дервиш махмуд : Спроси у Белого Таракана (2)

Продуктовая лавка для круглосуточно неугомонных безумцев находилась от нашего дома довольно далеко. Трамваи уже давно военно спали себе в отстойнике у начала кольцевой дороги. Весь остальной матерьял бытия тоже находился в полукоматозном состоянии. Чудовище по имени зима отрабатывало по полной. Андронов, вдыхая в себя рассеянный в воздухе морок, но стараясь не поддаваться его пагубному действию, шёл быстрым шагом. Скользил, но пока не падал. Хрустело. Где-то в голове – хруст-хруст – хрустело. Мозги хрустели. Энергия алкоголя уходила на борьбу с энтропией. Никаких встречных-поперечных ему не попадалось. И это был плюс. Город вымер. Поверхность планеты, куда не полети, представляла собою разросшуюся серо-белую скользкую коросту. Это напоминало тяжёлую и продолжительную, как у генсека, болезнь. И надмирная медицина бездействовала. А точнее, отсутствовала в сих широтах вовсе.
-Вот где космос!- сказал вслух Андронов, даже приостановившись и топнув сапогом по слежавшемуся снегу.- А не там!- и он, как пророк, указал пальцем вверх.
И сам посмотрел на тёмное со светящимися вкраплениями. Оно, тёмное, привычно не подавало знаков. Андронов уже давно пришёл к простому логическому выводу, что никакого космоса, никакого пространства нет, что всё это – некие хитроумные декорации. Или чьи-то сторонние мысли, которые мы, не умея воспринимать их такими, какие они есть, интерпретируем в сложносочинённые структуры. Человеческие представления об окружающем мире считал он инфантильной чушью. Даже думать о разветвлённом квазинаучном маразме типа физики, химии и астрономии ему было противно. Какой смысл в выяснении законов и правил, царящих внутри сна? Если ОНО только моргнёт там у себя в бесконечности глазом колодезной глубины, нас просто смахнёт вместе с нашими толкованиями в пустейшее место. Какая там, в манду, теория струн! Мы лишь иней на ресницах!
Холод оказался гораздо злоебучее, чем он предполагал. Очень не хватало гермошлема. Или лазерного меча. Чтоб просто так, от лихости, хуйнуть вон по тому столбу и прервать надолго какое-нибудь участвующее в заговоре электричество. И взбодриться. Андронов потёр перчаткой лицо и перешёл на спортивную ходьбу.
Вот и цель…. В магазине было тепло. Уютненько и хорошо. Впрочем, нет, это ему показалось. Чуть поодаль от кассы, не покупая и не выбирая, а по какой-то иной, непонятной, но наверняка гнусной надобности стоял на полусогнутых опасного вида бугай. И создавал собой невыразимое в словах неудобство.
Андронов, стараясь не обращать, прошагал прямо к кассе и внятно огласил заказ продавщице. Женщина, находившаяся большей частью своего сознания где-то в лучшем, судя по отстранённой улыбке, месте, выполнила тем не менее свою работу быстро и без слов. Бутылка и пачка, как родные, хорошо уместились в кармане куртки. Андронов стойко игнорировал неприятные звуки со стороны. Бугай уже примерно с минуту что-то проникновенно говорил, обращаясь, конечно, к нему, к Андронову, больше не к кому было. Андронов всё же попытался сделать вид, что его это не касается, что он ничего не видит, ничего не слышит, но тут посторонний схватил его за рукав – нет, не грубо, но всё же, сука, схватил. Контакта не избежать. Андронов, несмотря на свой сугубо интровертивный нрав, был по-настоящему хорошим человеком, и если бы другие были хотя б отчасти такими, как он, на свете настал бы рай или, по крайней мере, коммунизм. Но другие были назойливыми, невыносимыми, постоянно что-то требующими друг от друга сволочами. Андронов иногда впадал в ступор от мысли, что никогда не заимеет прижизненной возможности покинуть этот зоопарк и оказаться в мире, где струится благостью нега человеческого отсутствия… Отрицательный персонаж многословно, на специфическом наречии объяснял Андронову свои проблемы.
-Мелочь – выручи – братан..- таков был синопсис бесовского сообщения.
Андронов достал из кармана деньги ( неосторожно засветив при этом довольно крупную с виду пачку купюр), отделил два червонца.
-Держи.
-Благодарю, брат, выручил,- хтоническая сущность умело сгребла деньги заскорузлыми обрубками.
-И никакого когнитивного диссонанса!- не удержался, добавил Андронов.
Существо нехорошо посмотрело на него. Андронов сознательно, из чувства бунта допустил эту оплошность. Как будто пробираясь через вражескую территорию и наткнувшись на пост в виде нервных автоматчиков-мотоциклистов, он, замаскированный, подготовленный, знающий пароль, всё же из самоубийственного отчаяния произносил заветные слова неправильно, и, гады прежде чем арестовать или открыть огонь, одаривали его именно таким торжествующим взглядом узнавания чужака, которого теперь можно законно и по праву растерзать в клочья.
-Хайль Гитлер!- сказал ещё на волне Андронов и быстро пошёл к выходу.
Колокольчик звякнул.

Он решил изменить маршрут, и пошёл через дворы, по кишечникообразному лабиринту. Осенило, что охотник не ходит одной и той тропой дважды. Поплутав, не встретив, углубившись в себя, как в топь, он вышел к тёмной арке. Оттуда до дома было рукой подать. Он зачем-то натянул капюшон на глаза и вплыл в тоннель, как в подземную реку.
Удар был умелый, такой, как надо. Как будто молотком. Вспыхнула сверхновая, потом погасла, провалившись в чёрную дыру, как в очко сортира. Пытаясь защититься, Андронов беспорядочно замахал руками, запрыгал, слепой из-за капюшона, заорал что-то с надрывом угрожающее… Ни одно из этих действий не защитило купол его личной церкви от последовавших далее многочисленных ударов разрушителя…

Пробел.
Пробел.
Пробел.

Я очнулся от жары холода. Я лежал на белом. В поле моего зрения находились кусты, потом дорога, рельсы и жолтый глаз светофора. Глаз настойчиво и осмысленно подмигивал. Глаз приказывал мозгу нажать на кнопку «плэй». Ну я и нажал.
В отключке я был, по всей видимости, недолго, ибо если б был долго, то воздействие низкой температуры на кожные покровы физического тела моего привело бы к необратимым последствиям, что в свою очередь…заглохни, придурок… Замёрз бы нахуй и все дела. Путаются мои мысли. Здорово мне врезали. Поделом, поделом. Секретный агент бесконечности должен быть на чеку каждый миг, безупречно следить за каждым своим шагом. Однако началась небольшая метель. Ветер швырнул мне в лицо горсть снежной мелочи. Я сунул руку в карман, карман был, конечно, пустой и вдобавок ещё и рваный. На снегу темнела довольно обширные пятно заледеневшей крови. Нос. Может сломан. Боли почти нет. Холодовая анестезия. И ещё один положительный момент: каким-то чудесным образом не была у меня изъята и уцелела в суматохе бутылка водки. Она лежала на льду чуть поодаль от места действия и мерцала бликом, мерцала бликом. То жолтым, то нежолтым, то жолтым, то нежолтым, в такт столбовому. Я довольно долго смотрел на это явление, завороженный. Кто-то подавал мне сигналы, да. Световая азбука. Я немного не разобрал, но уловил то самое, главное: существование, как это с ним часто бывает, ползло себе далее, нанизанное на временную ось.
Я должен был, однако, вставать. Что я и проделал, подключив дополнительные источники с резервными килоджоуэлями. Я стоял на ногах нетвёрдо, ветер раскачивал меня, как инопланетное дерево. Я подошёл к батлу и подобрал. Ба, да тут под кустиком ещё и мои сигареты! Видимо, при падении мои покупочки отлетели далеко в сторонку, и грабитель ( а это, как вы поняли, был тот самый бугай из магазина: выследил, опередил и поджидал), отняв все деньги, на радостях просто забыл про пузырь и сиги. Спасибо ему за это. Пусть его смерть будет скорой, но без особых мучений…

Домой чуть позже, а сейчас пока туда, воон туда, через трамвайные рельсы, там такие редкие деревца, а за ними трубы тёплые. Маненько посижу. Трубы хороши. В них текут, как простые мысли, горячие струи. Хотя холод уже и не чувствую. Порог чувствительности съехал куда-то в сторону. Теперь мне ничего не страшно.
Я доковылял до труб, сел, закурил. Открутил пробочку и ёбнул из горла добрый глоток. Живительная сила разлилась по кровеносным сосудам. Это было нужно. Это было здорово. Я докурил, выпил ещё и закурил вторую. Красивый мир интимно придвинулся ко мне, как добрая умная собака. Я посмотрел сквозь метель на трамвайные пути. Рельсы уходили в подвижную перспективу и там поворачивали в дальнейшую земную глушь. И тут из-за поворота, из этой тёмной глуши, показалась одинокая фигурка. Я сразу углядел, что это была небольшого росточка девица с распущенными волосами и в вязаной шапочке. Она шла в мою сторону пошатывающейся пьяной походкой. Я моргнул и выпил опять. Девочка приблизилась и, не замечая меня, хотела пройти мимо.
-Янка!- окликнул я.
Она остановилась. И подплыла ко мне через вьюгу.
-Ты кто?- спросил она.- Мы знакомы?.. вроде бы да, припоминаю.- Она чуточку, уголками губ так, улыбнулась. Она была в приятной одури.
-Я Андронов. А ты что здесь делаешь?
-Я люблю гулять одна,- нараспев произнесла она.
-Я тоже,- сказал я.- Будешь?
-Буду. Чуть-чуть.
Она приняла флакон и сделала глоток.
-Пойдёшь со мной? –спросила меня.
-Обязательно. Но позже. Мне нужно дописать роман.
-А как он называется?
-Эээ…. «Победитель».
-Хорошее имя.- Она вернула мне бутылку.- Ну тогда удачи!
-И тебе.
Я взял её за руку и слегка сжал пальцы. Пальцы были холодные…
Она удалилась по рельсам в слепоглухонемую сторону.
Вот теперь мне было пора домой…

Он побежал. Почему-то надо было бежать. Шумело в ушах самолётным звуком.
Ворвался в подъезд и, поднимаясь по лестнице, уже знал, что будет, когда он откроет дверь, снимет покровы и пройдёт на кухню…
Он открыл, снял, прошёл. Так и было: Белый Таракан, светясь ясным и простым, как нужное слово, светом, сидел на столе и не собирался никуда исчезать.
Теперь поговорим, подумал с жутковатым восторгом Андронов.