Корней Каракатица : Лил

…Тогда я взял сигарету и бережно размял ее паль-цами. Справедливости ради, сразу следует сказать, что я не курю. Не курю в полном смысле слова, то есть я независим. Но когда на легкие снова что-то давит, и грудная клетка моя со стороны выглядит вогнутой, я курю обязательно. Сейчас был тот самый случай. Обосравшийся младенец, которому никто не пожелал ме-нять пеленки, почувствовал бы себя в своей тарелке по сравнению со мной. Дышать было тяжело.
Жадно поглощая табачный дым, и выпуская первые его клубы, я рассуждал о том, что, выходя за пределы одного кольца, непременно попадаешь в другое. Но на этом процесс не заканчивается. Так, по крайней мере, выходило из картины дымовой завесы, посте-пенно оседающей на шторах. В каждом последующем кольце поначалу не ощущаешь себя запертым в клетке. Но со временем стены обволакивают тебя и не остав-ляют возможности для маневра. Мое дыхание стало ровным, и я даже подумал, что чересчур спокоен в данной ситуации. Конечно, мне часто приходилось, раздвигая руки в стороны, упираться в невидимые рамки приличия и поведения, и, прилагая некоторые усилия, растягивать их насколько хватало сил. Иногда мне удавалось просто делать пару шагов в сторону и вовсе пересекать некую эфемерную черту. Тогда я чувствовал себя гораздо лучше. Но сейчас все было иначе. Возможности для маневра у меня не было, и приходилось просто ждать, пока кольцо обстоятельств рассеется само собой.
Я не спеша докурил сигарету и, ткнув ее в пепель-ницу, размазал пепел по стенкам. Отметив про себя, что давление на мою грудь значительно ослабло, и то, что называют комом в горле, спряталось куда-то по-глубже, я вошел в ванную комнату. Красная ручка крана легко поддалась усилию руки, и вода с шумом обрушилась в ванну, заполняя ее. Я вернулся на кух-ню, открыл холодильник и достал банку пива. Это подняло мое настроение. Ничего, впрочем, удивитель-ного в этом не было. Ощущение холодной банки пива в руке не может не доставлять удовольствие нормально-му человеку. А я относил себя к этой категории людей. Хотя у Лил были сомнения на сей счет.
Я снял с себя одежду, и медленно погрузил свое, не лишенное красоты, тело в горячую ванну. Вода стре-мительно прибывала, согревая меня. Глоток из банки – и ледяное пиво обожгло жаждущее влаги горло. Я за-крыл глаза.

“Какого черта?! – тут же подумалось мне. - Вместо того, чтобы приехать сюда и поваляться в постели, она звонит и говорит, что выходит замуж?” Мысли урага-ном ворвались в мою голову, и я начал вспоминать:
- Алло, Томми?
- Ну, здравствуй, Лил.
- Том, слушай…
Она говорила так, будто ощупывала голосом, что там на другом конце провода. Я почти физически ощущал, как ее слова прилипают к моему уху.
- Лил, где тебя черти носят? Твой номер не отве-чает добрую неделю, - прервал я и спустя секунду до-бавил. – У меня полный холодильник пива.
- Томми, я выхожу замуж.
“Блядь, не может быть” – тут же подумал я. Это за-стало меня врасплох. На шутку все не походило, и мне нужно было выиграть время. Я сделал вид, будто не расслышал.
- Представляешь, Хэнк вчера заваливается с дву-мя кобылами и тремя ящиками пива.
- Том, ты рехнулся? Я серьезно.
- Ладно. Так кто там куда выходит?
- Догадайся.
Я начинал выходить из себя. Мало того, что она за кого-то выходит, так еще на полном серьезе об этом мне говорит.
- Так какого хрена ты мне звонишь??? – вспылил я и крепче сжал трубку, но тут же успокоился. Я бро-сил взгляд на пачку сигарет и ясно понял, что сегодня буду курить, и курить много. – Ты будешь светлое или темное? – спросил я, желая разрядить обстановку.
- Черт бы тебя побрал, Том! Ты слышал, что я сей-час сказала? Ты всегда был психом. Блядь, да я всегда это знала. Я звоню, чтобы попрощаться, а ты даже это превращаешь в шутку.
Она явно теряла самообладание, и я был уверен в том, что рука ее в данный момент шарит по сумочке в поисках огня. Спустя пару секунд я услышал щелчок зажигалки – Лил закурила. Честно говоря, я ожидал, что она бросит трубку. Но раз этого не произошло, можно было не сомневаться, что она что-то недосказа-ла, или хочет что-нибудь услышать. Я было подумал встретиться с ней на нейтральной территории и нор-мально поговорить, не имея в качестве посредника те-лефон. Однако Лил говорила вполне серьезно. И раз она это делала, значит, решение было принято оконча-тельное. Встречаться не было никакого резона.
- Блядь! Да ты даже не разволновался! Ты по-прежнему невозмутим и безмятежен. Тебе как всегда на все наплевать, Том! Ты влюблен только в себя, да еще, пожалуй, в свое пиво. Меня ты и не любил нико-гда!
- Черт возьми, Лил, хватит на меня сегодня исте-рик! Что за срань, Господи? Это не я выхожу замуж, а ты… Кстати, кто он?
- Не важно, - “выстрелила” она.
- Действительно, - пустил я вдогонку. Не знаю, к чему был этот вопрос. Мне на самом деле было по фи-гу. Какая, к чертям, разница между безоговорочной капитуляцией и внезапно проигранным блицкригом, если результат в итоге один и тот же? Как бы то ни было, после следующей моей фразы Лил все-таки бро-сила трубку.
- Будь счастлива, Лилия. Мне пора принять ванну.
В принципе я был не против поговорить еще. Но что тут можно было добавить? К тому же мне на самом деле хотелось искупаться. Неприятный осадок от раз-говора грузно оседал в моей голове. Тогда я взял сига-рету и бережно размял ее пальцами...

Вода имеет на меня положительное влияние. Я расслабляюсь, и тело мое пребывает в полной про-страции. Знаете, если в воде прижать колени к груди и перевернуться на бок, да еще при этом закрыть глаза, то возникает ясное ощущение того, что ты находишься в утробе матери. Каково это: снова почувствовать себя зародышем? Я проделал этот трюк и снова отметил про себя беззаботную легкость внутри. “Вероятно, в утробе так же тепло и уютно”,- подумал я.
Когда вода в очередной раз достигла краев ванны, пальцами ног мне удалось ловко закрутить кран и при этом остаться лежать. Я продолжал не торопясь потя-гивать пиво.
“Неужели все кончено?”
Мои отношения с Лил были довольно крепкими на протяжении, может быть, года, но потом что-то случи-лось. Я заметил в ней эту перемену, но предоставил ей право самой сделать выбор. Она периодически куда-то проподала на день-два, но мое отношение к этому было относительно спокойным. Я сам иногда днями не появлялся, и догадывался, что означают такие исчезновения. Но когда Лил свалила на целую неделю, я ясно понял – она что-то задумала. Это не предвещало ничего хорошего, и я волновался. Однако теперь все прояснилось: какой-то хрен соблазнил ее своими большими счетами в банках, красным кадиллаком с круглыми глазами, черными лакированными туфлями, татуировкой на жопе (или где там еще?) и сделал ей предложение. Ладно. Плевать.
В раздумьях я пролежал где-то с полчаса, а может и дольше. Время текло раскаленной вязкой лавой где-то вне меня. Я был уверен, что не имел к нему в тот момент никакого отношения. Овал зеркала на стене запотел и нагло игнорировал мое отражение. И, надо сказать, правильно делал, ибо я также старался не за-мечать его. Зеркала, уверен, не могут отразить чей-либо истинный образ. Меня они изображали совсем не таким, каким я видел себя со стороны. И со временем я стал относится к ним, как к фотографиям. В доме же вся эта поебень находилась по настоянию Лил. За-кончив водные процедуры, я встал и вытерся желтым махровым полотенцем, после чего обмотал его вокруг талии. Находиться здесь дольше не имело смысла. Я вышел.
В холодильнике мне приглянулась еще одна банка пива. Я разом опустошил ее и взялся за другую. Стало гораздо лучше. “Ты ни в чем не виноват, - сказал я се-бе. – Не вини себя. Пригласи Хэнка и вчерашних баб, а лучше других. Поебись. Поди в бильярдную. Развейся.” Я достал сигарету из пачки и прикурил. В это время раздался звонок в дверь. Назойливый, как полчища мух над сортиром, он не мог не раздражать. Я направился в прихожую, держа в одной руке алкоголь, в другой – никотин. Открыл.
Лил знала, что меня возбуждает ярко-красная по-мада на ее губах и частенько пользовалась моей слабо-стью. Вот и теперь мой взгляд дольше обычного за-держался на губах. На ней была голубая с зеленым вя-заная кофточка и синие джинсы. Лил сделала знак ру-кой, мол, привет и прошла в дом. Я молча отхлебнул пива, закрыл дверь и проследовал за ней на кухню. Какого хрена ей нужно было приходить? Подсозна-тельно в моей голове уже рассматривался этот вари-ант, а, значит, я был готов к нему. Она взяла банку кофе в шкафчике и отсыпала в маленькую кружку ровно три ложки. Лил обожала крепкий кофе и ни дня не могла без него обходиться. Я сел на стул позади нее и начал за ней наблюдать. Темные волосы ее с крас-ными прядями элегантно спадали на плечи, выглядели шикарно и весьма вызывающе. Мне вдруг захотелось наброситься на нее и облизать. Всю. Предварительно сняв одежду, конечно. Лил поставила чайник на огонь. Она была чрезвычайно красива от природы. Мало то-го, Бог (или кто там вместо него?) наделил ее способ-ностью умело пользоваться своей красотой. Лил была чувственна, достаточно умна и обладала ярко выра-женной харизмой. Я подумал, что тому хрену с такой самкой не совладать. Он сбежит от нее через неделю. Да и характер Лил оставлял желать лучшего, и это был ее очевидный минус. Минус, к которому тяжело при-выкнуть. К тому же Лилия была абсолютно неиспра-вима.
Пока я смотрел на нее, она присела на мягкий угол. Нас разделял мраморной окраски стол. Она достала сигарету и закурила вместе со мной. Видимо, молчать в данный момент было приятно не только мне, но и ей. Мы наблюдали друг за другом. Резкий щелчок в мозгах – и на моем лице появилась улыбка. Или что-то вроде нее. Я понял. Раскусил. “Вот засранка, - тут же подумал я. Взбалмошная засранка да и только.” Тем време-нем Лил встала и залила кипяток в кружку. “Неплохой ход”.
- Ты совершенно сумасшедший.
- Вот как?
Я улыбнулся. Звучит как приговор.
- Конечно! Ты же ничего не чувствуешь, - сказала
она и сделала глоток. Я был зол на нее за обман, но ссориться не хотелось.
- Тебе лучше не знать, что я чувствую, - резонно ответил я.
- К чертям собачьим, Том! “Еще бы пивка? Или как там сыграл “Манчестер”?” Это никуда не годится. Это не чувства.
- Не доставай меня, Лил. Я вижу себя пилотом самолета, пикирующего в небе над Берлином. На моем борту любовь лихорадочно барабанит по кнопкам в надежде изменить курс полета. Ты же стоишь на земле и указываешь наиболее неудачное место падения. Что ты понимаешь в чувствах? Или, может, ты хочешь, чтобы я тебе в любви признался?
- В чем? – она засмеялась. – Не смеши меня.
- Ладно. И все-таки, кто этот пидарас? - поинтересовался я. - Кто он? Как там его тачка?
- Он не пидарас!
- Ты не ответила, - настоял я.
- Ответила, Том.
Любой разговор однажды начинает надоедать. Диалог, в котором одна из сторон ведет нечестную иг-ру, обречен на скоротечность.
- Послушай, даже мячик для гольфа старается по-скорее попасть в заветную лунку, только бы не полу-чать очередного пинка клюшкой. В случае с тобой все наоборот. Ты настойчиво продолжаешь кружить во-круг да около воронки правды. Не лги мне больше.
- Что??? – ухмыльнулась она и укрылась защитной маской удивления.
- Договорились? – продолжил я. - Ненавижу, когда меня держат за идиота, даже если я и являюсь им. Что маловероятно.
Лил допивала кофе и, улыбаясь, разглядывала свои ногти. “Слила партию”.
- Ох, Том, до чего же ты похож на робота. Если тебя разрезать на части, того и гляди, нервов в тебе вообще не окажется. Дерьмо да пиво. Сердцем там и не пахнет. Даю грудь на отсечение.
- Господи, только не это, Лил! Сиськи в обмен на дерьмо, пусть даже с пивом?
Мы захохотали и незаметно для себя легким прыж-ком перепрыгнули массивный барьер ссоры. В ее гла-зах жирным буквами, как на транспорантах вдоль шоссе, я прочитал потрясающую надпись: “Секс неизбежен”. Маленькие иголки ее зрачков целились в меня и ощупывали, временами покалывая.
- Бесчувственная ты скотина, вот, что я тебе скажу. И чего только меня тянет к тебе? Ну и вляпалась же я с тобой.
- Никогда больше так не делай, дуреха, - ответил я. - Мне никогда не было так хреново. Собака, которая насрала в прихожей семь раз за день, не смотря на то, что ее выгуливали трижды, получит по заднице вдеся-теро меньше, чем ты в случае, если еще раз свалишь на неделю из моего поля зрения. Точно тебе говорю.
- Ну прости, Том. Прости. Я люблю тебя, но ты тоже говнюк еще тот. Не доводи меня в будущем, - сказала Лил и, перегнувшись через столик, поцеловала меня с бешеностью хищника.
- Ох, блядь! – вскрикнул я и почувствовал теплую кровь на своих губах. – Ты что делаешь?
- Загрызу до смерти, - прошептала волчица на-против, стягивая с себя кофту. Я резко притянул ее к себе. До спальни было не так далеко, но мы не успели. В зале, впрочем, оказалось еще лучше…