Шева : Гиря

Кто не знает, я — по жизни ниибаца какой спортсмен.

Был, вернее. Началось это, еще когда пацаном был.

Помните, из тех лет, — …зато я нюхаю и слышу хорошо!

А я бегал.

Хорошо.

Особенно, когда хотели дать пизды. Быстро, бля, бегал. Сейчас, конечно, хер так пробегу.

Но судьба-хитрованка забросила меня совсем в другой олимпийский сектор.

И как был Гаврила почтальоном, так я стал тяжелоатлетом. Штангистом, то бишь, — для тех, кто совсем не в теме.

А как так вышло? Да по дурости, конечно.

Было это на первом курсе. Прежде чем загнать, как сейчас говорят, — планктон, на общефизическую подготовку, нас «прогоняли» по секциям.

Кастинг, типа, по-нынешнему. И вот на таком кастинге в секции тяжелой атлетики я сдуру дохуя раз подтянулся на перекладине. Раз двадцать где-то.

На самом деле «ларчик просто открывался». Это не я ниибаца какой сильный был. Весил я тогда без малого полтинник. То бишь, — пятьдесят килограмм. Три пуда с хвостиком.

Не в том, конечно, смысле, что я — с хвостиком, а — три пуда.

Тренер наш от счастья чуть не усрался, — Бля! Иди ко мне в секцию, — у нас и талоны в столовку перед соревнованиями, другие нищаки, да я тебя…чемпионом института сделаю!

Взяло меня сомнение, — Чемпионом?! Да вы че?

Он отвечает, — Ну да! В наилегчайшем весе!

Я поковырял в носу, с опаской взглянул, как пацаны лихо, почти без пердежа, поднимают, а затем с грохотом бросают штанги на помост, сделал вид, что я ниибаца крутой пацан, и сказал, с понтом — Не-е! Не мое!

Расплата за нежелание взглянуть немного вперед наступила быстро.

Снег в том году выпал почему-то очень рано. И давай нас гонять в лесопарк рядом с институтом на лыжные кроссы. А в моих родных краях снега зимой отродясь не было. И на лыжах, как бы поточнее выразиться, — ну, короче, фраза, — кто в бассейн, а мы — на лыжах, — это не про меня.

Короче, хуйово мне. И выхода не наблюдаю. Такое ощущение, что гирю к ноге приковали, — так и ходишь, ногу волочишь.

И тут, и откуда он, собака такая, узнал?! — подкатывает ко мне опять этот тренер по тяжелой атлетике и снова начинает меня фаловать в свою секцию, рассказывать про молочные реки и кисельные берега.

Короче, — сдался я.

…Самое смешное, — он не спиздел.

Сначала я стал чемпионом института.

И скажу я вам, — от нехуй делать!

И похуй, что в наилегчайшем весе.

И похуй, что в моем весе соперников не было.

Честно рванул пятьдесят и толкнул пятьдесят пять. А потом руки еще картинно так согнул, — помните, как культуристов раньше на плакатах изображали?

— Выходят на арену силачи…, ептыть!

Народ, — остальные пацаны, в смысле, пОкотом лег.

А потом, через полгода, на межвузовских соревнованиях, занял пятое место.

Не-е, я конечно, понимаю, что-то кто-то сейчас ехидно скажет, — всего, наверное, было пять участников?

Не пацаны, нихуя. Вот тут тоже по честняку было. Я вам так скажу, — дохуя зависит от психологического настроя. Тренерской установки, ептыть!

Мне тренер сразу сказал, — Ты, главное, не сцы! С таким весом как у тебя, не каждый институт такого задрота еще найдет!

И оказался прав, — из двадцати двух институтов в моем весе было только пятнадцать участников.

Но, на беду, перед соревнованиями, за два дня сделали мы на тренировке контрольное взвешивание. Бля-я-я, — у меня на полкило больше чем надо! То есть, — уже не наилегчайший, а легчайший вес! А там поднимать поболе надо!

Тренер и говорит, — херово дело! Ну ты, это — не сцы, до соревнований-то, жри меньше, на кефирчик больше налегай!

Вот здесь у нас с тренером и промашка вышла. Выполняя его установку, в день соревнований, как показало взвешивание, я «скинул» аж полтора кило!

Не-е, я не скажу, что меня пошатывало от голода, но было как-то не по себе. Да еще мандраж, — сами понимаете.

Ну, — пятое место. Как там, на Олимпиадах говорят, — в шестерке лучших?

Учитесь, фигуристы, йобана!

…Остался институт в прошлом. Прошли годы. И заметил я, что как в том анекдоте, — начинается первая стадия ожирения. Это когда он висит, — а ты его уже не видишь! Э, не-е, думаю! Пора вспомнить штангистскую молодость!

Нашел я объявление в газете, — «Продам гири. Недорого».

Позвонил. По голосу сразу понял, — даун какой-то. Гнусявит что-то, хуйпоймешь.

Подозрение меня взяло, — а нет ли подлянки тут какой? Спрашиваю его, — Слышь, мил человек, а чего ты гири продаешь? С ними там все в порядке?

А он тут же в жопу полез, нервно так спрашивает, — А что вы имеете в виду?

Ну, я и отвечаю, — Они ж, настоящие, золотые? Чтоб я долго не пилил! Намекаю ему, юмор типа, — окстись, старушка!

Отвечает так, серьезно, — Обычные железные гири!

— Ну, хорошо, хорошо! А чего продаешь?

— Да на ПМЖ я уезжаю!

— Ну и что? Взял бы их с собой!

— Ага. И сразу в багаж — тридцать два килограмма?!

— А ну да, ну да.

Одним словом договорились мы. Правда, долго пришлось его уламывать, чтобы одну гирю продал. Я-то понимаю, что ему интересней сразу две мне впарить, но мне-то вторая не нужна!

На тот момент я реально так прикидывал, что и одну хуйподниму!

Договорились на какой-то станции метро, название уже и не помню. Причем решили встретиться под землей, на перроне.

Насторожил, правда, ответ на мой вопрос, — А как я тебя узнаю? — Ну дак, гиря ж у меня будет! — не успел я задуматься над этим ответом, как он положил трубку.

В назначенное время, по дороге с работы, подъезжаю я на эту станцию. Где договорились.

Ебать-колотить!

Стоит хлопец посреди зала. И в ногах у него гиря. В натуре.

Ну, я же сразу определил, — даун, бля!

Даю ему деньги говорю, — что же ты хоть в пакет ее какой-то не завернул? А он отвечает, — А на хера? Я тут недалеко живу, — донес без проблем!

Я пытаюсь возразить, интеллигентно, так, — А как же я ее теперь писдюхать буду? Он хитро улыбается, — А это уже не мои проблемы!

Правильный такой пацан, видно, что мысленно он уже там. На ПМЖ. Сцуко такая.

Ну что? Делать нечего, — взял я гирю и попиздил на свою ветку.

В вагоне конечно, хуйсядешь. С работы все едут. Стал аккуратно возле дверей, которые на станциях не открываются. Гирю рядом поставил.

Вроде, как с понтом, — и не моя.

Народ все равно, — зырит, посмеивается.

Ну, на Вокзальной, ясное дело, в вагоне суета, — кто на выход с мешками и торбами, в смысле — сумками, кто, наоборот, прется быстрей зайти и сесть…

Короче, что вам сказать?

Учила же меня одна знакомая, — В большой семье за столом ебалом не щелкают!

Ну, вагон метро не семья, ясен перец, но, бля, иногда, получается, бывает типа того.

Хуйегознает, как это вышло…Прощелкал я короче…Что, спрашиваете?

Да, гирю, будь она неладна!

Спиздили, нах!

Сцуки позорные!

Ну…я тоже хорош!

Но если кто подумал, что это happyend, — так я обрадую, — нихуя!

Потому, потому-что мы пилоты! — слыхали, небось? И дальше там, — Только сильным покоряются моря! Или это уже из другой оперы? Да ладно!

Короче, позвонил я на второй день этому дауну и выкупил, блядь, вторую гирю.

Знай наших, нах!

А в метро когда ехал, пояском, который с халата жены спер, одним концом ручку гири обмотал, а вторым — запястье руки.

Так-то оно надежней!

Народ в вагоне конечно косился. Но я сделал индифферентное лицо, — примерно как Аткинсон — Мистер Бин в том ролике, помните, где он в туалете сушилку имел оральным образом?

И похую мороз!

Потому-что как-же, — без гири-то?

Если я ниибаца какой спортсмен!