Лев Рыжков : Золотые старики (часть III)

Начало здесь: http://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=30612 и здесь: http://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=30624
***
В конце октября с Федором Чусовым, по прозвищу «Гитлер», случилась производственная травма.
Прозвище возникло не по причине внешнего сходства, которое, кстати сказать, совершенно отсутствовало. Федор никогда не носил остриженных усиков над верхней губой, не отращивал косых челочек. Наоборот, всю сознательную жизнь брил голову наголо. Более того, у фюрера германской нации наверняка не было чернильных татуировок на спине (в виде церкви с двумя куполами) и тем более чернильных перстней на пальцах рук. Какие-либо лидерские качества у Федора тоже отсутствовали. Он был нелюдим, чурался шумных компаний. Если кто-то имел неосторожность навязывать ему свое общество, Федор мог ударить, а то и жестоко избить такого человека. Скорее всего, причиной появления прозвища стал свирепый нрав вместе с жестокостью.
Однако травма, случившаяся в конце октября, все-таки придала Федору непрошенное и нежелательное сходство с фюрером недоброй памяти Третьего Рейха.
Федор занимал должность уборщика-водителя в муниципальном предприятии по очистке города. В число его обязанностей входили достаточно неприятные для среднестатистического обывателя действия. Например, отлов бродячих собак и уборка с улиц трупов животных. Однако Федор работал уже пятый год и находил в перечисленных занятиях определенное удовольствие. Хмурый человек по прозвищу Гитлер не имел карьерных устремлений. В свое время он отсидел два срока - за грабеж и тяжкие телесные повреждения. С таким послужным списком в городе трудно было найти более-менее хорошую работу. А в предприятии Федора ценили. Особенно любил он отлавливать и загружать в стальной ящик на колесах собачьи «свадьбы» - течную суку и всех кобелей, имевших неосторожность увязаться следом.
В тот октябрьский день Федору как раз посчастливилось принять в ящик большую «свадьбу». Вернувшись на двор предприятия, Федор рассовал псов по зарешеченным клетушкам, которые называл «камерами смертников». Стоит сказать, что название оправдывалось на все сто процентов. Собаки не успевали протомиться в этих клетушках сколько-нибудь долго, умирая от уколов ветеринара.
На суку же у Гитлера имелись свои планы. Он обмотал ее пасть и передние лапы канцелярским скотчем, после чего принялся насиловать ее на глазах у повизгивавших от возбуждения псов. Федор прекрасно отдавал себе отчет, что его детородный орган буквально разрывает собаку, причиняя ей порою смертельные увечья. Ему даже нравилось, когда собака истекала кровью. Случалось и так, что влагалище течной суки оказывалось чересчур маленьким. В таком случае Гитлер расширял его при помощи медицинского скальпеля, который он однажды нашел на улице и с тех пор использовал для своего удовольствия.
О надругательствах Федьки Гитлера над плененными собаками знали на предприятии все. Однако хоть как-то воспрепятствовать не могли. Начальство - потому, что Гитлер был ценным и пунктуальным работником. Коллеги - просто боялись того, что Федор рассвирепеет.
Впрочем, один из коллег Федора совсем недавно осмелился высказать недовольство чудовищными утехами старожила предприятия. Смельчака звали Серегой. Насколько знал Федор, раньше тот работал охранником в гипермаркете, однако совершил какую-то служебную оплошность, из-за чего оказался вынужден пойти в живодеры.
В этот раз Федору тоже пришлось немного подкорректировать размеры собачьего влагалища. Сука выла так жалобно, что псы в клетках подняли неистовый лай. Шум привлек в помещение с клетками бывшего охранника. Федор, видя его появление, демонстративно принялся насиловать животное. При этом он произносил одно из своих любимых присловий:
- Сейчас мы поиграем в кукольный театр. Да, куколка?
Эрекция Гитлера в таких случаях была настолько мощной, что он на какое-то время даже переставал держать животное, и оно корчилось на его детородном органе, действительно напоминая перчаточную куклу.
Не сказать, чтобы такие фокусы были Федору особо приятны. Скорее, он хотел просто позлить коллегу. После демонстрации трюка Гитлер погрузился в свое занятие, начисто перестав обращать на Серегу внимание.
Анализируя впоследствии этот эпизод, Федор понимал, что совершенно зря отключил внимание. Потому что бывший охранник, взбешенный продемонстрированными ему фокусами, взял, да и открыл двери клеток.
В следующую секунду псы бросились на Гитлера, и мир вокруг него на достаточно продолжительное время превратился в кровавый ад.
***
В кровавом бреду Федька Гитлер провел около недели. Перед ним мелькали оскаленные пасти бесчисленного множества замученных им собак. Возможно, хозяин (или кум) того места, где оказался Гитлер, пытался его закошмарить. Только Федька не боялся.
Хоть какое-то разнообразие появилось, когда туман ненадолго рассеялся, и над Федькой склонились двое типов в белых халатах, наброшенных поверх аккуратных и безликих серых костюмов.
- Какой феерический ублюдок, - произнес один из халатов.
- Другого такого поискать, - согласился второй.
- Пошли на хуй! - прохрипел Федька, и снова погрузился в брызжущий слюной ярости собачий ад.
Когда он пришел в себя, его ожидало достаточно неприятное открытие. Выяснилось, что псы очень основательно его порвали, не оставив на теле буквально живого места. Теперь руки, ноги, грудь, спину, покрывали уродливые кривые шрамы. Досталось и лицу. Безобразные швы пересекали его вдоль и поперек, делая Федора похожим на чудовище, вышедшее из лаборатории доктора Франкенштейна.
Впрочем, Федору было все равно. После давнего - около четырех лет назад - развода внешняя привлекательность перестала иметь для него значение. Гораздо больше его расстроило другое неприятное открытие. Выяснилось, что псы отгрызли ему одну из тестикул. Да и самому половому органу досталось, что называется, будь здоров. Но если огрызок гитлеровского ливера врачи еще кое-как сумели пришить на место, то тестикула бесследно канула в одном из песьих желудков.
Это прискорбное увечье и придало, наконец-то, Федору сходство с человеком, в сомнительную честь которого он и получил свою кличку. Тем более, что некоторые историки (даже с телеэкранов) утверждают, будто бесноватый Адольф был ущербен в плане секса, поскольку оказался обделен природой, и получил при рождении одно яйцо вместо положенных двух.
Оперировавший Федора хирург настоятельно советовал ему забыть про секс и даже про мастурбацию как минимум на два-три года. Врач утверждал, что при половом контакте то, что с таким тщанием пришивали на положенное место, может просто отвалиться с совершенно непредсказуемыми последствиями.
Это был уже удар ниже пояса.
В мрачных чувствах Федор вернулся домой. Злобно послал на хуй соседскую бабку-болтунью, которая все любопытствовала, куда Федор запропастился почти на месяц и что у него с лицом? Промежду делом бабка сообщила, что безобразный алкаш Мишка, живший в соседней с Федором квартире, продал свою недвижимость и убыл в неизвестном направлении, а вместо него вселилась какая-то непонятная молодежь.
Настоящее разочарование ожидало Федора и на работе. Как выяснилось, ему стали оформлять пенсию по инвалидности. Директриса предприятия заявила, что работать Федор отныне будет только через ее труп. Хватит с него и тех денег, на которые попало предприятие, признав производственную травму. Тем более, что по небольшому городку уже разнеслись слухи, будто на подведомственном ей предприятии насилуют животных. Федор хотел свернуть ей шею, однако разговор велся в присутствии двух крепкого сложения водил, случайно (а, может, и нет) вооруженных монтировками.
По словам директрисы, подлец Серега уже давно уволился, и где его искать она якобы не знает. На прощание она посоветовала Федору поскорее оформлять инвалидность. С нею, мол, всюду возьмут. Из-за налоговых скидок. А если Федору, чего доброго, вздумается качать права, то в УК РФ еще существует статья «Жестокое обращение с животными». Много ли почета будет ему в камере?
- Засунь свои советы себе в пизду, тварь тупая, - пожелал ей Федька Гитлер напоследок и покинул предприятие, чтобы никогда туда не возвращаться.
По пути домой он купил несколько бутылок водки.
На лестничной площадке Федька Гитлер столкнулся с двумя хмырями, что ковырялись ключами в замке квартиры соседа-алкаша. Вместе с ними была чернявая длинноносая девка.
- Э, вам чо здесь надо? - хмуро спросил Федька.
- Живем мы тут, - ответил один из хмырей.
Федька вспомнил о том, что рассказывала болтливая соседка. Однако ему все равно хотелось отмудохать обоих новых соседей. Плюс длинноносую.
Хмыри почувствовали опасность и поспешили скрыться за металлической дверью.
Федор же, не разуваясь, прошел в кухню и принялся бухать.
Этим же вечером он впервые услышал в своей голове голоса.
***
Сначала возник визгливый, пронзительный хохоток.
- Уродец, - измывался невидимый хохотун. - Уродец рваномордый. Собакоёб…
Голос изводил, разламывал изнутри стенки черепа. Федор стиснул череп ладонями. раньше с ним никогда такого не было.
- Что? Яйцо отгрызли? - глумился голос. - А нельзя животных мучить. Будешь теперь знать. Ха-ха-ха-ха!
- Да пошел ты! - огрызнулся Федор.
Не хотелось этого признавать, но он был растерян.
- Да посёл ты! - визгливо передразнил хохотун. - Ой, уморил! От меня не скроешься!
Федор открыл холодную воду, опустил голову под леденящую струю.
- В унитаз еще попробуй! - заливался невидимый насмешник.
Как только Федька Гитлер не пробовал избавиться от него. Он бросался на кровать, накрывал голову подушкой. Обматывал голову тряпками. Затыкал уши. Не помогало ничего.
Впрочем, в какой-то момент визгливый хохот сменился другим голосом.
- Убийство, Федор… - шептал тот, вкрадчивый, проникавший, казалось, в каждую извилину. - Ты должен совершить убийс-с-с-ство.
- Да пошли вы…
- Мы замучаем тебя, Федор, - шипел второй голос. - Ты сойдешь с ума. Мы будем изводить тебя, где бы ты ни был. Но если убьешь, отстанем.
- Ну, и кого я должен убить? - спросил Федор.
- Не вс-с-се с-с-сразу, - шипело в голове. - Сначала мы тебя помучаем.
- Бля, да отвалите вы!
Но невидимый мучитель только смеялся.
Федор глухо завыл и принялся биться лбом о ближайшую стену. Ему казалось, что если он разобьет голову, то сумеет выковырять из нее засевших там болтливых тварей.
Но голова у Федора была крепкая. К тому же появился третий голос. В отличие от предыдущих, его появление сопровождалось изображением.
Перед мысленным взором Федора неожиданно появилась немыслимой красоты лужайка. По ней важно выхаживала очаровашка-колли.
- Здравствуй, Федор! - сказала собака. - Ты узнаешь меня?
- Нет, - ответил Гитлер. - Но иди на хуй.
- Ох-х-х! - страстно произнесла собака. - Милый! Да я только о том и мечтаю. Я жду тебя, милый мой, нежный. Жду, когда же ты придешь ко мне…
- А… где ты? - оторопел Федор.
- Вы, люди, называете это место раем. Я здесь, Федор. Здесь. Я очень тебя жду…
Неожиданно зазвучала похабненькая, пиликающая музычка, и к собаке подошел какой-то прощелыга, откровенно гнусной внешности. Он расстегнул штаны, схватил красавицу-собаку за задние ноги и принялся…
- ААААА!!! - взревел Федор.
Низ живота охватил жар и невыносимое томление. Облегчить его Федор, к сожалению, никак не мог. Оставалось только биться головой о стены.
- Как ты можешь? - вопил он, адресуясь собаке. - Ты же только меня ждешь?
- У нас здесь рай, Федя. Думаешь, один ты праведник?
…Голоса изводили Федора изо дня в день. Визгливого хохотуна сменял шептун, подначивавший к убийству. Но по-настоящему невыносимы были видения собак. Тем более, что там, в раю, имелась не только красавица-колли. Соблазнительных собачек оказалось очень много. Все они ожидали Федора. И всех их жестоко ебали то типы с татуировками, то хачики, а то и вовсе негры.
Федор уже подумывал обратиться к психиатру. Но мозгоправам он не доверял. К тому же издевательские голоса проникали в самые тайники его души. А открывать ее перед докторами Федя Гитлер вовсе не желал.
Впрочем, нельзя сказать, будто голоса преследовали его повсюду. Например, на улице они смолкали. Можно было бы проводить вне дома больше времени, но более-менее солнечный октябрь сменился пронзительно промозглым ноябрем. Из дома Федор выходил только за водкой, куревом, хлебом и «дошираком». Он мог бы, конечно, пойти к кому-нибудь в гости. Но друзей у него не было.
Поэтому Гитлер всякий раз неизменно возвращался домой - к глумливым голосам.
***
- Как же меня тошнит от этого ублюдка! - сказала Настя, снимая наушники с микрофоном. - Я уже просто видеть его не могу.
Она неприязненно покосилась на экран. Там Федька Гитлер в очередной раз бился головой об стену. Настя знала, что он творил с бедными собаками. Но все равно - ей было даже немного жалко этого несчастного идиота. Этакая жалость была, пополам с тошнотой.
- Терпи, Нас-с-стенька! - произнес Артем.
- Прекрати шипеть, - поморщилась Настя. - Не на трансляции. Быстрей бы уж в дело его вводили.
В режиме трансляции находился сейчас Никита - молодой агент, обладавший на редкость противным голосом. Он умел на редкость противно и визгливо смеяться. Что он сейчас, собственно, и делал.
- Собакоёб, - измывался он над Федькой Гитлером. - Собакоёб вонючий. Давай, подрочим, а, мразь? Давай! Давай!
- А-а-а!!! - уныло и предсказуемо выл Гитлер, машинально бухаясь головой о стену.
Стена, кстати, соседствовала с Федькиной квартирой. Пока разорванного собаками Гитлера сшивали в больнице, Управление экстренно выкупило эту квартиру у опустившегося алкоголика. С тех пор алкашеский гадюшник значительно изменился. Стены обили звукоизоляцией, установили психотронное оборудование. Состояло оно из нескольких излучателей, настроенных на мозговые волны бывшего ловца собак. Их, и прочие биопараметры измерили в больнице, пока Федор метался в бреду. Кроме того, стояли в комнате и громоздкие преобразователи звуковых и видеоволн в ментальные.
- Я устала, Артемка, - произнесла Настя. - Я больше не могу. Сутки напролет эта рожа.
Она кивнула на экран.
- Я скоро сама сойду с ума.
- Ничего, недолго осталось.
Настя направилась на кухню и налила себе из кофеварки чашку самого крепкого кофе. Ночь сегодня выдалась бессонная. Этому ироду, которого они вот уже больше месяца изводили, видите ли, не спалось. Пришлось забыть про сон и агентам.
В комнате визгливо и противно хохотал Никита.
- Хоть ты мне объясни, товарищ старшой, за каким лешим мы здесь безвылазно сидим уже полтора месяца? - потребовала Настя.
- Настенька, солнышко, ну, успокойся!
- Успокойся? - взревела Настя. - Да у меня от этой рожи и от собачьей порнографии уже крыша едет. Я больше не могу! Не-мо-гу!!!
- Терпи, - вздохнул Артем. - Скоро кончится.
- А чего мы ждем, Темочка? Ты же знаешь? Ну, скажи?
- Вообще-то лучше бы тебе этого не знать.
- Почему?
- Это неприятное задание. Просто знай, что ты спасаешь мир.
- Ага, - усмехнулась Настя. - Спасаю. Пиздец, как спасаю. Сижу в панельной девятиэтажке на окраине провинциальной дыры, извожу несчастного придурка. Где тут спасение мира? Где, блять?
- Так, Настя, успокойся, - решительно произнес Артем.
Если Настя была просто старшим лейтенантом, Никита - капитаном, то Артем - аж майором. Знал он по-любому больше.
- Так объясни мне! - закричала Настя. - Я должна, в конце концов, знать, почему психически себя травмирую!! К тому же, когда этот Федор убьет кого надо, все равно об этом все узнают! Почему ты не хочешь сказать мне сейчас?
- Ладно, - неожиданно легко сдался Артем. - В общем, Главное Управление обладает совершенно точной информацией, что в этом городе должен родиться один ребенок.
- Блять, - сказала Настя.
- Спокойно, старший лейтенант! Это особый ребенок, Настя. Он… как бы это тебе сказать… несет угрозу миру.
- Но какую опасность он может представлять?
- Этот младенец - не совсем человек, - хмуро сказал Артем. - Короче, Настя, скажу проще. Это - Иисус.
- Что? - Настя ошалела настолько, что выронила кофе. - Что?!!
- Да, Настя. Управление знает, как это устанавливать. Там есть особый отдел, который анализирует положение светил, знамения и всю прочую хрень. В общем, они установили, что Иисус Христос со дня на день родится здесь. В этом городке. В единственном родильном отделении.
- Но это же… - Настя была взволнована. - Ну, ничего себе!
- Да, - кивнул Артем. - Но плохо только одно. Мы должны его убить!
Настю будто кипятком ошпарили.
- Но он же… Он же хороший, добрый.
- Это с человеческой точки зрения. А если рассуждать в масштабах государства, то это - стопроцентная гарантия Третьей мировой. Понимаешь?
- Нет, - ответила Настя.
- Ну, смотри. Прежде всего пострадает государство Израиль. Его просто с лица Земли сотрут. Скорее всего, при помощи оружия массового поражения. В мире начнется глобальная истерика. Поднимутся арабы. Китай заявит о своих территориальных претензиях. Про Штаты вообще молчу. Миллионы жертв, Настенька, будут. Если не миллиарды. Такова суровая правда жизни.
- Господи, блин! - ошарашенно воскликнула старший лейтенант. - А с чего это вообще взяли?
- Из печального опыта, девочка. Думаешь, раньше он не появлялся?
- А что? Было такое?
- Да чтобы ты знала, он уже почти тысячу лет только и делает, что лезет. В большинстве случаев его удавалось вовремя перехватить…
- А что - и опаздывали, случалось? - удивилась Настя.
- Конечно, - кивнул Артем. - В один из последних разов он появился в Германии, под видом маленькой девочки. Обмануть хотел. Ну, а Гитлер - узнал об этом. Видела же фотографию: Гитлер и девочка?
- Ну… вроде как…
- Так вот, девочка - Он и есть. Старый дурак Адольф как только из шкуры не выпрыгивал, чтобы ему, то есть, ей угодить. Евреев, думаешь, он почему истреблял? У Иисуса зуб на евреев был, за то, что распяли когда-то. Ну, а Гитлер хотел девочке этой понравиться. А итог - десятки миллионов загубленных жизней. А все потому, что один раз не уследили.
- Темочка, но это… это все-таки Бог. Как жить потом?
- Настенька, есть интересы куда более высокие. Ты, например, присягу давала?
- Давала.
- Ну, и какие вопросы? Ты людей спасаешь. Миллиарды людей…
- Разрешите напиться, товарищ майор?
- Нет, - ответил Артем. - Категорически не разрешаю. Может, тебя утешит то, что согласно ацтекским апокрифам - Тот, о котором мы говорим, есть всего лишь бог Вицлипуцли, младший брат Кетцалькоатля и Тецкатлипоки, сосланный за неумение управлять людьми на Луну. Когда-то он владел куском пустыни на побережье Средиземного моря. Однако результаты этого правления оказались катастрофическими. Кончилось тем, что Вицлипуцли убили его же разъяренные подданные.
- Как можно этому верить?
- В Управлении, однако же, верят, - мягко сказал Артем.
В кухне появился Никита, многозначительно показывая на часы.
Артем направился к передатчику. Наступала его смена.
- Феденька! - шипел он в микрофон. - А как ты думаешь: случайно тебя Гитлером прозвали? А вот и не случайно… Ты и был Гитлером, падла вонючая. Ага, в прошлой жизни. И теперь за грехи расплачиваешься. И будешь расплачиваться во всех дальнейших воплощениях. Что ты там лопочешь? Избежать хочешь? Спастись? Ха! Есть один способ. Какой? Убить, Федя, кого мы тебе скажем. Убьешь, и кончатся твои мучения…
«Как же меня от этого тошнит!» - думала Настя, куря одну сигарету за другой.
Скоро наступала ее очередь изображать сексуальную псину под гигабайты собачьей порнографии.
***
Мучения Федора казались нескончаемыми. Он уже давно готов был убить кого и как угодно. Да, собственно, это и не представляло для него большой проблемы. Человек - такая же тварь, как и собака. Только побольше. И повреднее.
Сейчас он в который раз просматривал немыслимо возбуждающие картины загробного рая. Ему мерещился какой-то мускулистый мулат, лежащий в роскошной постели с балдахином в окружении двух овчарок. Тело содрогалось от сладострастных судорог. Однако хоть как-то помочь себе Федор не мог.
Тем не менее, в тот момент, когда страсти в видении достигли апогея: мулат входил в одну из собак, а вторая вылизывала ему яйца и говорила, что скоро Федор окажется на месте этого счастливца, Гитлер не утерпел. Он сбросил штаны и схватился за раздувшийся искалеченный ствол.
- Все врут доктора! - прохрипел он, обхватил детородный орган ладонью и, уже не думая о последствиях, принялся с силой водить рукой вперед и назад.
Вдруг что-то хрустнуло, и по нижней части тела разлилась ноющая боль. Хуй, еще недавно представлявший собой подобие восклицательного знака, внезапно превратился в букву «Г» - горизонтальной палочкой книзу.
- Оторвал! - завыл Федор. - Блядь! Аааа!!!
И тут же сладкие видения пропали. А в голове вдруг вне очереди появился шепчущий голос:
- Ну шшшшто, Федор. Нас-с-стало твое время. Иди в роддом. Убей вс-с-с-сех младенц-ц-цев.
- Да, - хрипел Гитлер, задрав бритую голову к потолку. - Мамаш тоже?
- Как хочешшшшь.
Федор перемотал поврежденный хуй носовым платком, открыл тумбочку, где лежал скальпель. Гитлер никогда его не мыл и не чистил. Лезвие инструмента было все еще грязным от застарелой собачьей крови.
Настало время долгожданного освобождения.
***
Самый жесткий собачий порноролик Настя включила не случайно. Она действительно хотела, чтобы с поганым ублюдком из квартиры за стеной что-нибудь случилось. Чтобы он выбыл из строя, загремел в больницу. Или умер. Узнав от Артема правду о своем задании, она поняла, что не желает быть причастной к убийству младенцев.
Все равно ведь Управление держит это дело на контроле. Наверняка предусмотрены какие-нибудь другие варианты. А она, старший лейтенант Настя Куклачева, совсем не желает, чтобы ее душу отягощал настолько страшный грех. Убить Бога - ничего себе…
Настя была готова к любой, самой трудной и самой опасной миссии. Но не к такому безобразию…
Поэтому, когда кровавый ублюдок наконец-то пришел в возбуждение и сломал свой поганый, кое-как пришитый хуй, Настя даже стиснула от радости кулачки.
Так! Молодца! Очень даже вовремя!
И в этот самый момент в комнате зазвонил телефон. С появлением новых хозяев номер телефона срочно поменяли. Его знали только в одном месте. В Управлении и больше нигде.
Впрочем, могло случиться и так, что кто-нибудь ошибся номером.
«Пожалуйста! Пусть это будет ошибка!» - взмолилась Настя.
Но не тут-то было. Артем, не говоря ни слова поднял трубку, хмуро выслушал то, что ему сообщали, и решительно направился к Насте, снял с нее наушники, выключил собачье порно.
- Ну шшшшто, Федор, - прошипел он в микрофон. - Нас-с-стало твое время. Иди в роддом. Убей вс-с-с-сех младенц-ц-цев.
Словно зачарованные, агенты смотрели, как Федька Гитлер достает из тумбочки грязный скальпель, как одевается и обувается.
- Вот и пришло время «Ч», - радостно сообщил Артем. - Итак, товарищи, наша миссия сдвинулась с места. Сейчас, не приходя в сознание, берем оружие и направляемся за ним…
- Это еще зачем? - спросила Настя.
- Подстраховать ублюдка, - пояснил майор. - Вдруг что-то пойдет не так? В таком случае грязную работу довершим мы.
«Чтоб вы все лопнули!» - думала Настя, быстро нанося на лицо макияж.
Только сейчас девушка-агент поняла, какой же все-таки она была наивной. Она-то рассчитывала на запасной вариант, не догадываясь, что сама и является этим вариантом.
***
Лэнгли, штат Вирджиния, США, тремя днями ранее
Спецагента Ричарда Джонсона срочно вызвали в штаб-квартиру. Вызов имел «красный», самый срочный уровень важности.
«Что же стряслось?» - размышлял спецагент. Впрочем, одно он знал совершенно точно - сегодняшнюю ночь он вряд ли проведет у себя дома. Конечно, ему было не привыкать. Но все-таки хотелось отдохнуть после нервной и изматывающей командировки в Могадишо. А до этого был Ирак…
- Ты даже дома не побывал толком, - укоризненно качала головой Рэйчел, его жена. - Дети спрашивают: когда папа вернется из плавания?
По семейной легенде Ричард был моряком. Дети: Джейн и Марк - свято в это верили. А Рэйчел… Рэйчел знала какое-то подобие правды…
- Я не могу игнорировать вызов такой степени важности, - ответил Джонсон. - Не переживай.
- Когда ты вернешься? - спросила Рэйчел.
- Я не знаю, - совершенно честно ответил спецагент. - Может быть, и никогда.
- Как же ты меня, Джонсон, достал, - сказала Рэйчел. - Проваливай и не возвращайся. Детям я скажу, что их папочка на самом деле - уголовник. Сам разбирайся.
- Ладно, Рэйчел, успокойся! - Джонсон попытался обнять жену.
- Убирайся. Будь проклят тот день, когда я связалась с агентом.
В офис Управления Ричард ехал с тяжелым сердцем.
На проходной, как выяснилось, его уже ждали. Двое адъютантов в штатском провели Джонсона к спецлифту, который шел исключительно в приемные директора и его зама.
«Ничего себе!» - мысленно присвистнул спецагент.
Они приехали все-таки к директору - сухощавому, немолодому мужчине в изысканном костюме. Лицо у директора было иссохшее, с впалыми щеками. Взгляд - пристальный, цепкий, выдававший суперпрофессионала.
- Присаживайтесь, Джонсон, - кивнул директор в сторону кресла. - Я читал ваше досье и слышал о вас много хорошего. Миссия вам предстоит сверхответственная и секретная. Сегодня же вы поедете в Россию. Вот сюда.
Директор прошел к огромной политической карте мира, занимавшую целую стену его немаленького кабинета и указал на маленькую точку на самой границе огромной розовой России и светло-зеленой Украины.
- В вашем распоряжении лучшие коммандос, - сказал директор, сухо и кратко объяснив задание. - Кроме того, вам будут предоставлены планы размещения всех оружейных схронов на территории европейской части России. Действуйте. Провала быть не должно.
- Можно вопрос? - осмелел Ричард. - Русские знают об этом?
- Думаю, да, - кивнул директор. - Однако их действиям всегда свойственна экстравагантность. И поэтому они часто терпят провал. Еще вопросы?
- Нет, сэр.
- Действуй, парень, - сказал шеф, внезапно перейдя на «ты».
***
Воксхолл-кросс, Лондон, Великобритания
Эндрю МакАлистер, агент по особо важным поручениям разведывательного ведомства МИ-6 катастрофически опаздывал на встречу. Притом, встреча была не с кем-нибудь, а с шефом ведомства. Полчаса назад Эндрю, меньше, чем два дня назад вернувшийся из горного Пакистана, где выполнял ответственную миссию, получил вызов «багровой» степени важности. Это значило только одно - его вызывает к себе не кто иной, как сам всемогущий глава ведомства.
В кои-то веки Эндрю решил воспользоваться не своим автомобилем, а такси, и оказался жестоко разочарован. Причиной воздержания от вождения стала травма ладоней. Северопакистанские бандиты, в плену у которых он на некоторое время побывал, вздумали поджаривать ему руки на костре. Ничем хорошим это для них не кончилось. Но, как результат, теперь Эндрю вынужден был ходить в перчатках, поскольку одно лишь прикосновение к баранке автомобиля вызывало неприятные ощущения.
МИ-6, когда она вздумала построить свою штаб-квартиру в самом центре Лондона, осуждали многие. В частности, в час пик, который в Лондоне сплошь и рядом, добраться до офиса на автомобиле нечего и думать. Только на метро. Ну, или пешком.
Эндрю совершил промах, и теперь расплачивался за это. Он нервничал на заднем сиденье неудобного такси, которым управлял какой-то китаец, и очень сильно нервничал. До Воксхолл-кросса оставалась всего пара кварталов. Эндрю уже хотел расплатиться с водителем, и пройти остаток пути пешком, когда китаец вдруг обернулся к нему:
- Вот ты и попался, шпионская собака, наймит империализма!
Лицо его было оскалено от злобы. В руках он держал северокорейскую разновидность пистолета ТТ, которую Эндрю (профессионал высочайшей пробы) распознал немедленно.
- Трудовой народ Корейской республики приговаривает тебя к смерти! - произнес водитель.
«Ну, конечно! - устало подумал Эндрю. - Такие многословные дебилы работают только в северокорейской разведке «Чонъчхальгук».
Пару лет назад агент провел на территории этого маленького и злобного государства блистательную операцию по вызволению британских туристов, арестованных местным кровавым режимом по подозрению в шпионаже. С тех пор для «Чонъчхальгука» Эндрю стал чуть ли не врагом №1. Время от времени северокорейские агенты пытались ему мстить.
Спецагент Эндрю МакАлистер знал особенности северокорейского оружия. В частности то, что спусковой крючок на местных ТТ очень тугой. И для того, чтобы его нажать, нужно время.
Эндрю широко и белозубо улыбнулся, надавил языком на коронки в боковых резцах. Практически немедленно из-под них со скоростью 250 миль в секунду вылетели отравленные сульфидотоксином иглы и вонзились так ничего и не понявшему корейцу в зрачки.
Незадачливый убийца завопил, выронил оружие и схватился за пораженные глаза. Эндрю знал, что умирать убийца из кровавого «Чонъчхальгука» будет недолго - секунд семь или восемь. Но эти секунды будут наполнены такими муками, что покажутся ему часами.
Спецагент перехватил падающее оружие и выпрыгнул из салона.
Из автомобилей по соседству выходили вооруженные азиаты - также, несомненно, засланцы из Северной Кореи. Эндрю съездил ближайшему из них по зубам рукояткой ТТ (на большее этот металлолом, увы, не годился), особым образом повернув запонку на правом рукаве, активировал механизм левитации, немедленно оказался вознесен на высоту пятнадцати футов, откуда жестом советского сеятеля с агитплакатов разбросал на убийц из кровавого «Чонъчхальгука» наногранаты - чрезвычайно мощные игрушки точечного воздействия. Не без удовлетворения Эндрю наблюдал, как на глазах ничего не понимающих прохожих и мирных водителей убийцы бесшумно превращаются даже не в фарш, а в кровавую изморось.
Все еще паря в воздухе, агент Эндрю МакАлистер извлек из кармана пиджака пачку сигарет «Sobranie», прикурил и, приземлившись, элегантно направился к офису МИ-6.
…Полчаса спустя он уже вылетал в Россию.
***
Хадар-Дафна-Сентер, бульвар царя Саула, Тель-Авив, Израиль
- И запомни, Натан, миссия эта - особой важности, - произнес директор всесильной разведки «Моссад», обращаясь к спецагенту Факторовичу, который, несмотря на молодость, успел зарекомендовать себя в ряде опасных операций. - Она таки должна быть исполнена во что бы то ни стало. Лучше исполнить ее благородно. А нет - так и все средства хороши.
Шеф могущественного разведывательного ведомства был одет очень неброско - в потертый серый костюм, на правом рукаве которого Натан, с изумлением для себя, углядел аккуратную заплатку. Кабинет его, святая святых, также не поражал роскошью.
- Я верю в тебя, агент Натан Факторович, - произнес шеф. - А чтобы ты успешно выполнил задание, вручаю тебе самое мощное и секретное оружие.
Шеф открыл ящик стола и достал оттуда скромную черную шкатулку.
- Вот, - произнес шеф, вручая шкатулку Натану. - Загляни внутрь.
Признаться, агент ожидал увидеть что угодно: микрокапсулы, бомбу, небольшой пистолетик. Но в шкатулке всего лишь лежал обрывок старинного свитка с начертанными на нем буквами еврейского алфавита.
- Да, Натан! - усмехнулся шеф, и в уголках его глаз появились похожие на цыплячьи лапки морщинки. - Эти буквы начертаны самим ребе Бен-Бецалелем. На этой бумаге - подлинное имя Великого Яхве. Эта бумага может одухотворять безжизненное, создавать големов из истуканов и прочей бессмысленной материи.
- Я понял, - сказал Натан, опускаясь на колени и целуя шкатулку. - Спасибо за доверие.
- Используй с осторожностью. И только в самых крайних случаях, - напутствовал шеф.
Натан поднялся и щелкнул каблуками.
- Да хранит тебя Бог, сынок! - произнес шеф.
…Через час ближайшим рейсом Натан Факторович вылетел в Россию.
***
Бульвар Ким Ир Сена, Пхеньян, Северная Корея
На стене главы «Чонъчхальгука» висел портрет Великого Товарища в полный рост. Великий Товарищ смотрел цепенящим взглядом. Капитан Чо Чон Хак ощутил трепет и щелкнул каблуками.
- Ты, Чо, толковый парень, - сказал глава «Чонъчхальгука», листая папку с досье. - Вот, я смотрю, идейно грамотен, идеологически и морально устойчив. Поэтому…
Глава бросил папку на стол и, заложив руки за спину, принялся прохаживаться по кабинету. Взгляд у него сейчас был не менее ужасен, чем у самого Великого Товарища.
- С идеологией у тебя все в порядке, - продолжил шеф, впиваясь в переносицу капитана леденящим душу взглядом. - Поэтому ты, наверное, понимаешь, что сейчас наша страна переживает не лучшие времена. Не хватает продовольствия. Империализм копит силы, чтобы нанести по трудовому народу Кореи предательский удар. Значит, что нам нужно?
- Оружие и продовольствие, - отчеканил капитан Чо.
- Молодец, - кивнул глава, и взгляд его самую малость потеплел, поднявшись примерно на полградуса выше абсолютного нуля. - Суть проблем схватываешь верно. Нашей стране необходимо продовольствие и новые технологии в области вооружений. И мы знаем, как решить эти проблемы.
Капитан стоял, боясь шелохнуться. Несколько долгих минут глава сверлил капитана подозрительным взглядом. Капитан не моргал. В глазах появилась резь.
Глава прошел к сейфу, вмонтированному в стену, открыл его и достал оттуда толстую книгу в черном переплете. Книга была на корейском языке. «Библия», прочитал капитан Чо. Насколько он знал, эта книга была запрещена, как империалистическая пропаганда.
- Читал? - грозно рявкнул глава «Чонъчхальгука».
- Никак нет! - мгновенно отчеканил капитан.
- Правильно, - усмехнулся глава. - Не стоит ее читать. Дурная книга, вредная. Но и рациональное зерно в ней есть. Например, во второй ее части написано про одного человека, который умел делать из нескольких буханок хлеба вполне калорийное питание для целого батальона, а то и дивизии. А еще - воскрешать мертвых.
Капитан Чо боялся даже дышать.
- А еще, - продолжал глава разведки, - он умел делать алкогольные напитки из воды. Неплохо, да? Но и это еще не все! Этот парень был способен ходить по воде. Ты только представь, парень, если он обучит этому наших солдат, империализм падет. Наша непобедимая армия сможет пересечь Японское море. Да что там Японское море! Океан! Наши солдаты смогут атаковать США - цитадель мирового империализма. Они не будут гибнуть, потому что мы овладеем технологиями воскрешения из мертвых.
Капитан Чо никак не мог понять, зачем ему нужно это знать.
- Что ты об этом думаешь, капитан? - свирепо рявкнул глава «Чонъчхальгука».
- Если бы этот человек жил у нас в стране, это было бы очень здорово, - осмелился сказать Чо.
- Конечно! - Глава разведки впервые улыбнулся. - И мы можем это сделать! Да что там мы? Ты, парень! Ты!
Чо осознал, что взмок. Что еще придумало начальство?
- Мы располагаем сведениями, что со дня на день этот человек появится на свет вот здесь…
Глава разведки прошел к карте мира и ткнул пальцем куда-то на совсем другой конец Евразии, в место на границе двух государств.
- Ты должен выкрасть его и привезти в нашу страну, капитан. Только имей в виду, что задание опасное. Агенты империализма, желающие погубить наше передовое государство, конечно же, будут стараться убить этого уникального человека. Но ты должен его спасти и привезти сюда.
Чо щелкнул каблуками.
- Невыполнение карается расстрелом. Провал задания - карается расстрелом. Оправдания не принимаются. Все понял?
- Так точно! - отрапортовал капитан Чо.
- И помни: не пытайся скрыться. «Чонъчхальгук» везде тебя найдет. Завтра ты должен быть на месте. Хотя…
Глава разведки вцепился страшным взором в карту.
- Хотя до места много тысяч километров. Ладно. Будь там послезавтра. Прояви смекалку. Вперед, парень. Сухпаек, сапоги и запасные портянки получишь на складе.
…Полчаса спустя капитан Чо ехал на поезде к российской границе. В вещмешке у него лежал двухсотграммовый кусок водорослевого хлеба, кусок вяленой собачатины, пачка сигарет с фильтром «Птичка», а также запасные портянки.
План действий у капитана уже созрел. Добравшись до Владивостока, он нападет на какого-нибудь китайца или, еще лучше, японца, ограбит его, заберет документы и, воспользовавшись добычей, улетит куда-нибудь поближе к месту назначения.
Капитан Чо был настроен очень решительно.
***
Ватикан, Рим, Италия
Швейцарские стражники в средневековых камзолах распахнули двери, и кардинал Луиджи Малатеста вошел в покои понтифика. Приблизившись к престолу, кардинал опустился на одно колено и приложился губами к расшитой бриллиантами туфле Его Высокопреосвященства.
Папа жестом отпустил швейцарцев, стоящих по обе стороны от престола, и те отошли в боковые помещения.
- Здравствуй, дорогой друг, - произнес понтифик. - Как ты, несомненно, догадываешься, у меня к тебе возникло дело, не предназначенное для посторонних ушей.
- Внимательно слушаю вас, Ваше Высокопреосвященство, - сказал кардинал.
- Тебе придется поехать в Россию…
Выслушав папу, кардинал не удержался и промокнул взмокший лоб платком с золотой вышивкой.
- Это очень нелегкая миссия, - произнес он. - Мне кажется, что мне не хватит даже взвода швейцарского спецназа.
- Ты должен постараться, дорогой друг. Иисуса будут пытаться убить. Я предвижу, что сейчас в крохотном городке, куда ты немедленно направишь стопы свои, сосредоточены интересы множества держав. Многие из них будут стремиться убить Иисуса. Но ты должен спасти его и вывезти сюда, в Ватикан.
- Но, Ваше Высокопреосвященство… - Кардинал запнулся.
- Говори, - сурово приказал папа. - Если ты о награде, то я уже достаточно стар. Скоро я покину этот мир. Угадай с одного раза, кого я вижу своим преемником?
- Спасибо, конечно, но… Но я отказываюсь.
- Что? - Понтифик даже привстал на престоле.
- Это невыполнимо, Ваше Высокопреосвященство. Что могу я противопоставить, допустим, вооруженному до зубов спецназу? Я, скромный кардинал?
- А швейцарцы?
- Это, конечно, сила, но… не думаю. К тому же, Ваше высокопреосвященство… Этот младенец несет гибель миру…
В папских покоях долго стояла угрожающая тишина.
- Твои речи дерзновенны, - сказал наконец папа. - Но я понимаю твою логику. Я, который приказываю тебе доставить Иисуса в Ватикан, уже слишком стар. Жить мне осталось всего ничего. Не то, что тебе, молодому. Сколько тебе, напомни?
- Сорок восемь, - сказал кардинал.
- О да, жизнь твоя только начинается. И ты думаешь: старик обезумел, хочет унести за собой в могилу весь мир. Но задумайся! Иисус вовсе не несет миру гибель. Его несем себе мы сами. Наши правительства, озабоченные своими интересами, отягощенные интригами и враждой. Если бы Иисус появился среди простых пахарей или рыбаков, как мог бы он, проповедующий мир и любовь, понудить их убивать друг друга? Война и кровь - дело светских правителей, которым нужен только повод, чтобы спустить с поводка псов войны. У нас же, в Ватикане, Иисус будет в безопасности. Разве тебе не хочется прикоснуться к настоящему Богу, кардинал? Поговорить с ним?
- Я бы не возражал, - признал Малатеста.
- А представь, как нуждаюсь в нем я! К тому же, мы здесь, в Ватикане, воспитаем его в истинной вере. И у этого мира, смею полагать, наконец, появится надежда. Вернувшийся Бог сможет утихомирить непримиримых врагов. Сможет заставить правительства избавиться от этого их чудовищного оружия. Разве это не благая цель, дорогой друг?
- Вы абсолютно правы, - признал кардинал. - Только… э-э… я, боюсь, все равно не справлюсь.
- Ты реалист, - словно бы осуждающе произнес понтифик. - Идеализм тебе чужд. Ты здраво оцениваешь свои силы. Хорошо же…
Унизанной кольцами и перстнями рукой папа потянулся к столику, на котором стояла скромного вида шкатулка, на вид очень старая. Понтифик извлек из нее золотую фигурку какого-то дьявола, с рогами, бородой, копытами и выступающим под прямым углом фаллосом.
- Я даю тебе самый мощный из ватиканских талисманов.
Кардинал испуганно перекрестился.
- Что это? - спросил он.
- Бафомет, - пояснил понтифик. - Древняя тамплиерская святыня. Именно под этой статуэткой нечестивые еретики предавались гнусному блуду и сатанинским оргиям. Однако, ты будешь смеяться, но он действует.
- Каким же образом? - спросил кардинал.
- Если поцеловать его вот сюда, - Папа указал на кончик золотого фаллоса, - то ты станешь на какое-то время невидимым. Ну, что скажешь?
Кардинал вновь опустился на одно колено и принял старинную еретическую реликвию.
…Через два часа рейс «Аэрофлота» уносил его и троих швейцарских гвардейцев из аэропорта «Фумичино» в сторону «Шереметьево-2».
***
Крепость «Орлиное гнездо», Северный Пакистан
Салим входил в покои Усамы, ощущая трепет душевный и телесный. Что же предложит ему великий человек, нагоняющий ужас на всех врагов Истинной Веры? Хотя они работали вместе не первый год, и Салим являлся далеко не последним человеком в «Аль-Каиде», его, как, впрочем, и всякий раз при встрече с Бен Ладеном, охватило волнение.
Усама стоял около узкого окна, курил трубку с ароматным опиумом и смотрел на дальние горные пики.
- Здравствуй, Салим! - приветливо улыбнулся Усама, протягивая ему трубку. - Угощайся!
Салим не любил, когда его разум что-то дурманило, но отказаться - значило обидеть великого Усаму. После первой затяжки реальность словно подернулась рябью, чувствовалось присутствие повсюду невидимых духов, послушных безграничной воле Аллаха.
- Я хочу, чтобы ты поехал в Россию, - заявил Усама. - Там родился Бог.
От неожиданности Салим чуть не выронил трубку. Он слушал великого человека, вглядывался в его глаза, наполненные истинной верой и прозрениями грядущего. Салиму оставалось только соглашаться.
- Безбожные империалисты и их прихвостни захотят убить Бога, Салим, - вещал Усама. - Но ты должен спасти его. Спасти и привезти сюда. К нам. Только представь, сколько людей к нам потянутся, когда узнают, что с нами - Бог! Притом, не на словах, а на самом деле! Тогда наша и без того святая борьба станет святой беспрекословно. Это признают даже наши враги. О! Я не сомневаюсь, у них поднимется рука, чтобы убить Бога. Но мы обязаны его спасти. Пора уже, Салим, давно пора установить на земле Царство Аллаха! И поможет нам Иса - его сын. Как велики и непостижимы эти горные вершины, - Усама указал рукой за окно, - так же непостижимы и велики станем мы. Ты даже не представляешь, Салим, какое величие ожидает нас.
- Да, достопочтенный Усама! - склонил Салим голову.
- Вылетай немедленно, - говорил Бен Ладен и повернулся к столу с древнеперсидским орнаментом.
На столе лежало два черных чемоданчика. Один побольше, другой - меньше.
Усама раскрыл тот, что побольше. Внутри он был заполнен зелеными купюрами.
- Здесь деньги, - сказал Бен Ладен. - Полмиллиона нечестивых американских долларов. Надеюсь, тебе хватит.
- Я тоже надеюсь, - прошептал Салим.
Усама раскрыл второй, меньший, чемоданчик. Там лежали разноцветные детские куклы: Барби, Кены, уточки, клоуны, роботы.
- Что это? - удивился Салим.
- На самом деле игрушечная только оболочка, - пояснил Усама. - Внутри этих дьявольских игрушек спрятаны запчасти для «грязной» атомной бомбы. Мощность ее невелика, но, надеюсь, ее хватит для того, чтобы поразить всех твоих врагов. Как собрать ты сообразишь. Там все просто.
Салим поклонился.
- Да будет с нами воля Аллаха! - проговорил он.
- Благословляю тебя! - сказал Усама.
***
Маша и понятия не имела о том, какие события разворачиваются по всему миру вокруг ее маленького Игорька. Она просто стояла рядом с Иваном, держала его за руки и была счастлива.
Счастье это, впрочем, на мгновение омрачилось при появлении за дверным стеклом ненавистной соседки по палате. Когда же Гале ни с того, ни с сего перерезали горло острым скальпелем, счастье сменилось ужасом.
Маша закричала, Ваня поволок ее вниз по лестнице. А на площадку вышел Федька Гитлер. Он тоже, как ни странно, испытывал подобие счастья. С тех пор, как он начал убивать, назойливые голоса в его голове смолкли.