, добился бы Лены, не будь меня? Ты бы в жизни никогда не предложил ей выйти замуж, ты трус, а я нет. А еще, знаешь? Нет, я уверен, ты ничего не знаешь, ведь мамочка никогда тебе не рассказывала, даже мужу она не говорила, то, что сообщил ей доктор. А я знаю. Я знаю все, что не говорят. Твоя, нет, НАША, мамочка пришла к врачу и узнала, что вынашивает в своем округлившимся животе двойню, двойню чудных ребятишек. Но папа сказал, что двойня это много «слишком много», да, так он и сказал. И ты его услышал, я знаю, ты услышал его. «Но что делать, - сказал папа, - рожай». Но ты, ты не хотел, чтобы я родился, поэтому ты стал поедать меня и забирать мою пищу. Ты рос, я становился тобой, частью тебя. Потом мамочке сказали – у вас только один сыночек и произнесли два слова, всего два слова, шепотом, потому что бог, создавший этот мир, прогневался бы. Он явно не хотел бы, чтобы люди знали о таком. А потом родился ты.
-Что они сказали, - прервал я его.
-Брат, который меня съел, они сказали вот такую вещь – внутриутробный каннибализм. Когда звереныш в животике матери убивает слабого звереныша, забирает его еду и сам сжирает его. Но видно бог все ровно даровал мне жизнь здесь, поэтому мы с тобой в одном теле, брат.
Я с ужасом посмотрел на свое лицо в зеркале. Хотелось умереть.
-Но мне не хотелось бы умирать, я не хочу жить полу жизнью, как был вынужден жить по воле... по твоей воле, да.
Он (Я?) замолк. Я сидел, прислонившись к стенке с закрытыми глазами. Бывает, люди прячут какие-то мрачные подробности своей жизни, но, узнав такое, единственным моим желанием было… Не было ничего. Пустота. Христианский бог для меня умер – такие издевательства над своими «детьми» может учинять разве что дьявол. Я съел своего брата. Я съел своего брата. Кто сможет жить, в своем уме, зная такое?
-Еще, - прервал мои размышления брат, - еще кое-что тебе не сказали. Ты родился с шестью пальцами на руке. Около большого у тебя вырос еще один – Мой палец, тот, который ты съел. Смотри. – Он поднес мою правую руку, в которой я все еще держал нож, к лицу. Тоненький шрам, который можно было принять за морщину или складку, действительно, был. – Вот, братец.
Я повертел нож у лица. «Всадить его себе в глаз» - вертелся в голове вопрос. Не страшно ощутить боль. Вернее, хочется ощутить боль, чтобы отвлечься от мыслей.
Я помню один моих первых страшных снов – мне кажется, что я лежу на своей кровати, а на груди у меня сидит сморщенный, горбатый карлик, он давит, мешает дышать, я задыхаюсь, а в конце сна, когда я обычно просыпался, карлик начинает душить меня своим длинными шершавыми пальцами. «Откуда у тебя на шее синяк» - спросила однажды мама. Я долго боялся заснуть после этого вопроса. Когда я стал постарше, то очень часто возвращался с прогулок побитым. На мамины вопросы я не мог ответить – сам не знал. А помню ли я свой первый секс – я знаю, что он был, но не помню, КАК это было. Мои воспоминания оканчиваются тем, что я сижу с пьяной девкой и обнимаюсь.
-Конечно, это я ебал ее, а не ты, - усмехнулся в моей голове брат, - ты бы не смог, уродец. И, конечно, я хотел убить тебя, когда ты спал. Трудно объяснить зачем – я ведь тоже тогда был ребенком и состоял из ярости и злобы.
-Как ты выглядишь на самом деле? – Спросил (мысленно) я. – Это же был не ты в офисе, верно?
-Я бы был таким.
-А какой ты?
-Никакой, меня нет. Ты сожрал меня, брат.
-Почему ты смог сделать так, чтобы я тебя видел?
-Потому что я это ты. Что представлю, то ты и увидишь. Только меня мало. Ты съел почти все.
-Зачем ты убил Лену?
-Я ее ненавижу, потому что она выбрала тебя. Хотя еблась почти всегда со мной.
Я сидел и беседовал сам с собой, выясняя многое из того, что казалось мне непонятным. Я – шизофреник. Если копнуть глубже, то выясняется, что две личности, которые живут во мне, вполне реальны. В том смысле, что АБСОЛЮТНО РЕАЛЬНЫ. Мы – сиамские близнецы, только никакая операция, кроме смерти, нас не разъединит.
Я заснул, а мой брат ушел куда-то в свое обиталище, в глубине моего (нашего) , где проводил большую часть жизни.
Проснувшись, я ощутил боль во всем теле и, с трудом поднявшись, пошел умыться. Зеркало, которое висело над раковиной, отражало мое лицо. Желания смотреть на него не было, и я ограничился только тем, что умылся, хотя рассчитывал и побриться. Я переоделся в хорошую одежду, перекусил и навел в доме порядок. Мой брат не показывался. «Ну и хорошо», - подумал я.
Я шел по улице на вокзал. Мне хотелось уехать отсюда и больше никогда не возвращаться.
Долго я смотрел на зеленые электрички, набитые людьми, слушал объявления диспетчера, смотрел на лица людей, тайно надеясь увидеть кого-нибудь похожего на меня, такого, кто еще до своего рождения умудрился уничтожить другого человека. Я спустился с платформы, встал около путей и лег под набирающий ход поезд. Я закрыл глаза, ожидая. Гудки стали все продолжительней, а визг тормозов все ближе. А потом меня (это почти не больно, только долю секунды) разрезало на три части. Мой брат кричал где-то внутри.
Хотелось посмотреть на Создателя. Он, вроде бы, вообще троичен.