krоt : Триста миллионов шагов (продолжение)

Глава 9

С утра бреясь под струйкой теплой воды из кувшина, которую ему лила Полечка, Волков усмехнувшись подумал, что у него начинается явное раздвоение личности – одна из которых днем занимается делами экспедиции, а другая ночью шастает по горам с последующими полетами в бездну. Так и не сделав никакого умозаключения из этих фактов, Волков ополоснул лицо остатками воды и вытершись пошел отдать последние указания Бортко. К сегодняшнему вечеру они должны были уже оказаться в Хотон-Сумбуле, городе который для себя Волков отметил как контрольный в их маршруте и, если угодно, базовую точку, откуда они планировали начать свои поиски, хотя Найденов и настаивал на том, что основные поиски должны начаться в Караюлгуне, где многие исследователи упоминают наличие буддийских вихар в близлежащих горах, Волкова почему то не оставляла уверенность, что именно древняя столица торгутов, станет знаковым пунктом в их поисках.

Путешествие по равнинам около озера Баграшкёль было не в пример проще вчерашнего, машины весело катились сквозь степную местность, на которой то тут то там, встречались отары овец или табуны лошадей, пока около самого Карашара экспедиция практически вплотную не приблизилась к озерному берегу.

Самое большое пресноводное озеро Китая поразило своими размерами и если бы не твердая уверенность в том, что они находятся в тысячах километрах от ближайшего моря, Волков бы мог поклясться в том, что они очутились на морском берегу. Величественные волны неторопливо бороздили озеро, растянувшееся до самого горизонта, однако вскоре дорога стала уходить на север, так и не дав путешественникам полюбоваться всласть на это чудо природы. Проскочив практически незаметно древний Карашар, они устремилась к Хотон-Сумбулу, который в целях общего насаждения китайского присутствия в западных провинциях, в официальных документах, как и многие другие ему подобные города, имел вполне китайское название Хэцзин.

Расположенный около юго-восточных склонов Тянь Шаня город, оставлял впечатление полукочевья, торгуты, выпасавшие свои стада в течении года, стекались к нему для продажи скота и приобретения нужных им товаров, поэтому весь город был окружен их юртами вызывая в памяти неоднозначные ассоциации с набегами кочевых племен на оседлые земли.

- Еще сорок лет назад это была территория практически автономного владения торгутов управляемых Тоин ламой – подошедший сзади к Волкову Найденов задумчиво глядел на город

- Ламой? Насколько я знаю, лама это буддийский священник, как он мог стать светским властителем?

О, это был по-своему великий человек. Последователи Тоин ламы считали его воплощением известного ламы Сэнчэна Дорджэчана, одного из просвещенных иерархов Шигацзе. Трагическая кончина этого почтенного ламы подробно описана японским путешественником Экайем Кавагучи. Он был арестован лхасскими властями по обвинению в содействии исследованиям известного индийского путешественника-тибетолога Бабу Сарат Чандра Даса. После длительного заключения ламу утопили в реке Конг-по в июне 1887 г. Рассказывают, что святой, будучи наставником Таши-ламы, предсказал свою печальную участь в рисунках, выполненных на стенах его личных покоев.

Тибетское правительство распорядилось о том, что душа ламы не подлежит перевоплощению (это самое страшное наказание в Тибете), и тем не менее он воплотился в далеком Туркестане в семье хана карашарских торгутов. Сэнчэн Дорджэчан прорицал перед смертью, что родится снова в стране войлочных палаток и стад рогатого скота. И действительно, у новорожденного была замечена такая же слабая деформация колена, как и у покойного ламы. Весть о перевоплощении Сэнчэна вызвала негодование в Лхасе, и, когда мать привезла мальчика в столицу Тибета, чтобы посвятить в монахи, его не допустили в знаменитый монастырь.

Однако торгуты были слишком могущественными, а их подношения - весьма существенными, чтобы с ними можно было порвать дружеские отношения. После длительных колебаний мальчика приняли в монастырь Ганден, хотя тибетское правительство так и не признало полностью его перевоплощения.

В период когда влияние китайцев регионе ослабло, он нанял русского инструктора, из числа бежавших сюда из Средне Азии белых офицеров, который сформировал несколько экадронов для торгутского правителя. Дальнейшая история менее оптимистична, но тем не менее, насколько я знаю, имя Тоин ламы до сих пор вспоминается с благовением у торгутов.

- Хм, интересно… Надеюсь завтра, при посещении монастыря вы сможете рассказать нам не менее увлекательные истории, а теперь пойдемте спать, сегодняшний день предпоследний, когда мы ночуем в более менее нормальных условиях, надо набираться сил, перед горными переходами.

- Вы правы… Что ж, спокойной ночи, Сергей Петрович.

Однако Волков не торопился ложится спать, горы Тянь Шаня, возвышающиеся на горизонте, вызывали у него смутное ощущения беспокойства и желания поскорее туда добраться. Так, больной с опухолью страстно желает, чтобы ему поскорее ее удалили, понимая, что хоть это и больно и неприятно, но, тем не менее, желание избавится от ненужной ноши перевешивает все. Проверив, что все разместились нормально, и ничто не вызывает подозрений, он выкурил сигарету глядя на возвышающиеся впереди отроги Тянь Шаня, и только после этого вздохнув отправился спать.

«Я пришел!» Стоя на плато Волков оборачивался по сторонам ища столь бесцеремонно вторгшийся в его сны образ.

«Я тут, что ты хочешь от меня?!» Молчание гор служившее ему ответом, лишь разжигало его ярость. «Хватит играть со мной в прятки и недомолвки! Хватит! Покажись! Кто ты? Зачем я тебе нужен?! Ненавижу!» Ярость тупым ножом давившая его душу наконец то вырвалась наружу и теперь изливалась в пространство подобно фонтану. Все, что накопилось в его душе внезапно, и без каких либо усилий с его стороны вылилось наружу. В отчаянии от окружающей его безмолвности Волков упал на колени и стал в исступлении бить кулаком по земле. Его плечо почувствовало легкое касание и он резко повернулся на него. Фигура в желтом уже не скрываясь, стояла перед ним. Волков разглядел ее полностью, запомнив каждую морщинку на коричневатом от горного солнца лице. Внезапно он заплакал как маленький ребенок и уткнувшись носом в землю стал сотрясаться рыданиями. Человек в желтом присел рядом с ним и положив его голову к себе на колени дотронулся ладонью до его макушки. Волков сразу же ощутил как злость и ярость схлынули из его души, наполняя ее покоем и умиротворенностью.

«Зачем? Почему именно я? Опусти меня!»

Человек встал и осторожно положив его голову на землю пошел к краю обрыва. Дальнейшее, что видел Волков показалось ему полнейшим бредом даже для сна, воздев руки к верху, фигура в желтом прокричала пару гортанных фраз, после чего солнце с бешенной скоростью пронесясь по горизонту, уступила место тьме ночи, которую разбавил свет луны.

Силуэт на краю обрыва призывно обернулся к нему и сделал шаг вперед. Как завороженный Волков встал и последовал за ним. Делая первый шаг за край бездны он внутренне уже приготовился к падению, но с удивлением ощутил, что и второй и третий шаг даются ему также легко. Его душу переполнила чувство необыкновенной легкости и восторга, причем по мере восхождения оно только увеличивалось. Когда Волков догнал впереди идущего, то, счастливо засмеявшись, обернулся назад, чтобы оглядеть лежащий перед ним мир и вдруг, внезапно потеряв опору под ногами, начал падать вниз…

Глава 10

Утро началось с разочарований. Вставшие специально пораньше Найденов и Жиба оправились разузнать насчет экскурсии в монастырь, однако вернулись огорченными. Культурная революция добралась и сюда. Буддийским монастырь объявленный рассадником вредных предрассудков и буржуазным пережитком был ликвидирован, а здание конфисковано для нужд народа. О судьбе населявших его монахов было известно намного меньше, однако Жиба, поговоривший с местными жителями говорил, что некоторая их часть ушла в горы, где с незапамятных времен существовали пещерные буддийские храмы.

На Найденова было жалко смотреть. Сидя на подножке УАЗика он бесцельно смотрел перед собой, окруженный своими аспирантами, пытавшимися успокоить своего руководителя.

- Как же это так… Я всю дорогу мечтал там побывать… Одни фрески на стенах монастыря чего стоили… Не говоря уже о религиозных текстах и просто об общении с монахами… - По лицу Найденова покатились слезы и он являл собой настолько трагический вид, что Волков и даже обычно равнодушный к чужим проблемам Коротков поспешили его хоть немного успокоить.

- Ну, полно вам… Кирилл Александрович, драгоценный вы наш… Да не переживайте вы так! Ну черт с ним, с монастырем этим, вон нас товарищ Жиба еще в один проводит. Правда ведь?

- Прекратите нести чушь! – голос Найденова сорвался на фальцет. – Какой еще один монастырь?! Вы хоть понимаете, что вы говорите?! Это был в своем роде уникальный и единственный! Нету такого же больше, понимаете?! Нету!

- Василий Дмитриевич в чем-то прав – произнес Волков, присаживаясь рядом с отчаявшимся востоковедом. – Жиба действительно обещал узнать у местных о судьбе монахов из монастыря. Значительная их часть ушла в горы и я так подозреваю, что не с пустыми руками. Наверняка самое ценное для них они забрали с собой, так что если мы посетим их горные убежища, наверняка вы сможете ознакомиться с интересными для вас документами и сведениями. – пожалуй для Найденова это было лучшим средством утешения. Его лицо моментально преобразилось приняв энергичный вид.

- Так чего же мы тогда ждем?! Вперед, в горы! Я готов лазить по ним хоть год, лишь бы добиться цели!

– Ну ну, Кирилл Александрович, не все так быстро. Во-первых, на сегодня у нас назначен день отдыха перед горными переходами, а во-вторых, куда идти? Дайте Жибе время разузнать хотя бы ориентировочное месторасположение пещерных схронов, иначе мы можем лазить по Тянь Шаню хоть год, хоть два совершенно безрезультатно.

- Как альпинист со стажем могу подтвердить – веско вставил свое слово Коротков – отроги Тянь Шаня буквально нашпигованы пещерами, нам не хватит и двадцати лет, чтобы облазить хотя бы их десятую часть.

- Пойдемте, Кирилл Александрович, пойдемте, дорогой – Волков похлопал ученого по плечу.- Отдохните сегодня хорошенько. Завтра мы выступаем.

Заниматься в городишке было практически совершенно нечем. После неудачи с монастырем Найденов с аспирантами было попытался посетить дворец торгутских ханов, однако тот был занят под нужды городской администрации и востоковеду пришлось ограничиться только фотографированием его фасада.

Впрочем, у остальных досуг был тоже вовсе не разнообразен.

Угрюмые, от окружающей их обстановки, и постоянно вспоминающие между собой Москву и связанные с ней прелести цивилизации, лаборанты Короткова от безысходности двинулись на местный базар, в сопровождении нескольких спецназовцев, выделенных для охраны Волковым и вернулись часа через четыре нагруженные кучей вещей непонятного предназначения, из коих преобладали какие-то куски тканей с местными орнаментами и поделками местных мастеров. Спецназовцы тоже умудрились принести обратно разнообразных безделушек, хотя вид имели смущенный, будто бы и сами не особо понимали, зачем и как они их приобрели.

Доктор Коротков, в сопровождении своей ассистентки, отправился опробовать местнуе деликатесы. В компанию к ним затесался и майор Бортко, проявивший после достопамятного ужина в урумчской ашхане весьма неожиданную любовь к джунгарской кухне. А оставшийся с четырьмя охранявшими имущество людьми Волков, просто валялся на походной кровати выставленной прямо на земле и рассматривал двухкилометровку Тянь Шаня, с подробнейшими указаниями троп и возможно опасных участков, присланную еще в Москве из геодезического отдела.

Часам к семи назад возвратились Найденов и его ассистенты – не реализовавши свои планы насчет местных достопримечательностей, они хоть немного компенсировали свои неудачи общением с местными старейшинами.

С Коротковом же, Полечкой и примкнувшим к ним Бортко история вышла и вовсе неприятная. Придя в местный аналог ресторана они заказали разнообразных блюд под которые Василий Дмитриевич и предложил своей спутнице и майору выпить замечательного грузинского вина за успех экспедиции, бутылочку которого он вез специально из Москвы. Ни Бортко, с местными обычаями незнакомый ни тем более Полечка, слова поперек своему шефу никогда не сказавшая, естественно, не отказались.

Более сорока минут после того, как вся троица в сопровождении местного полицейского и толпы возмущенных посетителей заведения, пришла обратно, донельзя смущенные Коротков и Полечка, а также красный как рак майор, выслушивали издевательскую лекцию Найденова, о запрете распития спиртных напитков у мусульман, к которым относилось большинство населения края. Даже не смотря на Культурную революцию, отменившую ислам наряду с буддизмом и христианством, аборигены не забывали обычаев своих предков.

Волков был не столь многословен как востоковед. Приглашая фигурантов эксцесса по одному к себе в машину, он потратил на каждого не более двух минут, однако и этого хватило, чтобы Полечка вылетела из нее пулей, майор
Бортко несмотря на свои габариты стал каким то маленьким и незаметным, неслышной тенью проскользнув к себе, а доктор Коротков вышел с очень озадаченным видом.

По окончании воспитательного процесса Волков вышел из машины и закурив сигарету стал смотреть на западные склоны Тянь Шаня, украшенные червонным золотом заката.

- Простите, Сергей Петрович, можно с вами поговорить? – Волков обернулся – перед ним стояли аспиранты Найденова с подкреплением в виде коротковских лаборантов и все еще красной от смущения Полечкой. Все они имели вид настолько просительный и смиренный, что Волков невольно улыбнулся.

- Да я смотрю у вас тут целая делегация. Чем обязан?

- Сегодня последняя ночь, которую мы ночуем в относительно нормальных условиях. Разрешите нам сделать костер и посидеть как это у нас водится…

- … Попеть под гитару и пообниматся с девушками? – Волков улыбнулся еще шире и внимательно посмотрел на Полечку, которая моментально стала еще краснее, хотя и казалось, что краснеть дальше уже невозможно.

- Хорошо, я разрешаю. Но! – Полковник поучающе поднял вверх указательный палец – только до ноля часов и, чтоб играли и пели негромко, хватит нам осложнений с местными, черт их знает, может ваше пение нарушит еще какой-нибудь их местный обычай.

- Не нарушит – один из найденовских аспирантов подал голос и сразу смутился под взглядом Волкова – Я же диссертацию по этой теме пишу, знаю… В общем, песни тут никак не осуждаются.

- Я рад, что вы так хорошо знаете местные обычаи, молодой человек и, тем не менее, прошу вас последовать моим словам. – развернувшись спиной к делегации Волков пошел к себе, недоумевая куда запропастился Жиба, которого было не видно с самого утра.

Однако, когда он вошел в комнату, все разрешилось само собой. Жиба сидел на стуле перед кроватью и вид имел довольный, хотя чудовищно грязный, как будто весь день валялся в какой то луже.

- Господи, Жиба! Что с вами? Где вы умудрились так испачкаться?

- Расскажу позже – лицо уйгура приняло выражение полного блаженства – у вас есть подробная карта района? – только расстелив на кровати свою карту Волков подумал, что вообще то это секретное издание, которое какому-то уйгуру смотреть вовсе не нужно, однако Жиба по видимому не особо задумывался об этом и стал внитмательно ее рассматривать, ему потребовалось не более полуминуты, чтобы разобраться в ней.

- Смотрите, вот тут – он ткнул пальцем в участок карты примерно в пятидесяти километрах к северо-западу от Хотон-Сумбула, расположен комплекс пещер известных как «пещеры Праведных». Там и укрылись монахи из монастыря. Считается, что там зародилось и развилось одно из направлений буддизма, «Путь трехсот миллионов шагов», хотя вам, военному это навряд ли скажет что то… - Дальнейшие слова уйгура Волков уже слышал плохо «Триста миллионов шагов», «Путь праведника» фразы крутились в мозгу, он не мог поверить, что все так банально просто и ключ к столь необходимой разгадке лежит всего в полусотне километров от него.

- За сколько мы сможем дойти туда? – Волков наконец таки смог взять себя в руки

- Сложно сказать, все зависит от степени подготовки участников перехода. Опытные пастухи ходят от Хотон-Сумбула до туда за двое суток, сколько потребуется нам, я не знаю.

- Хорошо, спасибо Анар – впервые Волков назвал уйгура по имени. – а теперь если вы не возражаете я хотел бы побыть один и подумать.

- Понимаю – Жиба хитро ухмыльнулся – Что ж, не буду вам мешать. Я слышу на улице песни, пойду послушаю. Никогда не слышал русских песен. – Волков молча кивнул и подождав пока за ним закроется дверь рухнул на кровать. Мысли вертелись бешенным волчком и не в силах привести их в порядок полковник не заметил сам, как уснул.


Полная луна казалось занимала пол небосвода, присмотревшись внимательно Волков увидел то, что искал. Практически неразличимая пульсирующая нить, связывающая ночное светило с ним, наконец приобрела зримые очертания. Он напряг свои силы и она начала расползаться вширь, превращаясь в узкую светящуюся дорожку. Он осторожно поставил на нее ногу и сделал первый шаг, ощутив, что поверхность под ним вполне твердая, несмотря на то, что он был уже в полутора метрах над землей. Волков улыбнулся и сбросив остатки напряжения ровным шагом пошел по тропинке вверх, глядя только на Луну и не осматриваясь по сторонам. Однако не прошло и десяти минут подъема, как он различил впереди знакомую фигуру. Стоя лицом к нему человек в желтом одеянии предостерегающе поднял руку вверх. Не понимая значения этого жеста Волков пошел дальше, замечая, что по мере приближения фигура все больше расплывается становясь полупрозрачной и, в конце концов, совсем исчезнув когда он подошел к ней вплотную. Пройдя сквозь дымку желтого тумана он сделал следующий шаг, как неожиданно дорожка утратила свою твердость и провалившись ногой в пустоту Волков рухнул вниз…

Глава 11

Утро прошло за сборами. Хотя до склонов гор было еще довольно далеко, доехать туда на машинах, не беспокоясь потом об их безопасности не представлялось возможным. Поэтому, оставив УАЗики на хранение какому то знакомому Жибы (сам уйгур уверял, что это его друг детства, однако глядя на мужчину лет пятидесяти было сложно поверить, что он играл с максимум тридцатилетним Жибой в одной песочнице ), Волков с помощью Найденова и все того же Жибы подрядил старейшину одного из торгутских родов арендовать ему двадцать верблюдов для людей и снаряжения, дабы довезти все это до подножия гор.

То, что непривыкшие к кочевой экзотики члены экспедиции воспринимали почти с детским восторгом, уважаемый Жамал Закин, предводитель каравана воспринимал как должное, с легким налетом презрения к не умеющим правильно сидеть на верблюдах европейцах.

Двадцать километров до подножия гор преодолели только к обеду, после которого, поблагодарив Закина, сделали небольшой привал, для экипировки альпинистским снаряжением, котрое везлось с самой Москвы и было подобранно под каждого конкретного участника экспедиции. Затем, проследовал небольшой инструктаж со стороны Бортко и его подчиненных, для остальных членов группы, в ходе которого все по крайней мере раз шесть услышали слова Короткова, о том, что он альпинист с десятилетним стажем.

Кинув последний взгляд на простирающуюся перед ними равнину, Волков махнул рукой и первым начал карабкаться вверх, за ним следом шел Жиба, и только потом, чуть поодаль остальные члены экспедиции. Останавливаясь каждые пол часа на короткие остановки, чтобы менее всех подготовленные (а к ним , как и ожидалось, относились Найденов, его аспиранты, лаборанты Короткова и Полечка) могли немного перевести дух, Волков сверялся с картой о правильности выбранного маршрута, однако, даже карта не спасла бы путешественников в двух местах, где только чутье Жибы помогло избежать серьезных неприятностей.

К концу дня они прошли около пятнадцати километров по карте, и когда на их пути показалась площадка, которую и Бортко и Жиба и Коротков признали вполне пригодной для ночлега, Волков скомандовал привал.

- Вполне неплохо идем – сказал подошедший сзади Жиба, глядя через плечо полковника на карту, на которой тот карандашом отмечал пройденный участок маршрута. – пятнадцать километров за день очень даже хороший результат. Однако, я думаю нам завтра стоит свернуть немного севернее, видите вот этот поселок пастухов? Лучше нам идти через него.

- Но это же лишний крюк в десять километров на пути к пещерам.

- Да, но зато, во-первых тогда мы завтра будем ночевать в домах, а не на открытом пространстве, а во-вторых, подъем там гораздо более удобный, нежели тот путь которым идем мы. В горах прямой путь не всегда самый короткий. – Подошедшие по просьбе Волкова Бортко и Коротков вполне согласились с уйгуром, лучше сделать небольшой крюк в обход, нежели штурмовать нависавший над ними ледник.

Около часа ушло на установку палаток и обустройства в них бензиновых печек, для обогрева, и лишь после этого люди смогли залезть во внутрь и укутавшись в спальные мешки попытаться уснуть.

Деливший одну палатку с Жибой, Бортко и одним из найденовских аспирантов Волков долго ворочался прежде чем уснуть, непонятные мысли лезли в голову, понапрасну терзая его мозг и лишь во втором часу он наконец смог с грехом пополам задремать.



Одиноко сидящая на краю пропасти фигура была все также недвижима когда Волков подошел к ней и присел рядом.

«Почему ты остановил меня вчера?» вопрос прозвучавший в тишине стократным эхом отозвался в близлежайших скалах. Не произнеся ни слова старик взял его за руку и ступил на знакомую уже ему светящуюся дорожку. Пропустив его вперед, но так и не отпуская руки он легким пожатием предложил Волкову двигаться вперед. Прошло примерно пятнадцать минут восхождения, когда дорожка опять внезапно исчезла и он начал падать в бездну, однако рука его спутника не дала ему улететь, крепко держа его болтающимся на чудовищной высоте.

«Мне не пройти дальше, да? Я должен вернутся?» Одним рывком старик поднял его обратно на дорожку и поставив сзади себя молча пошел дальше оставив Волкова в одиночестве.

Устыженный Волков повернулся к нем спиной и стал спускаться, однако вскоре повернулся обратно и, увидев темную точку, поднимающуюся ввысь, с мрачным злорадством прыгнул с дорожки в сторону.

Проснулся Волков от дикого холода. Печка естественно не могла обеспечить тепло на всю ночь и к утру температура в палатке вполне сравнялась с той, что была наружи. Полковник нащупал рукой лежащую около себя куртку и натянув ее прямо в спальнике вышел наружу с целью развести костер и хоть немного согреться. Однако когда он вышел костер уже горел, а сидевший около него Жиба старательно его раздувал. Протянув руки к огню, Волков присел рядом.

- Рановато вы проснулись – Жиба с хитрецой посмотрел на полковника – все остальные еще спят.

- Думаю, что пора их уже будить. Если мы хотим дойти к вечеру до указанного вами поселка, то надо торопится.

- Как скажете – пожал плечами Жиба и оглушительно засвистел. Через минуту после этого в палатках раздался шорох, и из клапанов показались заспанные лица участников экспедиции.

- Что-то случилось? – доктор Коротков, подслеповато шурясь без очков на утреннем солнце посмотрел в сторону сидящих у костра.

- Да. Пора вставать завтракать и идти вперед. До вечера мы должны дойти до поселка.

- Ну надо так надо… Поля, подъем! Вставай, соня! – Вскоре из палаток вылезли и остальные члены группы и усевшись около костра быстро съели приготовленную Жибой лапшу, в которую Волков добавил тушенки, несмотря на все протесты уйгура, протестовавшего против такого варварства. На удивление Жибы многие не только съели эту стряпню, но и просили добавки, что уйгур обиженный на испорченную еду отнес только на счет того, что все просто страшно голодны.

Убрав палатки, экспедиция двинулась дальше, забирая немного к северу, пока не вышла на еле заметную тропинку, которая и вела к пастушескому поселку. Вскоре им попался первый ледник и, перевязавшись тросом, они медленно начали восхождение пропустив вперед опытного в горных восхождениях Бортко, а сзади поставив, для страховки, Короткова. Если не считать, нескольких поскользнувшихся на льду людей, ледник преодолели вполне успешно и когда в горной расщелине показались крыши домов поселка, все, несмотря на страшную усталость от перехода, сразу задвигались бодрее, надеясь поскорее дойти до тепла и домашнего уюта.

Когда часы на руке Волкова показывали девять вечера, путешественники, наконец то вошли в поселок, показавшийся им после голых скал и льда просто оазисом цивилизации.